Очнулся он уже в каком-то помещении, окруженный бесчисленной толпой женщин, которые показались ему все на одно лицо. Они о чем-то взволнованно шептались, глядя на него со страхом и любопытством. Потом Эстрил различил, что среди них были молодые и старые, а похожими их делает одинаковая одежда голубого цвета. И вдруг…
Эстрил слово в слово помнил древнее пророчество. Он получил приказ найти женщину, описанную в этом документе. Но разве по таким приметам, как глаза и волосы, можно найти человека? Вот, например, все эти женщины голубоглазы… И тем не менее он сразу узнал ее в толпе: молодое красивое лицо с огромными глазами цвета весеннего неба, удивленно приоткрытый рот, грустный излом бровей, пышные каштановые волосы… И самое главное — маленькая продолговатая родинка на щеке у самого уха, по цвету чуть ярче остальной кожи. Эстрил не мог поверить своим глазам, но сердце подсказывало: это, несомненно, она.
Молодой человек усмехнулся: какая ирония судьбы! Он в плену в затхлом, сыром подземелье, и участь его, похоже, незавидна: голубоглазые ведьмы явно не собирались делать его своим принцем. Эти женщины обладали неведомой силой, они умели мгновенно перемещаться в пространстве — как люди Риррел во времена владычества Звезд. Но с другой стороны именно здесь, далеко от указанного на карте места, он встретил предмет своих поисков. Вопрос только в том, как вместе с этой девушкой попасть на Аникодор. Теперь у него не было ни ниметона, ни карты. Да еще и этот свиток… Будет очень плохо, если его содержание станет известно посторонним. Языка, предположим, они не знают, а вот рисунок… Все это очень, очень плохо.
Вдруг шаги, которые недавно побеспокоили его, раздались снова. Кто-то крался, прижимаясь к стене, словно боясь быть настигнутым. И этот кто-то был совсем близко…
Шаги стихли. В наступившей тишине Эстрил отчетливо услышал чье-то взволнованное дыхание. Потом темнота озарилась нежно-голубым сиянием, совсем не похожим на бьющий по глазам свет идира. В ореоле голубого огня у стены стояла девушка. Она тяжело дышала и прижимала палец к губам, умоляя Эстрила молчать. Но все-таки от неожиданности Эстрил издал легкий возглас: та, о ком говорил таинственный древний манускрипт, была на расстоянии вытянутой руки.
Прошло двое суток с той ночи, когда в храм принесли пленника. И все это время я мучилась бессонницей, а потому обратилась к своим запискам, которые начала вести почти сразу после возвращения. Толстая книга в кожаном, запертом на замок переплете, шершавые страницы… С удивлением я смотрела на собственный почерк: он менялся не только с возрастом, но и от настроения, причем почти до неузнаваемости. Поэтому мне нетрудно было относиться к своим записям так, словно мне в руки попала чужая рукопись, и с соответствующим настроением читать их. Я то и дело обращалась к первой странице, где причудливые завитушки украшали заглавные буквы моих размышлений: «Мы не одиноки… Бесконечность думает и чувствует вокруг нас… Сейчас, когда мир снова готов перевернуться, я свято верю в это, так же, как и в свое имя.
Меня зовут Шайса. Еще в юности в одной из древних книг мне удалось найти его толкование: „судьбоносная“ или „вершительница судеб“. Когда я любуюсь светом голубой звезды, взывая к своей прекрасной далекой сестре, и вспоминаю все, что произошло со мной, то все больше укрепляюсь в мысли, что назвали меня так не случайно.
Неслучайным было и то, что в этот бесприютный мир я явилась незваной гостьей, и прошло много времени, прежде чем смогла полюбить его. Какую цену готова я заплатить за эту любовь?
Свет Келлион разливается по зимним равнинам, пронзительно вспыхивает на пиках гор, тает между лесных заснеженных деревьев… Он отражается в моих глазах, с мольбой обращенных к небу. Свет далекой звезды подобен песне, которая проникает в самое сердце, и кажется, что мне понятен ее язык. А впрочем, может быть, все это лишь грезы, которые всегда приходят зимой — именно тогда воспоминания оживают и ведут меня дорогами прошлого.
Я редко делюсь с кем-нибудь своими воспоминаниями: от этого пустеет душа. Но иногда чувствую облегчение, и приходит легкокрылая свобода, потому что больше не нужно нести этот драгоценный груз одной».
Так начинались мои записи. Они доставляли мне горькую радость встречи с друзьями — потерянными или погибшими. Я смогла написать даже о Рейдане, хотя чернила расползались по странице от слез. По просьбе Хэйсоа я сделала несколько географических описаний, уточнявших наши карты, и рассказала о заколдованном замке детей Кольфиара, о разбойниках Дугонского леса, об острове Бэй-Тасан и о Человеке-рыбе. Со слов Чи-Гоана (где он сейчас? жив ли?) я упомянула о племени бертмед, кочующем по пустыне за Лю-Штаном. Удивительно, но в этих записях не было ни слова о Келлион. Со времени возвращения в храм для меня многое изменилось, в том числе и отношение к моей Звездной сестре. Не то чтобы я потеряла веру, напротив, нисколько не сомневалась в том, что Келлион сморит на нас с небес. Но после странствий по миру священные обряды утратили для меня прежнюю торжественность и больше не заставляли трепетать мое сердце. Я не оспаривала у других сестер право зажигать чашу с голубым огнем, а если выбор падал на меня, делала это без души. Я уже мысленно не обращалась к Келлион, боясь не выдержать упрека: ведь это было не чем иным, как предательством — моя готовность променять ее сестринскую любовь на любовь мужчины. Я вернулась в храм, но чувствовала себя оскверненной.
Иногда ночью мне снились странные сны: будто я снова стала маленькой девочкой и поднимаюсь на высокую гору… Подъем очень труден, но я карабкаюсь изо всех сил, потому что от этого зависит моя жизнь. На вершине меня встречает голубое сияние, туманное, но слепящее. Не выдержав этого света, я закрываю глаза, пячусь назад, оступаюсь и… лечу в пропасть. Просыпаясь в холодном поту, я думала: это Келлион снова не позволила мне приблизиться к истокам голубого огня…
Одна из страниц начиналась вопросом, написанным крупными буквами: «Где находится храм?» Потом шли выдержки из древних книг, в которых говорилось на эту тему. Одни ученые считали, что храм расположен в неком труднодоступном месте, куда не ступала нога человека. По утверждениям других, это место не в обычном мире, а в другом измерении. И никому так и не удалось привести убедительные доказательства в пользу своей точки зрения.
Еще один вопрос так же занимал меня, а потому был подчеркнут: «Зачем в храме совершают жертвоприношения?» Много лет назад я, как и все юные сестры Келлион, верила, что одна из нас, самая достойная, после обряда посвящения отправится на встречу со своей Звездной сестрой. А потом мне стало известно следующее: эта встреча подразумевает смерть — одну из нас просто должны были убить в подземелье храма. Это привело меня в такой ужас, что я решилась на побег.
