Долгая пауза.
– Возможно, ты и прав… Ладно. Как скоро они заявятся, по-твоему?
– Не так уж скоро. Подготовка той девки займёт месяца два, по времени Энрофа.
– Время в самых верхних уровнях подвластно этим тварям.
– Я думал об этом, о Великий. Вряд ли они потащат её слишком высоко. Но в любом случае – что ещё можно сделать? Нам остаётся только терпеливо ждать… или отказаться от подвернувшейся редчайшей возможности.
Снова долгая пауза.
– Хорошо. Обо всех изменениях обстановки докладывать мне немедленно. Свободен!
Вольфрамовый истукан вновь с лязгом распростёрся на полу, затем, приподнявшись на четвереньки, задом выполз из логова огненного чудища. Ворота с грохотом отсекли его от покоев Великого Игвы.
– Всё благополучно? – осведомился алмазный секретарь, черкая что-то огненным стилом.
– Вполне, – твёрдым голосом ответил вольфрамовый голем.
У входа во дворец уже томился в ожидании лазурный дракон, время от времени испуская из ноздрей струйки дыма. Взгромоздившись ему на спину, истукан произнёс:
– К Переходу!
Дракон развернул циклопических размеров перепончатые крылья, изрыгнул пламя и взмыл в небо, абсолютно и беспросветно чёрное. Уже отлетев на некоторое расстояние, голем обернулся. Даже с такой дистанции дворец Великого Игвы впечатлял. Огромное строение, похожее на помесь пещерного сталагмитового леса с каким-то диким готическим собором, покоилось на перевёрнутой ступенчатой пирамиде, висящей в пустоте. А далеко внизу расстилался Хаос – сплошное море вишнёво мерцающих скал, багрового огня и призрачно фосфоресцирующего тумана, перемешанных так, как и не снилось самому буйнопомешанному живописцу.
– Ой-ой-ой!
– Ничего, терпи, красавица! Никто ещё от моей баньки не помер, и ты жива останешься! Живее всех живых, как говорится!
Баба Настя вовсю охаживала красавицу вениками. Марина лежала на банном полке ничком, вытянув вперёд руки и сцепив зубы. Что ж… назвался груздем, полезай в кастрюлю… надо так надо… Может, и вправду ничего. Пороли же холопок кнутом на конюшне… и выживали…
Банная экзекуция, кстати, оказалась вторым пунктом программы. Потому что первым делом бабуся просто и естественно поинтересовалась, справляла ли Марина сегодня большую и малую нужду. Сбитая с толку девушка, хлопая глазами и розовея от смущения, призналась, что нет… пока. Бабушка удовлетворённо кивнула и поднесла гостье стаканчик напитка, пахнувшего пряно, но довольно приятно. Эффект оказался ошеломляющий. Пока герр Йорген с бабусей обменивались любезностями и новостями, Марина почувствовала сильнейшее желание справить как большую, так и малую нужду, и притом безотлагательно. Типовой деревенский сортир, дощатая будочка, укромно стоявшая шагах в тридцати от дома под сенью берёз, позволил решить проблему… по ощущениям, примерно на неделю вперёд. Второй стаканчик, поднесённый заботливой бабушкой, Марина выпила уже с откровенной опаской. Опасения оказались напрасными – очевидно, второе зелье нейтрализовало первое, поскольку все процессы в животе прекратились буквально через пару минут.
– Переворачивайся! – велела баба Настя, меняя веники – несколько пар мокли в кадушке с кипятком, в каком-то тёмном дымящемся отваре. В движениях её чувствовалась уверенность и сноровка, свойственная работникам святой инквизиции и прочих специфических служб.
– Баба Настя… Настасья Павловна…
– Переворачивайся, не трусь!
Марина обречённо перевернулась, подставляя экзекуции живот и грудь. В памяти вновь всплыла посторонняя мысль, насчёт Иванушки-дурачка… а может, и царевича… и Бабы-яги. Как там было-то – "сперва в баньке попарь, а потом…"… а что потом – на лопату и в печь? Вроде так было в народной сказке… народ, он в корень зрит… Очевидно, баня является этапом первичной термообработки. "Овощи слегка припустить в кипящем масле"… а её, стало быть, в бане…
Момент перелома Марина не уловила. Просто вдруг осознала, что экзекуция больше не приносит ей жутких страданий. Наоборот… совсем даже наоборот… Господи, как хорошо-то…
– Во-от, а ты боялась… – баба Настя уже обтирала девушку махровой рукавицей, явно пропитанной каким-то зельем. – Ноги-то раздвинь… у доктора в кресле стесняться будешь, а здесь не надо…
Марина послушно выполняла отдаваемые бабой Настей команды. Вот в Европе в старину ведьмы мазали молодых девушек какими-то мазями, отправляя летать на помеле… и у классика был упомянут некий крем… тут главное, чтобы колдунья была добрая… она же добрая?
– Да ещё какая добрая, – баба Настя стаскивала мокрую рукавицу. – Насчёт помела разочарую тебя – сказки всё это. Невозможно на нём летать в принципе. На метле и удержаться-то нельзя… я уж не говорю о том, что станется с интимным местом. Летать надо в ступе, верно тебе говорю.
Бабушка Настя подставила липовый жбан под струйку толщиной в палец, бившую из стильной каменной горки, установленной в углу парилки.
– И отвар тут, к слову, ничего из себя особенного… Календула больше да чистотел. Ну, ещё кое-что, правда…
Марина лежала на полке, млея, расслабленно моргала ресницами. И, конечно же, проморгала момент – потому как баба Настя за разговором просто и естественно вдруг окатила её из жбана, судя по ощущениям, жидким азотом. А может и гелием… Во всяком случае, если температура этого ужаса и отличалась от абсолютного нуля, то весьма незначительно. Добрая?! Добрые колдуньи так не поступают!
– Ключевая водица это, – бабуся смеялась негромко, по-доброму. – Живая, как говорится. Век никакая болезнь не пристанет. Всё, можно одеваться!
В крошечном – буквально метр на два – предбаннике на крючке висела простая полотняная рубашка. Собственные вещи Марины уже были упакованы в сетку-авоську и висели в углу.
– Надевай-надевай, – перехватив растерянный взгляд девушки, подбодрила баба Настя. – Не для того тебя мыли-обихаживали, чтобы ношеное надевать.
Рубашка оказалась Марине коротковата, не достав и до середины бедра. Впрочем, для привычной к мини-юбкам современной девушки тут проблемы не возникало. Гораздо интереснее были разрезы по бокам, перехваченные в районе талии, и глубочайший вырез спереди, едва не доходивший до пупа и грозивший при любом неловком движении щедро обнажить обе груди. Складывалось впечатление, что модельера, создававшего данный наряд, волновала прежде всего возможность беспрепятственного доступа к любой точке тела модели, буде такая необходимость возникнет.
