— Хватит. Соберите остальных.
Капитан. Джеана, конечно, знала, кто он. Все на полуострове знали, кого называли одним этим словом, как титулом.
Его слова быстро передали друг другу остальные всадники, в том числе и тот пожилой, который привез ее сюда. Резня прекратилась.
Прошло некоторое время, пока бандитов согнали к центру деревни — открытой площадке, поросшей травой. Некоторые из людей Родриго Бельмонте наполняли ведра из ручья, пытаясь потушить пожары, вместе с горсткой деревенских жителей. Но они старались зря; даже неопытной Джеане было ясно, что все их усилия тщетны.
— Доктор! О хвала божественным звездам! Пойдемте быстрее, пожалуйста!
Джеана обернулась и узнала свою пациентку — ту женщину, которая каждую неделю приносила ей на базар яйца.
— Абираб! Что случилось?
— Моя сестра! Ее ужасно искалечили. Один из этих людей. Она истекает кровью, и она беременна. А ее муж погиб. О, что нам делать, доктор?
Лицо женщины было черным от сажи и дыма и искажено горем. Глаза покраснели от слез. Джеана, на мгновение оцепеневшая от этой жестокой, кошмарной реальности, быстро помолилась про себя Галинусу — единственному, которому она действительно поклонялась — и сказала:
— Отведи меня к ней. Сделаем, что сможем.
Зири ибн Арам, стоящий в дальнем конце круга, все еще не знал, что случилось с его отцом и матерью. Он видел, как его тетка подошла к женщине, которая приехала вместе с новыми воинами. Он уже собирался пойти за ними, но что-то удержало его на месте. Несколькими минутами раньше он готовился умереть, прибитый гвоздями к балке, взятой из сарая. Он произнес слова, которые отдавали его душу звездам Ашара. Но кажется, звезды еще не были готовы принять подобный дар.
Он смотрел, как темноволосый командир вновь прибывших снял перчатку и пригладил усы, глядя вниз со своего черного коня на вожака тех, кто уничтожил деревню Зири. Стоящий на земле человек был приземистым и смуглым. На взгляд Зири, было совсем не похоже, что он боится приближающейся смерти.
— Ты сам вырыл себе могилу, — произнес он с потрясающей наглостью, обращаясь к человеку на коне. — Знаешь, кого убили твои головорезы? — Голос его был слишком высоким для мужчины, почти пронзительным. — Знаешь, что произойдет, когда я доложу об этом в Эстерене?
Широкоплечий, темноволосый человек на черном коне ничего не ответил. Человек постарше, стоящий рядом с ним, очень высокий и худой, с седеющими волосами, резко произнес:
— Ты так уверен, что вернешься обратно, де Рада?
Коренастый даже не взглянул на него. Однако через секунду первый всадник, командир, очень тихо сказал:
— Отвечай ему, Гарсия. Он задал тебе вопрос. — Это имя он произнес так, словно отчитывал ребенка, но голос его был холодным.
Зири в первый раз заметил, как на лице человека по имени Гарсия промелькнуло сомнение. Но всего лишь на долю секунды.
— Ты же не круглый дурак, Бельмонте. Не надо играть со мной в эти игры.
— Игры? — В голосе всадника зазвучал тяжелый гнев. Он резко взмахнул рукой, обводя всю горящую Орвилью. Ничего нельзя спасти. Совсем ничего. Зири начал оглядываться в поисках отца. Его охватил смертельный ужас.
— Разве я стал бы играть в игры посреди всего этого? — резко спросил человек на коне. — Осторожно, Гарсия. Не оскорбляй меня. Сегодня не надо. Я сказал твоему брату, что произойдет, если ты приблизишься к Фезане. Полагаю, он предупредил тебя. Я должен предполагать, что он тебя предупредил.
Стоящий перед ним человек молчал.
— Какое это имеет значение? — спросил седой. И сплюнул на землю. — Это же падаль. И даже еще хуже.
— Я тебя запомню! — рявкнул черноволосый, теперь поворачиваясь к говорившему. И сжал кулаки. — У меня хорошая память.
— Однако ты позабыл предостережение твоего брата? — Это снова заговорил командир, тот, кого звали Бельмонте. Его голос опять звучал спокойно, угрожающе спокойно. — Или ты предпочел забыть о нем, скажем так? Гарсия де Рада, что ты делал мальчиком в своих семейных владениях — не моя забота. К сожалению, то, что ты сотворил здесь в качестве человека, считающегося взрослым, — забота моя. Эта деревня находится под защитой короля Вальедо, на службе у которого я состою. Дань, за которой я сюда приехал, отчасти платили и те люди, которых ты сегодня убил. Ты нарушил обещания короля Рамиро и выставил его лжецом в глазах всего света. — Он выдержал паузу, чтобы его слова дошли до слушателей. — Учитывая этот факт, что я должен с тобой сделать?
Человек, которому задали этот вопрос, явно не ожидал его. Но за словом в карман не полез.
— «Учитывая этот факт», — насмешливо повторил он тем же тоном. — Тебе следовало стать судейским, а не солдатом, Бельмонте. Судьей на твоих восточных пастбищах, чтобы выносить приговоры за кражу овец. Разве мы сейчас в твоем зале суда?
— Да, — ответил Бельмонте. — Теперь ты начинаешь понимать. Именно так и обстоит дело. Мы ждем твоего ответа. Что я должен с тобой сделать? Отдать этим людям, чтобы они тебя распяли? Ашариты тоже прибивают людей гвоздями к крестам. Мы научились этому от них. Ты это знаешь? Сомневаюсь, что нам будет сложно найти плотников.
— Пустые угрозы, — ответил Гарсия де Рада.
Джеана, которая шагала назад к кучке людей, стоящих посреди горящей деревни, держа за руки двух маленьких девочек, с черной яростью в сердце, увидела лишь стремительное движение правой руки Родриго Бельмонте. Услышала хлопок, словно от удара хлыста, потом крик человека.
Тут она поняла, что это и был удар хлыста, и увидела черную полоску крови на щеке Гарсии де Рада. «Теперь у него на всю жизнь останется шрам», — подумала Джеана. Еще ей захотелось, чтобы сегодняшняя ночь стала концом его жизни. Никогда прежде она не ощущала такой ярости: всепоглощающей, внушающей ужас. Джеана чувствовала, что могла бы сама убить его. Приходилось глубоко дышать, стараясь сохранить остатки самообладания.
Когда ее отца изувечили в Картаде, сначала до Джеаны и ее матери дошел слух об этом, потом пришло сообщение, а потом они жили с этим знанием два дня, перед тем как им разрешили увидеть содеянное и забрать отца домой. То, что она увидела в лачуге у реки, причиняло такие же страдания, как соль на свежей ране. Джеане хотелось кричать. Что может сделать медицина, все ее образование, ее клятва, столкнувшись с подобным зверством?
Гнев сделал ее безрассудной. Ведя двух девочек, она подошла прямо к стоящим друг против друга Родриго Бельмонте и вожаку налетчиков-джадитов, человеку, которого он назвал Гарсией и только что ударил кнутом.
— Кто из них это сделал? — спросила она у детей нарочито звучным голосом, чтобы все слышали.
