- Я знаю. Он сообщал мне об этом.
- Да. То есть... Я не знаю. Ты знаешь, что сейчас творится в Коугчаре? По городу который день погромы. Убивают чаттарцев и элтэннцев. Жгут дома. Моего дома тоже... нет. Что с семьей - я не знаю...
Даурадес покачал головой:
- Там творится то же самое, что творилось в вашем Ифисе, пятнадцать лет назад. Тогда, мне помнится, жители тагрских кварталов бежали "к себе в Тагр-косс", сжигая за собой дома. Был такой, если ты помнишь, Каррабо. И была такая, если ты помнишь, "Освободительная Армия Чат-Тара"... Ничуть не лучше "отрядов народной обороны", что под знаменем некоей "Новой Церкви" крутят политику в Коугчаре и Урсе...
- В твоем доме живут келлангийцы, - продолжал Гриос. - Генерал Хорбен. Тинчеса я в городе не видел. Наверное, он до сих пор... где-нибудь в Бугдене. Скажи, Маркон... До меня дошёл странный слух... Это ты сказал ему, будто меня... будто я... убит?
Даурадес легко сорвался с кресла и заходил по комнате.
- Тебе было бы лучше, если бы я говорил, что моим учителем по жизни был предатель? Да, я понимаю, что майор Курада грозил тебе смертью жены и ребёнка всякий раз, когда требовалась очередная подпись...
Гриос молчал.
- Моего имени ты им так и не назвал... - холодно продолжал рассуждать Даурадес. - Чем вынудил меня придумывать оправдания тому, почему за другими приходят и других вызывают, а меня даже не допрашивали ни разу. Посему я выбрал отставку... и прочее... А что было потом - тебе наверняка известно.
Гриос, словно наяву, увидел плывущее ему навстречу окровавленное лицо человека там, на улице.
- Маркон, зачем же так... ведь я... в то время... простил тебе даже Нанни!..
- Как это "простил"?
- Маркон! Если уж всё так пошло, я хочу, чтобы ты знал. Это я тогда... бросал в окно камни. Пойми, я не в силах был так, просто-запросто...
- Только камни? А остальное? Как насчёт остального?!. - и Даурадес замолчал, выжидая. Только глаза его впились в собеседника.
- Какое остальное? - воскликнул Гриос. - Ты пойми, почему я это делал! Ведь я любил именно её, а не ту стерву, от которой у меня сейчас одна дочь родная, а двое других детей... неизвестно от кого. Я разрывался пополам, хотя понимал: ты молодой, энергичный, и тоже любил её больше жизни, а я, солидный и уже женатый. Но я не мог не швырнуть злосчастный камень. Боль, обида... и на себя в том числе... Впрочем, для меня всё то, что было... давно в прошлом. Давай оставим прошлое в покое...
- Сейчас я хочу проситься к тебе в полк. Некуда мне больше идти... - завершил он.
- Отчего же? - в голосе Даурадеса по-прежнему сквозил холодок. - Назревает потасовка. Добротное пушечное мясо позарез будет нужно везде. А с нами, знаешь ли - хлопотно. Придавили к горам, без боя не вырваться. Ты же - твёрд рукой, но мягок сердцем. Что, если повторится то, что случилось пятнадцать лет назад? Пусть всё действительно останется в прошлом.
- Что тебе говорить, - сказал Гриос, поднимаясь из кресла. - Ты ничего не поймешь. Наверное, потому что ты не чаттарец.
- Да, потому что я не чаттарец, - повторил Даурадес с морозцем в голосе.
Теперь они стояли друг напротив друга. Гриос первым не выдержал прямого взгляда и отвернулся в сторону окна. Из-за прикрывавшей окно шторы ему были видны угол двора, и брёвна, и люди у брёвен. Гурук, поставив ногу на чурбан, деловито спорил с одним из сержантов. "В конце концов, кто мне эти люди? - внезапно подумал чаттарец. - И что я здесь делаю?"
Быть может, ему надлежало высказать Маркону многое из того, что собиралось в нём эти годы. Быть может, следовало сказать, что он совсем не такой представлял себе их будущую встречу.
- Я всё понял, Маркон, - сказал он. - Действительно, кто я такой, чтобы передо мной раскланиваться?.. Камушек на дороге. Можно подобрать, а можно и оставить, пускай себе лежит. Может, подберут другие. Спасибо, что величал меня по-старому - капитаном... Разрешите идти?
- Идите.
Стук многочисленных копыт доносился с площади.
"Да будет же и тебе дано, - пожелал в сердцах чаттарец, - увидеть обгорелые развалины твоего дома. Не знать, что случилось с твоими близкими..."
Пожелал - и сам испугался: нет, нет! Не надо этого!..
Когда имеешь чёрные глаза, почему-то вспомнилось ему, - будь осторожен в своих пожеланиях. Сбудутся...
И всё-таки между ними было сказано далеко не всё...
За молчанием Маркона скрывалась какая-то тайна.
Чего-то не договаривал Даурадес...
2
Выйдя во двор, Гриос неожиданно столкнулся с теми, кого сейчас меньше всего желал не то, чтобы видеть - помнить.
Впереди, сняв шляпу и обнажив великолепные седины, вышагивал красивый, статный келлангийский генерал. За ним теснились двое или трое офицеров. Замыкал группу низенький круглолицый человек в генеральской шинели - вчерашний майор Курада.
- Не может быть! - разводя руками, воскликнул бывший начальник секретной службы. - Это вы, Гриос! Куда вы так спешите? А я-то как раз очень желал бы с вами поговорить. Совершенно, знаете ли, не думал встретить... Как жена, как дети...
Гриос, не отвечая (а мог бы ответить, и как ответить!), шагнул на улицу, напоследок хлопнув дверью так, что стоявший подле неё часовой удивлённо заморгал глазами.
- Эй, чаттарец! - поймал его за локоть Гурук. - Ну что? Решил дела? А, чёрт... Я же говорил тебе: сегодня он сам не свой. Ну, не беги, остынь немного!
Гриос стиснул зубы. Могло показаться - от гнева. На самом деле он просто боялся расплакаться - всерьёз, здесь, при всех.
Гурук тянул его за локоть.
- Садись, расскажи, как было дело. Закури, вот!
- Господ офицеров Каррадена, Бустара, Донанта и Теверса - к полковнику! - объявили от крыльца.
Гриос, двигаясь почти ощупью, опустился на бревно, как спросонок потёр ладонями лицо...
- Что это с ним? - спросил кто-то, проходя мимо. Чаттарец слышал этот голос сегодня.
- Дом у него сожгли в Коугчаре, и семья пропала... - объяснил кто-то. - Хочет вот к нам попроситься.
- Харрака-саттара бинча! - грязно, по-элтэннски выругался другой знакомый голос. - Волчье семя! Ничего, скоро они все у нас будут кровью умываться!
Гриос поднял воспаленные от слёз глаза. Капитаны Бустар и Донант поднимались по ступеням крыльца.
От волнения его начала пробирать зевота и он, не сдержавшись, зевнул - глубоко--глубоко, так глубоко, что из его горла вырвался наружу не то стон, не то вой...
- Ну вот! - весело крикнул, обнимая его за плечи, Гурук. - Была у собаки одна песня - и ту отнял!
Громкий хохот собравшихся привёл чаттарца в чувство.
Отовсюду потянулись руки с набитыми трубками. Гриос покачал головой и, сам невольно улыбаясь, полез в карман шинели - за своей...
Посиживая на бревнах, они дымили и молчали.
