— Капитан, его укусила змея, — ответил за товарища Мардо. — Вот эта, — и он ткнул саблей в перерубленную пополам гадину.
— Сетово отродье, — пробурчал Конан. Киммериец мгновенно распознал, что тварь ядовита.
— Карус, — киммериец позвал кока, одновременно исполнявшего обязанности корабельного лекаря. — Осмотри его.
Но не успел варвар договорить, как «Тигрицу» атаковали полчища гадов. Сотни гибких извивающихся змей вползли на палубу, а пираты стали рубить и топтать гадин, на что те ответили укусами.
Справа по борту вода вспенилась, и над галерой нависло тело гигантской анаконды, толщиной с туловище человека. Конан попытался было дотянуться до змеи мечом, но та, ловко увернувшись, атаковала человека. В этот момент Хаарл оттолкнуть варвара. Чудище, способное проглотить человека целиком, промахнулось, однако случилось непредвиденное — анаконда успела откусить Хаарлу кисть руки. Хаарл не издав ни звука, подхватил палаш левой рукой, и с силой погрузил его в сверкающий глаз рептилии. Змея забилась в конвульсиях, ломая при этом весла и калеча гребцов.
— Кром, — не выдержав порыва ярости, зарычал Конан и, вложив в удар всю свою силу и злость, единым взмахом рассек туловище змеи. Анаконда рухнула в воду, подняв при этом фонтан брызг, окативший галеру.
— Вперед шакалы! Ну-ка, налегли на весла! — гаркнул киммериец, понимая, что если корабль сейчас не вырвется из западни, то экипаж «Тигрицы» ожидает гибель. Неожиданно отличился Александриас Аквилонец, пустивший в ход свою боевую цепь, острое навершие которой отсекало рептилиям головы.
Безостановочно ругаясь и пуская в ход мечи, пираты пытались подражать аквилонцу, но у них мало что получалось. Иной раз они даже попадали сгоряча, по своим товарищам. Положение спас Риальдо, который громко закричал:
— Хватайте палубные щетки и выметайте змей с палубы!
Благодаря разумному решению кормчего, все рептилии вскоре отправились в Зархебу. Не пострадавшие от укусов матросы сели на весла, остальными занялся Карус.
Укушенных оказалось семнадцать человек. Лечили их одинаково: дали выпить по кружке рома, а затем глубоко надрезали раны. Вместе с кровью должен был вытечь яд. После этого Карус прижег раны каленым железом.
— Лежите и не двигайтесь, — велел больным лекарь. — Может быть, тогда яд и не разойдется по телу.
Теперь Карусу предстояло заняться гиперборейцем. Удивительно, но Хаарл сумел в одиночку, без посторонней помощи, добраться до каюты, где и наложил сам себе жгут, остановив кровотечение.
Ничуть не сомневаясь в силе худого великана, Карус обратился за помощью к могучему Баруку. Дождавшись, когда северянин осушил залпом кувшин вина, Барук просто опустил на его голову пудовый кулак. Теперь Хаарл пролежит без сознания до утра, а то и дольше. Это скорее был акт милосердия, нежели жестокости. Ведь лечение в данной ситуации было только одно — залить культю кипящей смолой. В противном случае Хаарл умрет от потери крови, или подхватит какую-нибудь заразу, отчего сгниет заживо.
Карусу уже доводилось видеть, как жилистые и выносливые моряки с Барахасских островов продолжали бой, лишившись конечности. В горячке схватки боль притупляется. Но вот потом...
Медик разжег огонь и вылил смолу, предназначенную для шпаклевки днища, в железную чашу и вылил на обрубок кисти... Хаарл даже не застонал.
* * *
Холодные глаза мага с сомнением всматривались в черный ониксовый шар.
— Нет, я не знаю, что это такое, — наконец выдавил Тот Амон, не желавший сознаваться в своем неведении. Незнание ставило его на одну доску с остальными смертными. Великие колдуны должны знать все и обо всем. Но Верховный жрец Стигии не знал всего, хотя и стремился к этому.
На этот раз, Стапх поступил намного благоразумнее — едва галеры достигли озера алых кувшинок, он сразу же связался со своим господином...
— Так что мне делать, повелитель? — почтительно спросил Стапх.
— Плыть дальше. Только осторожно...
Колдун был уверен, что от цветов может исходить опасность. Растения, выросшие в ядовитой воде Зархебы, вызывали у Тот Амона, огромный интерес.
Магический шар поддерживал постоянную связь с кораблями Стапха. Долгое время ничего не происходило, однако вскоре Тот Амон, увидел нечто интересное. Глаза моряков стали стекленеть, затем они поочередно, а то и группами направились к борту. Конец был вполне предсказуем — цветы начали пожирать спрыгнувших в воду.
— Может быть, на них действует запах, наподобие аромата лотоса? — спросил сам себя колдун, но тут его осенило: людей завораживал звук, исходящий от кувшинок. Даже могучий разум Тот Амона, сразу не распознал странных звуков, вызванных колыханием гигантских лепестков. Для колдуна это была музыка. Для моряков — смерть!
Тот Амон понял: надо спасать эскадру!
— Используйте трубы Сета, — повелел маг нынешнему капитану эскадры. Тот отдал нужный приказ, и на палубе тут же появились громоздкие, изогнутые трубы, выполненные в виде змей. Протяжный рев заставил воду вспениться, отчего большая часть кувшинок полопалась.
— Достаточно, — недовольно рявкнул Тот Амон, у которого на эти растения уже появились свои виды. Магу не хотелось, чтобы все кувшинки погибли.
— Можете плыть дальше, — разрешил глава Черного Круга и, расслабившись, вернулся в свое тело, в оазисе Хаджар.
Благополучно миновав озеро, корабли эскадры выстроились в цепочку и вошли в сузившуюся реку. Ночью Зархеба преподнесла еще один неприятный сюрприз — корабли были атакованы сотнями ядовитых гадов. Не будь на галерах жрецов Сета, стигийцам пришлось бы нелегко. По счастью, знак Змея Вечной Ночи отпугнул тварей, и те убрались восвояси. Уверовав в свою неуязвимость, моряки расслабились — эскадру защищал сам Сет и его наместник в мире смертных, величайший и мудрейший Тот Амон!
* * *
Как Карус ни старался, но ночь пережили только четверо укушенных змеями матросов. Спасти остальных не удалось. Влажный и удушливый воздух оказался смертельным для тех, у кого оказались сломаны ребра (ночью у них пошла горлом кровь), да и кровопускание не спасло от укусов. Зато гипербореец, как ни странно, смог подняться и выйти на палубу. Еще через день Карус выгнал из лазарета и остальных. Кое-кто, конечно же, попытался отлежаться, но стоило появиться Баруку, как они тут же вернулись на палубу.
Утром впередсмотрящий заметил появившуюся на горизонте скалу, о чем и не замедлил доложить капитану.
— Что изображено на карте? — спросил Риальдо киммерийца.
Конан указал на треугольник, расположенный по центру реки.
