— Ну хорошо. Входи сюда. — Он снял с плеча свой лазер, может быть без особой нужды и положил его на стол рядом с пергаментом. Теперь пусть Сент-Хеленс только попробует предпринять какую-нибудь глупость, как он попытался сделать это в лодке! Одно бранное слово из этого резко очерченного грубого рта — и он наставит на него лазер и прикажет ему отправляться домой.
Послушно, даже кротко, Сент-Хеленс выбрался из лодки и присоединился к нему в камере. Возможно, всего лишь возможно, он все же кое-что усвоил. По крайней мере камера не возражала на то, чтобы он входил сюда: он был настоящий, законный круглоухий. Иногда Келвин все же сомневался в этом; в конце концов, хирургическая операция, проведенная на заостренных ушах, вполне могла заставить их выглядеть по-другому.
— У тебя есть выдержка, Сент-Хеленс.
Сент-Хеленс осмотрелся по сторонам, широко раскрыв глаза на скудную обстановку внутри камеры.
— Она у меня была всегда, сынок. Из-за нее-то я и нахожусь здесь. Твой старик хорошо это знал.
Келвин решил не обращать на него внимания. Перчатки теперь беспокоили его, став горячими. Поскольку ему нечего было больше опасаться своего тестя, он снял перчатки и бросил своих спасителей рядом с поясом для левитации.
Он снова приступил к изучению пергамента. Инструкции, содержавшиеся в нем, были чрезвычайно просты: «Настрой циферблаты, затем заходи внутрь траспортирующего устройства. Живая сущность внутри транспортирующего устройства приведет его в действие».
— Гмм, может быть, так и есть, — сказал Келвин, глядя на кабину. Как много прошло времени с тех пор, как передвинулись стрелки на циферблате снаружи кабины? Он сделал шаг от стола, решив осмотреть их.
Неожиданное движение Сент-Хеленса испугало его. Он начал поворачиваться, но в этот момент Сент-Хеленс стал действовать. Его здоровенный, похожий на окорок кулак ударил Келвина по лицу. Перед его глазами взорвались звезды. Он сделал неверное движение, зашатался и рухнул вперед. Падая, частью сознания он понял, что оказался внутри ждущего наготове транспортирующего устройства.
Внутри него…
В кабине полыхнула багрово-алая вспышка. Она была глубокая и яркая, и все же оставалась почти черной. Сент-Хеленс заморгал, когда свет исчез, а вместе с ним исчез и Келвин.
— Боги! — сказал Сент-Хеленс, гораздо более благоговейно, чем делал это когда-либо в жизни. — Боги!
Он дрожал с головы до ног. — Мне не следовало делать этого! Не следовало бы! Но, проклятье, пареньку было необходимо преподать урок. Лучше он, чем я. Надо убираться отсюда.
Он посмотрел на пергамент, написанный этими нацарапанными, как курица лапой каракулями, которые он так и не удосужился выучить. Затем наклонился за поясом левитации и за перчатками.
— По крайней мере, я могу взять лазер. По крайней мере, хоть его! — сказал он.
Его рука тряслась, когда он забирал знакомое оружие, проверял его настройку и сохранность. Сойдет. Сойдет для старой Мельбы и, если необходимо, для этого королевского отродья и всей его армии.
Теперь он чувствовал себя немного лучше. Оружие снова привело его в чувство.
Он бы хотел взять с собой и пояс левитации. Он был уверен, что смог бы сообразить, как им пользоваться. Взять его с собой в Аратекс, пролевитировать над Камнем Фокусника и подпалить перышки старой карге. Это быстро покончит со многими проблемами!
Перчатки лежали на поясе словно отрубленные кисти рук. Если ему нужно взять пояс, то с тем же успехом он может забрать и их.
Наклонившись вниз, не позволяя себе об этом думать, он подобрал перчатки и быстро натянул их на себя. Он стоял несколько минут, пытаясь почувствовать что-то, хоть что-нибудь, но его руки были все теми же и ощущения были самыми обыкновенными. Интересно, однако, было то, что перчатки растянулись по его рукам, так, чтобы наилучшим образом подойти ему, а его руки были в два раза больше, чем руки Хэклберри.
— Проклятье, — сказал он. — Проклятье! — Он сгибал и разгибал пальцы, чувствуя себя с каждой секундой сильнее. Они будут работать на него, эти чудесные перчатки; он знал, что они будут работать на него! Теперь он одержит победу; он просто обязан это сделать. С помощью пояса левитации, лазера и перчаток он должен стать почти неуязвимым. Поместив лазер под рубашку и засунув туда же и пояс левитации, он решил, что экипирован так хорошо, как только можно вообразить. Если только старая ведьма не припрятала где-нибудь ракету с атомной боеголовкой, с ней будет все кончено.
Пребывая в хорошем расположении духа по причине своих неожиданно улучшившихся перспектив, Сент-Хеленс вышел из камеры, закрыл дверь и забрался обратно в лодку.
Утреннее солнце уже частично взошло, его согревающие лучи освещали скудно разбросанные на большом расстоянии друг от друга скалы и растительность Пустошей. Стоя лицом к этим лучам, чувствуя их тепло, Лонни Барк попыталась отвлечься от своих мыслей, целиком отдавшись физическим ощущениям солнечного света, очень легкому ветерку и песку, который она задумчиво просеивала между пальцами. Но ничего из этого не действовало. Она все еще думала о нем; о Кайане Найте и о том, что он делал для них. Она знала, что он проглотил еще одну ягоду, и она знала, почему он это сделал.
Скорпионокраб размером с две ладони высунулся из-за кучи лошадиного помета, шевельнул своими клешнями, выкатил глаза на стебельках и снова втянул их обратно, а потом исчез позади палатки Жака. Они были в палатке слишком долгое время, и это ее беспокоило. Она не могла думать о том, как он лежит там, его великолепное физически совершенное тело неподвижное и безжизненное, в то время как его душа покинула его и отправилась к лопоухим. Оно было так похоже на смерть, это астральное путешествие.
Жак хотел ее. Она ни капли не сомневалась в этом! Ну почему она не может желать его также, как незнакомца? Она знала, что Жак хороший человек, искусный вор и в то же время настоящий патриот, который хочет свергнуть их короля. Такой человек и должен стать идеалом для девушки из Фэрвью. Он пришел в долину змей, пришел туда, чтобы спасти ее, он и сделал это с помощью Кайана. Она видела, как он смотрит на нее, оценивая так же, как и сборщик налогов, когда вывозил ее из города на любимой лошади ее отца. Может быть, тогда его интересовала эта лошадь, но она-то знала, что нет. Так и Жак отправился в одиночку, чтобы попытаться спасти ее, украсть ее так же, как он крал обычно шкуры. Затем пришел Кайан. Жак спас Кайана, а Кайан вел себя как безумный или герой, и это спасло их всех. Затем они приехали сюда, и все стало происходить слишком быстро. Она надеялась, что ей удастся хоть раз побыть с Кайаном наедине, всего один раз до его ухода.
