― Кто‑нибудь расскажет мне, почему вы не разговариваете друг с другом? ― не выдержал Гарри.
Друзья хранили молчание. Оба смотрели в разные стороны, что заставило Гарри застонать в раздражении. В конце концов Гермиона прервала молчание.
― Рон верит, что Грим ― причина твоих страданий летом, ― быстро проговорила она. ― Прорицания, по сути, есть не что иное как догадки. Оно сильно зависит от воображения. Ты ведь сначала думал, что это овца в чашке Гарри, не так ли, Рон?
― Ты думаешь, это просто совпадение? ― так же быстро сказал Рон. ― Сириус Блэк где‑то рядом! Я не говорю, что я верю всему этому, но… ― он запнулся, потом наконец посмотрел на Гарри, прикусив губу. ― Я не хочу, чтобы ты умер, Гарри. Ты понятия не имеешь, что мы пережили, когда тебя не могли найти. Мы думали, что никогда тебя больше не увидим.
Гарри опустил взгляд. Он знал, что этот разговор должен был состояться, но почему именно сейчас? Сняв очки и протерев глаза, Гарри лишь тяжело вздохнул. Что он мог сказать им? Как он может убедить их, что все будет хорошо, когда сам в этом не уверен?
― Рон, я сомневаюсь, что Сириус Блэк сможет меня здесь достать, ― сказал наконец он. ― Я постоянно под наблюдением. Мне не разрешено покидать школу за исключением этого урока и квиддича. К тому же вокруг замка полно дементоров.
Послышались шаги, поэтому разговор сам собой прекратился. Казалось, между Роном и Гермионой наступило временное перемирие. Будто они согласились не соглашаться друг с другом, пока не найдут что‑нибудь, с чем можно будет снова не согласиться.
Вскоре подошел Хагрид, приведя с собой довольно странных существ. Задняя их часть была похожа на лошадь, в то время как передняя, включая крылья, походила на орла. У них были большие оранжевые глаза и клюв стального цвета. Их было всего два, однако этого хватило, чтобы испугать учеников. Хагрид представил существ как гиппогриффов и рассказал об их особенностях и повадках. Он так же позволил поухаживать за ними, предупредив, чтобы были с ними почтительны, так как гиппогриффы очень гордые существа.
Только несколько студентов, в том числе Гарри, Рон и Гермиона, нашли в себе храбрость поухаживать за гиппогриффом. Малфой тоже попробовал, однако начал с оскорбления. В итоге со Слизерина сняли пять баллов и отправили Драко в больничное крыло. Хагрид сказал, что оскорбление гиппогриффа может быть последним, что волшебник успеет в своей жизни, и он не хочет, чтобы этими простыми правилами кто‑либо еще пренебрегал.
Когда урок закончился, троица осталась, чтобы поздравить Хагрида с успешным первым занятием. Они хотели помочь ему с гиппогриффами, однако лесничий, на правах «старшего брата», велел отправляться в замок как можно скорее. Понимая почему, Гарри, Рон и Гермиона повиновались.
* * *
После ужина Гарри наконец‑то сумел освободиться от Рона с Гермионой, которые ходили за ним по пятам. Уже было поздно. Однако ему нужно было поговорить с единственным человеком, который мог бы помочь ему с одним гнетущим его душу делом, который знал, через что ему пришлось пройти.
Тихо–тихо Гарри постучал в дверь профессора Люпина, но никакого ответа не последовало. Он рискнул и постучал сильнее, однако ничего не изменилось. Подумав, что учитель занят, он уже собирался уходить, когда дверь наконец открылась. Он отступил назад и облегченно вздохнул, увидев взволнованное лицо Люпина.
― Гарри? ― спросил профессор Люпин, открыв дверь и отойдя в сторону. ― Пожалуйста, входи. Прости, что не открыл сразу, я готовился к твоему занятию в четверг.
Гарри колебался. Наступила неловкая тишина. Он не знал, что делать теперь, как вести себя с опекунами, когда учебный год начался.
― Ну, я не хочу отрывать Вас, ― нервничая, произнес он. ― В принципе, это не так важно.
Люпин вышел в коридор и положил руку на плечо парня.
― Ерунда, ― сказал он с улыбкой. ― Я все равно хотел сделать перерыв. Заходи и расскажи, что тебя беспокоит, ― сказал Люпин, втянул внутрь и усадил. ― Ну, как прошел первый день?
Гарри пожал плечами. Он не знал, как ответить на столь простой вопрос. Если бы это спросили Рон или Гермиона, то он, наверное, пожаловался бы на то, что все на него смотрят. Но Гарри не хотел загружать профессора Люпина делами, с которыми тот, да и он сам, не справился бы. Проблема в том, что Люпин спросил искренне. Он действительно хотел узнать, что сегодня произошло.
― У меня были Прорицания сегодня, ― сказал Гарри, будто это все объясняло.
Профессор Люпин ухмыльнулся, но сразу ничего не сказал. Он только слегка покачал головой, словно вспоминая приятные моменты.
― Ах да, Сибилла Треллони, ― сказал он наконец. ― Я никогда не имел… э–э… чести присутствовать на ее уроках, но по тому, что рассказывал мне твой отец, она ― довольно уникальная персона.
Увидев, что Гарри удивился, Люпин решил продолжить.
― Да, Джеймс посещал Прорицания. Он считал, что это один из наилегчайших предметов, который давал ему время подумать над новыми шутками.
Гарри через силу улыбнулся профессору, но улыбка очень быстра спала. Он опустил взгляд. Конечно, ему нравилось слушать о похождениях отца, но сейчас он понимал ― это лишь слабая попытка отвлечь его.
― Думаю, вы знаете, что Рон проболтался о том, что я слышал мамин голос, когда дементоры были в поезде? ― тихо произнес он.
Люпин быстро встал и, передвинув стул, снова сел возле Гарри.
― Да, я знаю, ― честно ответил он. ― Ты хочешь поговорить об этом?
Гарри снова пожал плечами и тотчас ответил:
― Это… ну… теперь я знаю ее голос, но я не хотел вспомнить его именно таким, ― сказал он дрожащим голосом. ― Он полон страха. Я слышу маму, она просит Волдеморта убить её место меня. Лучше бы она позволила убить меня.
Профессор Люпин крепко обнял парня.
― Не говори так, Гарри, ― мягко сказал он. — Знаю, это сложно, но ты должен всегда помнить, что твоя мать любила тебя больше, чем свою жизнь. Помни, твоя мама ― храбрая и любящая женщина, которая вышла против Волдеморта. Сколько ведьм и волшебников могут хотя бы сказать, что сделали бы также?
Зарывшись лицом в мантию Люпина, Гарри лишь пожал плечами. Вспомнив, зачем он вообще пришел, парень выбрался из объятий и посмотрел в лицо профессора Люпина. Гарри почувствовал, что глаза начинает жечь, и постарался сдержать слезы.
― Я должен знать, как бороться с ними, ― сказал он намного спокойней, чем чувствовал себя на самом деле. ― Ведь есть способ, не так ли?
― Да, есть, ему можно научиться, ― осторожно произнес профессор. ― Это сложно, но возможно.
Гарри был полон надежд. Он действительно не хотел опять потерять сознание, когда вновь столкнется с дементорами. Он не хотел быть беззащитным, особенно сейчас, когда Сириус Блэк еще не пойман.
