Почти настоящий вой ракетных двигателей раздаётся за спиной, и я перепрыгиваю местную церквушку, обрушиваясь на первого из врагов. Тяжёлый удар металлических ног опрокидывает того на землю, и я, вжав дуло пулемёта в сочленения брони, короткой очередью перемалываю ему всё нутро. Будь это по-настоящему, пилоту внутри можно было бы сразу заказывать гробик. Впрочем, виртуальность это тоже учитывает, и противник замирает, а мне засчитывают ещё одного фрага.
Разгон и новый прыжок.
Хорошо, когда манипуляторами ты можешь управлять почти как своими собственными руками. Я практически уверен, что здесь ещё никто и никогда не видел исполнение броска через бедро мобильным доспехом. Приземление вражеской машины пришлось аккурат на верхнюю башенку, и уж не знаю, что там критичного сломалось, но этот более не представлял опасности. Можно переходить к следующему.
Дальнейший бой для меня слился в какую-то нескончаемую череду лязга и стона металла, воя сервоприводов и тревожно вспыхивающих надписей об уменьшении мощности и течах в гидравлике, перемежающихся быстро растущей статистикой прочих некритичных повреждений.
Чем дальше, тем больше я действовал на каком-то автомате, совершенно не поспевая с анализом и осмыслением происходящего, а в какой-то момент и вовсе произошло нечто, больше всего похожее на полное отключение мыслительного аппарата, по крайней мере, так я решил впоследствии. И наконец мой хромающий на обе ноги, с разболтаными и покореженными манипуляторами доспех остановился, замирая над остовом последнего противника.
С минуту ничего не происходило, давая мне чуть-чуть прийти в себя и кое-как начать ворочать извилинами, и вдруг чуть изменившийся голос ИИ произнёс:
- Уровень шесть.
- Да вы охрене… - только и успел выдохнуть я, глядя на потемневшее от десантирующихся чуть ли не мне на голову боевых машин небо, как массированный залп ракет, утопив всю окружающую местность в море огня, поднял в воздух раздираемый в клочья доспех и выбил меня обратно в полумрак внутренностей тестового стенда.
Люк немедленно распахнулся, сильные руки Ржевской в наступившей тишине выдернули меня из додекаэдра, а я только и смог, что безвольно обвиснуть на них, разом ощущая какую-то нечеловеческую ломоту в мышцах с нарастающей лавинообразно болью. Из носа немедленно потекло, капая красным на вымытый до блеска пол, голову изнутри начало наполнять каким-то жжением, что ли, но я всё же смог разглядеть цифры на табло над стендом. Двадцать тысяч. Целых двадцать тысяч баллов за бой. Правда, ни сил, ни желания удивляться или радоваться у меня уже не нашлось. Глаза сами собой закрылись, и единственное, что я нет-нет, но улавливал, то теряя сознание, то на пару секунд приходя в него, это глухие, словно сквозь вату, отрывистые голоса.
- Критическое перенапряжение синаптических связей...
- Полное физическое истощение, отказы внутренних органов…
- В реанимацию…
- Лекарок! Быстрее…
- Заморозьте…
И наступила тьма.
Глава 12
Залетающую на территорию карету скорой помощи генерала никак не могла не заметить, тем более что о ЧП на территориии академии немедленно сообщили сначала дежурной официре, а та уже, сориентировавшись, по инстанции передала информацию непосредственно Седовой.
Спустившись вниз как раз к моменту, когда парня, окутанного слабым свечением, исходившим от лекарки скорой, выносили из корпуса к машине, она успела заметить и залитое кровью из носа и глаз лицо, и неестественно бледный цвет кожи. Вот так сходу можно предположить, что Иванову не повезло попасть под какую-то разновидность боевого заклятия “Вампир” - мерзкая штука, от которой и одарённой-то тяжело защититься, а тут обычный парень... Впрочем, что гадать, скоро всё станет ясно. Одно было понятно точно: конец академии становился всё ближе. Что по поводу физического состояния столь явно опекаемого курсаты скажет лично ей, генерале, канцелярия ЕИВ, Седова боялась даже представить. В груди слегка стеснило, а погоны на плечах начали как-то неуловимо жать.
В этот миг начальница академии увидела тревожно спешащую следом за носилками Ржевскую и, вспомнив, что та как раз является куратором взвода, в составе которого находится означенный курсата, набрала воздуха в грудь, после чего рявкнула, сбивая громовым голосом усевшихся на ветки деревьев ворон:
- Майора, ко мне!
Приостановившись, Марина нерешительно посмотрела вслед Петру, но давно въевшаяся в кровь привычка повиноваться приказам взяла верх, и ноги сами понесли женщину к старшей по званию.
- Госпожа генерал-майора, майора Ржевская по вашему приказанию…
- Что, доигрались?! - зловеще прошипела Седова, наблюдая, как захлопываются двери скорой и машина под вой сирен срывается с места. - Сначала разврат оголтелый, потом дуэль неудавшаяся, теперь вот это. Ещё один скелет в шкафу нашего гаремного мальчика? Или, быть может, очередная отвергнутая поклонница решила отомстить? Ответь мне, майора, хоть буду знать, за что меня на гражданку выпрут.
- Ни то, ни другое, госпожа генерала, - хмуро произнесла Марина. - Это последствия перенапряжения на тренажере КПП-2.
У Седовой после услышанного чутка отлегло на сердце. Это уже можно было списать на форс-мажорные обстоятельства и в случае чего упирать на невозможность предугадать воздействие на мужской организм техники, предназначенной для женщин.
“Погоны всё-таки не снимут”, - подумала она, а Ржевской сказала:
- Ладно, майора, в рапорте так и укажешь, что в ходе планового занятия на тренажере у курсаты Иванова выявилась физическая неспособность… или нет, непереносимость... или нет… В общем, сама что-нибудь придумаешь. Но в итоге, как вывод, необходимость исключить из программы обучения курсаты Иванова занятия на тренажере. Мне таких случаев больше не нужно, - наставительно высказалась генерала. - Сегодня - реанимация, а завтра? Лишнюю минуту пересидит внутри - и всё.
- Извините, госпожа генерал-майора, - ещё более хмуро посмотрела на собеседницу Ржевская. - Есть у него и способность, и переносимость. Иначе он не выбил бы двадцать тысяч баллов…
- Сколько? - внезапно осипшим голосом переспросила Седова.
- Двадцать тысяч, - повторила Марина. - Он дошёл до шестого уровня.
- Я думала, шестого уровня нет…
- Я тоже думала, - Ржевская оглядела высыпавших вслед за ними на территорию курсат - и из своего взвода, и из числа тех, кто оказался случайной свидетельницей происходящего - и показала глазами на вход, - но это словами не объяснить, тут надо видеть...
Всё то время, пока шла запись боя Иванова, генерала молчала, но когда на экране ЭУМа застыло облако последнего взрыва, не сдержалась:
- Бать твою!
- Я почти добралась до пятого, но шестой… - ровно прокомментировала Ржевская, вновь поражаясь тому, насколько странной и в то же время эффективной была манера боя курсаты. Впрочем, отдельные моменты виделись даже не странными, а практически нереализуемыми. Просто ввиду технической ограниченности доспеха. Подобный рукопашный бой пятиметровых махин было бы просто невозможно произвести в реальности - органы управления бы не позволили.
- Двадцать тысяч… - прошептала Седова, уставившись в одну точку. А затем подняла взгляд на майору. - Ты же понимаешь, что это невозможно? Однако доказательство - вот оно, - ткнула она пальцем в покачнувшийся от такого экран. - Видела, что он творил, засранец чёртов? Меня аж в пот бросило.
- Видела, - ответила ей Марина, - всё видела.
- Да, кстати, а почему ты его раньше не выдернула? - поинтересовалась генерала. - Или биомонитор не работал? Он же действительно выложился даже не на сто, а на все двести процентов.
- Работал, - непроизвольно сморщилась Ржевская. - Мой недосмотр. Так увлеклась зрелищем, что пропустила, когда у него показатели скакнули.
- Ну, в общем-то, и я бы увлеклась, - вынужденно признала её собеседница. - Такое нечасто увидишь… Так, ладно. Если живой и дееспособный, значит, особо расследовать не будут. Главное, чтобы мозги себе не спалил, а то если он идиотом останется, то как пить дать расследованием нас всех тут зае… - Седова не стала продолжать, Марина и так всё прекрасно поняла.
