Изабелла и Люк, тесно обнявшись, лежали на постели, обмениваясь нежными поцелуями. Даже суровая, н поддатая белка их не смутила. Изабелла только рассмеялась, уткнувшись в грудь Люку, а тот прикрыл ее спину одеялом от нескромного и осуждающего взгляда белки.
— Между прочим, — сурово произнесла она, икнув, — ты все не так делал. Кто так делает бельчат?! Держу пари, не получится ни одного! А их минимум пятеро должно быть!
— У людей, — поучительно произнес Люк, — не бывает бельчат.
Белка сморщила морду и брезгливо махнула лапкой.
— Да какая разница, — произнесла она небрежно. — Кто-нибудь, да вылезет в самый неподходящий момент. И прощай, вольная жизнь, прощай, упругая грудь, расчесанный хвост, привлекательные уши и гладкое брюшко! Здравствуйте, висячие сиськи и материнство! А кормить?! Чем вы собираетесь кормить своих бель… или кто там вылезет?! Всего две… ик… сисиськи!
— У людей обычно рождается один ребенок, — ответил Люк. — Ну, в крайнем случае, двое. Прокормим, не переживай.
— Двое! — фыркнула насмешливая белка. — Ты и одного не сможешь сделать. Ты все неправильно, абсолютно неправильно делал! Можешь мне поверить, уж я в этом знаю толк!
Уже не таясь, она со спины на живот перекинула маленькую фляжечку, сделанную из скорлупы довольно большого ореха. Это белкино сокровище висело у нее через плечо на тонком кожаном шнурке, и белка то и дело принюхивалась, нервно шевеля усами и явно желая глыкнуть еще немного.
Для настроения.
Слушая ее хвастливую болтовню, молодые люди снова рассмеялись и прижались друг к другу крепче. В их глазах и улыбках светилось тепло.
— Эх, — сказала белка горестно, не сдержавшись и прикладываясь к фляжке, — что ж так не везет мне! Значит, все же не передумаешь, и за принца ни-ни?
Изабелла рассмеялась и тряхнула головой:
— Нет. У меня же Люк есть.
— Плакала моя карьера! — печально выкрикнула белка. — И мечта моя рухнула!.. Какая из меня сваха, какая помощница Феи, если три, три девицы под лапой — и ни одну я не смогла пристроить! Это был блестящий план — вырядить их получше! Ну, еще б, он ведь у меня в голов родился, — совсем позабыв о том, что предложила это Изабелла, пробурчала белка. — Три, три девицы! На любой вкус! И все ему не по нраву!
— Мина, но он любит другую. Мы этого не знали. План изначально был обречен на провал.
— А ты? — фыркнула белка. — Тоже мне, хороша подруга! Маленькая разбойница! — передразнила она Люка, кривляясь, растягивая пальцами рот и пуская слюни. — Могла бы и уступить мне! Помочь по-дружески продвинуться по карьерной лестнице!
— Я Люка люблю, — твердо повторила Изабелла, и Люк снова привлек ее к себе, зарылся лицом в ее взлохмаченные волосы.
— А я люблю тебя, лесная разбойница, — сказал он тихо.
— Люк! — сердито ответила белка. — Голожопый разгильдяй! Кто так делает предложение девушке? Кто так ухаживает?!
— Мужчина, — с вызовом ответил Люк. Белка снова насмешливо фыркнула.
— Мужчина! — передразнила она. — Вот при-и-инц!..
— Мина, прекрати! — строго сказала Изабелла. — Ты становишься невыносимой!
— Невыносимой! — передразнила изрядно поддатая белка, неуверенно покачиваясь на нетрезвых лапах. — Ты сама сказала, что он парень неплохой!
— И еще раз скажу, — твердо произнесла Изабелла, не тушусь. — Очень неплохой. Смелый, сильный. Веселый. Хитрый даже. Да только у него невеста есть! А я Люка люблю.
Люк, опершись на локоть и подперев рукой голову, с лукавой улыбкой молча слушал ее.
— Заладила она, люблю, люблю! А эти бестолковые клуши, — продолжала брюзжать белка, — они его упустили! Две, две невесты — и ни одна не сумела ему понравиться! Да и он им не очень-то… Нет, как?! Как, спрашиваю я, он умудрился вызвать к себе стойкое отвращение?! Словно стакан рыбьего жира! Словно горькая пилюля! Словно прокисшее пиво! А ведь он им наравился-а-а… Он ведь такой краси-и-ивый…
И белка, уныло шмыгнув сопливым носом, уселась на откормленный зад.
— Он нарочно распугивает невест, — терпеливо повторила Изабелла.
— Ну, от этих двоих он избавился, — весело заметил Люк. — Но будут еще и еще. Король устроит бал, разошлет вместе с поздравлениями портреты принца, и приедет целая толпа нарядных девушек, мечтающих покорить его сердце. А оно у него занято. Невеста же есть, так?
— Он сам виноват! — заверещала белка, подскакивая. — Сам виноват! Он слишком красивый!
— И портрет у него очень красивый, — произнесла Изабелла радостно. Некая мысль закралась в ее голову.
— Очень красивый, — озабоченно подтвердил Люк, изображая на своем лице печаль исогласно кивая головой. — Даже чересчур красивый!
— Девицам нраиццо, — процокотала белка, уперев рук в боки.
— Очень нравится, — вздохнул Люк тяжко. — Пожалуй, бедолага принц никогда не избавится от невест, которых навязывает ему Король! Бедный принц! Терпеть всех этих девиц… Отказывать им, разбивать им сердца… Это ведь тоже тяжело.
— Почему это? — спросила подозрительная белка.
— Да потому, что ему наверняка не хочется обижать девушек, — ответил Люк. — Они милые, славные, красивые, но любит-то он другую. И ему просто приходится раз за разом этих девушек… расстраивать. А Король не отстанет. Будет настаивать, чтоб он выбрал себе невесту не по вкусу и не по любви, а по воле отца.
— Да это исправить легче легкого! — вскричала Изабелла. — Надо только испортить его красивые портреты, и разослать их невестам. Они увидят, что он страшный, и не приедут на бал. Ну, по крайней мере, половина.
— Дайте мне кисть побольше, и краску почернее! — прохрипела белка, яростно сжимая лапки в кулачки. — Я нарисую ему усы и выбитый зуб!
— Охо-хо, — сказал Люк печально. — Боюсь, не выйдет у тебя нарисовать ему усы.
— Отчего это? — возмутилась белка. — Я знаешь как рисую!
— Оттого, — отрезал Люк. — Все портреты знатных особ рисуют художники волшебными красками. Простая краска просто не ляжет на портрет. Осыплется.
— Чепуха, — безапелляционно заявила белка. — Тащи краску, я ее заколдую! Усы сядут, как влитые, на его персиковой физиономии, хе-хе… а на голове я нарисую рога!
— Но-но! — взмутился Люк. — Все-таки, монаршая персона!
— И пятачо-о-ок, — не унималась зловредная белка, потирая лапки. — Был красивый принц — станет дурачо-о-ок!
Глава 8. 2
Парадные портреты принца, упакованные в нарядную шелковую бумагу, перевязанные розовыми лентами в сердечках, было решено дерзко похитить прямо из рук Короля.
— Вечером, сразу после ужина, курьер должен их забрать и развезти вместе с приглашениями потенциальным невестам, — сказал Люк. — Значит, нам надо как-то перехватить их раньше него, успеть испортить и еще вернуть на место.
План созрел в гениальной голове Вильгельмины, и она, позабыв о горестях и о своей загубленной мечте, тотчас с жаром взялась за его реализацию.
— А зачем возвращать? Мы сами станем этим курьером! Перво-наперво, — расхаживая по столу с видом жесткого диктатора, произнесла она, — нам нужен транспорт. Попасть во дворец нужно в кратчайший срок! Ты, — она ткнула в грудь Люка пальцем, — будешь лошадью.
— Но-но! — возмутился Люк. — Ко мне прошу твои штучки не применять. Я не очень уверен в надежности твоего колдовства. Вдруг ты потом не сможешь хвост мне убрать. Или копыта. Кто исправлять будет?!
Белка презрительно фыркнула, расставила лапы пошире, чтоб не качаться, сузила хмельные глаза.
— Мое колдовство, — еле ворочая непослушным языком, ответила она, — самого высокого качества! Да я!.. Ик! Первая ученица в академии!..
— Все равно нет, — твердо ответил Люк. — Себя в лошадь преврати.
— Ну, как знаешь, как знаешь, — злопамятно цедила белка, прищурив опухшие глазки и кусая ус. — Хорошо, ладно… Я это запомню…
Хоть и слегка навеселе, а белка нашла в себе сил сбегать куда-то, и вернуться в самый кратчайший срок, притащив с собой… зайца и енота.
У зайца дергался глаз, и нет-нет, но левая задняя лапа сама собой начинала выбивать звонкую дробь. Заяц ловил ее передним лапами, прижимал и душил ее сопротивление. Тогда начинал дергаться еще и второй глаз. Но это были уже мелочи.
