— Мистер Байнгер. — дрожащим голосом заговорил Лоснин, ниспуская глаз с рыжеволосой девушки.
— Что такое? — тут же раздался голос следователя.
— Помните я вам говорил, о том, что честность порой лучше личных мотивов?
— И что? — в голосе Айто послышалось беспокойство.
— Я это к тому, что ваша дочь здесь, — звенящим шёпотом отозвался Ренэро, после секундной паузы. — Кажется, ваш придуманный повод не ходить на концерт, на неё не подействовал.
Когда на той стороне наушника раздалось злобное шипение, с множеством различных ругательств, направленных в разные стороны, уши Лоснина залились краской и появилось дикое желание выдернуть гарнитуру из уха. Такой злой тирады он ещё никогда не слышал. Когда ругань оборвалась, Ренэро увидел, как беззаботное лицо Найлы резко изменилась, и она потянулась к телефону. Посмотрев на экран, она недовольно скривилась и немного поколебавшись сбросила вызов.
— Она что, — зло прорычал Байнгер, — сбрасывает?
— Похоже. — подтвердил Лоснин, чувствуя, как по спине бегут мурашки.
Найла вновь потянулась к телефону и едва бросив взгляд на экран тут же убрала телефон обратно в карман.
— Что за взбалмошная дура, — бросил в сердцах Айто. — Да я её до замужества в комнате запру. Она у меня…
— Мистер Байнгер, — в этот раз прошипел Ренэро, только не от злобы, а от боли, которая стала пульсировать в ухе от громких криков следователя, — прошу вас, по тише. Она всё равно не собирается уходить, а угрозы можете реализовать и потом. Я послежу за ней, можете не переживать.
— Я, — следователь хотел вновь задвинуть какую-то пылкую речь, но быстро осёкся. — Хорошо, ты прав. Только следи не только за ней, но и за нашими целями.
Быстро дакнув, Лоснин вновь начал бегать глазами по залу, выискивая человека с повязкой и человека с подозрительной мордой. Когда Ренэро уже начал думать о том, что человек с повязкой не придёт, а весь этот план лишь злая шутка Фауста, помощник следователя краем глаза заметил, как открылась дверь, которая вела за кулисы. Первым из неё вышел расфуфыренный человек, лет за сорок пять, в дорогом костюме и с красной мордой, не то от алкоголя, не то от жары. Следом за ним, с лёгкой улыбкой на лице вышел молодой человек, чуть старше тридцати. Одет он был по-простому, футболка, джинсы, кроссовки. На пальцах перстни, на джинсах цепочка, как и на шеи, только на руке…
— Я нашёл первую цель, — быстро отрапортовал Лоснин. — Визуальный контакт с человеком в красной повязке установлен.
— Отлично, — как-то не очень радостно отозвался Байнгер. — Теперь найди нашего священника и можешь выписывать себе отпуск.
Мужчина с красной повязкой на руке перебросился парой фраз с мужчиной в костюме, от чего у того расползлась улыбка на лице, а после пожав друг-другу руки цель номер один сразу же повернул к арке, за которой начиналась лестница на второй этаж. Не успел он подняться, как из-за барной стойки вышла официантка с подносом, на котором стоял бокал и бутылка не самого дешевого шампанского, и пройдя по залу она миновала арку и пошла на второй этаж.
— Это не она, — мысленно отметил про себя Ренэро, — наша цель мужчина, — а после поймал себя на неожиданной мысли. — А что если она сообщница? Может ли она сообщить убийце, что его цель здесь?
Девушка официантка пробыла на втором этаже не больше пары минут, после чего вновь спустилась вниз, только уже с пустым подносом, и пошагала в сторону бара. Ренэро следил за ней до самого конца, поэтому, когда повернул голову в сторону бара и увидел перед собой изучающее лицо с зелеными глазами от неожиданности вздрогнул.
— Чтоб вас! — воскликнул Лоснин потянувшись к сердцу. — Зачем же так пугать?
— Что, на официанток заглядываешься? — Найла состроила хитрую улыбку и прищурила зелёные глаза, при этом бокал, с какой-то зелёной бурдой, который она держала в руках, зловещи шипел и слегка пузырился.
— Нет, — взяв себя в руки и приняв спокойный вид ответил Ренэро. — Думал тоже что-нибудь себе взять.
— Да, — протянула дочь следователя, — а может ты меня высматривал? — она придвинулась ближе, от чего между двумя молодыми людьми осталось крайне мало расстояния. — Тебя мой отец прислал?
— Молчи, — зловещи зашипел в ухе голос Байнгера. — Не смей ей говорить о том, что ты тут делаешь.
— Что? — в своём удивление Лоснин пытался выглядеть крайне убедительным, чтобы его не заподозрили в шпионаже. Да и если быть откровенным, он действительно ведёт слежку, только не за своенравной девицей, а за безжалостным убийцей. — Зачем твоему отцу посылать меня следить за тобой?
— Значит ты не знаешь, — Найла пристально вгляделась в лицо помощника следователя, от чего ещё больше стала похоже на отца. — Просто он сегодня ни с того ни с его запретил мне идти сюда.
— Но я смотрю, ты не сильно то его послушала? — усмехнулся Ренэро.
— Я и так почти никуда не выбираюсь, — девушка поморщила нос. — Отец у меня конечно не самый плохой, но его тотальный контроль и не объяснимые поступки, порой переходят все грани.
— Последствий не боишься? — задал вопрос Лоснин, слыша, как в наушники скрипят зубы.
— Он только выглядит как сухарь, — Найла махнула рукой, — но на самом деле он очень заботливый, я бы даже сказала слишком.
Девушка хотела сказать что-то ещё, но её вдруг кто-то окликнул, и она, извинившись, побежала вглубь зала. Шумно выдохнув и отметив про себя, что он выдержал это испытание, Ренэро вновь уставился в зал. Но не успел он сосредоточиться на людях, как за спиной послышался пронзительный шум колонок. Обернувшись, Лоснин увидел, что на сцену выбежал человек в майке и спешно проверял оборудование. Проверив все провода и колонки, человек в майке вновь скрылся за сценой, а через секунду в зале начала играть музыка, да так громко, что даже ругань в наушниках не получилось разобрать. Видимо на той стороне громкость была на максимум, и следователь тоже ощутил всю прелесть этой неожиданности.
Едва в зале зазвучала музыка, люди стали занимать свои места. Большая часть зрителей потянулась к танц-полу, небольшая группа, в основном с бокалами, двинулась к столам и ложам, а те что были одеты, мягко говоря, очень вызывающе и дорого, пошли на верхний этаж, вот именно за этими людьми Ренэро и следил пристальнее всего. Наверх поднялось восемь человек, столиков на балконе всего шесть, один занял человек с повязкой, значит остается всего пять. Лоснин как бы невзначай прошёл почти до сцены, пока люди ещё не слишком плотно столпились на танц-поле и попытался сквозь перила разглядеть что там происходит. Девушка и парень стояли в дальнем углу, в шаге от перил, и целовались, еще одна девушка стояла в компании своей подруги и о чём-то тихо хихикала. Остальных поднявшихся видно не было, поэтому понять, как они там уселись было невозможно.
Ренэро бросил быстрый взгляд на лестницу, никто спускаться не собирался, значит убийца туда не поднялся. Найдя возле бара две двери, на одной из которых висела буква “М”, Лоснин быстром шагом направился туда и убедившись, что уборная одноместная, быстро закрыл за собой дверь и напряженным голосом заговорил.
— Я не вижу никого подозрительного. Концерт вот-вот начнётся и кажется все, кто хотел уже пришли.
— Значит варианта два, — тихо заговорил Байнгер. — Либо убийца решил не проверять, на месте его жертва или нет, а значит теория о кроте в “Оке” верна. Либо он подкупил кого-то из персонала и те уже сообщили ему информацию.
— А что, если он вообще не собирался сюда идти, или же Фауст нас обманул, сказав, что он не причастен к тому белому джипу? — выдвинул теорию Лоснин.
— Он не такой дурак и прекрасно знает, чем ему эта шутка обернётся.
— Понял, — быстро ответил Ренэро. — Тогда вернусь в зал и продолжу наблюдение.
Когда Лоснин вышел из уборной, на сцене погас свет и в полумраке начали копошиться какие-то силуэты. Через минуту раздался оглушительный аккорд гитары, да так громко, что у Ренэро с непривычки заложило уши. После ещё трёх оглушительных аккордов свет над сценой вспыхнул, явив пятерых молодых людей, в кожаных жилетах на голое тело, рваных джинсах и истоптанных кроссовках, а также с черными подводками на губах и глазах. Все без исключения имели украшения, у кого проколото ухо, у кого бровь, а у вокалиста вообще всё левое ухо было в разных кольцах. Едва музыканты заиграли первые аккорды, не самой лучшей, по мнению Лоснина, песни, как по залу прокатился душераздирающей женский визг, где были слышны едва различимые мужские голоса. Концерт наконец начался.
