зачем и как, Мэб выкинет меня в мусорное ведро, как я только что выкинул использованный бумажный стакан.
Скомкав предварительно, разумеется.
Глава 8
Широкий приземистый пикап армейского вида прохрустел шинами по снегу и остановился у маленькой продуктовой лавки. Фары светили прямо в дверь. Я сощурил глаза, глядя против света. После секундной паузы дважды коротко взревел гудок «хаммера».
– О, да вы, наверно, шутите, – буркнул я, проковылял к двери и вышел на улицу, к пикапу.
Тот совершенно сливался с ночным окружением.
Окошко со стороны водителя опустилось, и я увидел молодого человека, каких отцы несовершеннолетних дочерей отстреливают без предупреждения. В первую очередь бросались в глаза бледность лица и глубоко посаженные серые глаза. Длинные, чуть вьющиеся волосы имели как раз такую длину, какая ассоциируется обычно с этаким чуть равнодушным бунтарством, и были всклокочены с этакой же небрежной безупречностью. Одежду его составляли черная кожаная куртка, белая рубашка – и то и другое по отдельности дороже, чем любые два предмета моей домашней обстановки. Резко контрастируя с ними, из-под воротника куртки виднелся неумело связанный шарф из толстой белой пряжи. Смотрел водитель прямо перед собой, так что я видел только его профиль, но почему-то я не сомневался, что другая, невидимая мне половина рта кривится в ухмылке.
– Томас, – кивнул я ему. – Будь на моем месте кто-то мелочнее, он бы тебя возненавидел.
Он ухмыльнулся, уже не скрываясь.
– Кто-нибудь мелочнее тебя? – На последнем слове он закатил глаза, и лицо его приобрело абсолютно нейтральное выражение, которое и сохранялось на протяжении нескольких секунд. – Голод мне в глотку, Гарри, у тебя вид как у…
– Как после десяти миль бездорожья?
Он натянуто улыбнулся:
– Мне предстоит поездка в обществе енота?
– Добрый ты. Вот уж спасибо.
– Садись.
Он разблокировал пассажирскую дверь. Я медленно забрался в салон, как-то особенно остро ощущая все свои болячки… особенно жгучую пульсирующую боль в моем сломанном носу. Не глядя я швырнул посох в заднюю часть кабины этого монстра и даже удивился, не услышав гулкого грохота. Потом пристегнул ремень. Томас тронул машину с места. Он внимательно вглядывался в снегопад – не иначе как остерегаясь ненароком переехать какую-нибудь мелкую легковушку.
– Болит, наверное? – предположил он, помолчав минуту.
– Только на выдохе, – проворчал я. – Почему ты так задержался?
– Ну, сам представь, как мне нравится, когда меня вытаскивают из постели посреди ночи, чтобы исполнять обязанности шофера у ворчливых сыщиков-неудачников. Да еще в такой снег и гололед. Такое не слишком, скажем так, окрыляет.
Я хмыкнул – человек, хорошо со мной знакомый, мог бы принять этот звук за подобие извинений.
Томас знает меня хорошо.
– Что происходит?
Я все ему рассказал.
Томас приходится мне единоутробным братом. Собственно, он единственная моя родня. Ему можно.
Он внимательно меня выслушал.
– А потом, – завершил я, – мне довелось прокатиться на грузовике-монстре.
Рот Томаса дернулся в быстрой ухмылке.
– Убойная тачка.
Я хмуро осмотрел салон:
– Скажи, свет от телеэкрана доходит до заднего сиденья за час – или чуть меньше?
– Какая разница? – хмыкнул Томас. – У них там свой монитор.
– Это хорошо, – кивнул я. – Только тебе придется подождать немного с их использованием.
Томас испустил театральный вздох.
– Почему именно я?
– Потому что, если я хочу отыскать Марконе, начинать лучше всего с его окружения. И если до них дойдет слух о том, что он пропал, неизвестно, как они могут отреагировать на мое присутствие. Поэтому ты будешь прикрывать меня со спины.
– А что, если мне дела нет до твоей спины?
– Есть, – безжалостно отрезал я. – Ты родня или где?
– Уел, – признался он. – Только что-то я не очень уверен, что ты хорошо все продумал.
– Пытаюсь думать в процессе.
Томас покачал головой:
– Слушай, ты же знаешь, я не люблю лезть к тебе с советами.
– Сегодня, насколько я понимаю, исключение, да?
– Марконе не ребенок, – вздохнул Томас. – Он добровольно подписал договор. Он знал, во что собирается ввязаться.
– И что? – пожал плечами я.
– Он сам, добровольно сунулся в джунгли, – ответил Томас, напряженно вглядываясь в снежную мглу. – Образно говоря.
– Значит, – хмыкнул я, – он сам застелил себе кроватку, а я должен позволить ему лечь в нее?
– Что-то в этом роде, – кивнул Томас. – И не забывай: ни Мёрфи, ни полиция не помогут тебе в
