У меня остается только один выстрел. Я подхватываю с земли однозарядный арбалет и пытаюсь определить, куда делся последний враг. Времени он зря не терял и успел укрыться, за доли секунды определив, откуда исходит угроза.
Внезапно сработавшее чувство опасности скручивает меня дугой и заставляет броситься на землю. Впереди мелькают две яркие вспышки, сопровождающиеся оглушительным треском выстрелов. Прямо надо мной с воем проносится рой картечи. Раненый противник с трехствольным ружьем вступает в игру, причем делает это весьма расчетливо, стреляя только из двух стволов. Третий ствол он оставляет заряженным, сдерживая меня от дальнейших действий и давая своему уцелевшему товарищу время приготовиться к бою.
Аккуратно отползаю на несколько метров вправо. Мою позицию враг засек очень точно и оставаться на ней нельзя. Осторожно приподнимаю голову, пытаясь обнаружить противников. Это удается достаточно легко. Способность видеть в инфракрасной области спектра дает мне неоценимое преимущество. Враг с трехствольным ружьем укрывается за сваленными кучей рюкзаками бандитов. Не знаю, как от пули, а от арбалетной стрелы они способны защитить его достаточно надежно. Второй бандит, похоже, пока не слишком ориентируется в происходящем и считает, что если он ничего вокруг не видит, то и его увидеть нельзя. Он на четвереньках пробирается среди молодой поросли рябины, пытаясь нащупать свою винтовку, которую то ли обронил, то ли не успел подхватить, спасаясь от летящих из темноты стрел. Упустить такую возможность я просто не могу.
Выстрел! Арбалетный болт бьет врага в левый бок. Бандит вскрикивает и с хрипом валится на землю. В ответ вновь гремят выстрелы. Похоже, враг с трехстволкой успел перезарядиться. Как ему с ранением в плечо удалось сделать это так быстро, я не понимаю. Впрочем, возможно, на нем был бронежилет, и тогда мое попадание совсем не обязательно вывело из строя его левую руку.
Снова меняю позицию, подхватывая по пути один из двухзарядных арбалетов. Данжур тоже времени зря не теряет Он умудряется довольно неплохо сориентироваться в быстро меняющейся обстановке и успевает преодолеть довольно приличное расстояние. Для связанного человека так просто очень приличное. Вот только делать это бесшумно Данжур не может, а спрятавшийся враг довольно быстро понимает, что пленник — его шанс на спасение. Выскакивать из-за своего укрытия бандит не решается. Всё верно, он ведь не знает, сколько в темноте стрелков и есть ли у них ещё заряженные арбалеты. А вот выстрелить в пытающегося скрыться Данжура он успевает. Цель противник не видит и стреляет на звук, надеясь ранить и обездвижить заложника. При этом есть, конечно, риск его убить, но у бандита нет выбора. Раненый пленник заставит меня нервничать и торопиться, и враг надеется, что это увеличит его шансы.
Данжур вскрикивает и перекатывается в сторону. Картечь его всё-таки зацепила, но отсюда мне не видно, насколько серьезно. Арбалет я перезаряжаю быстро. Руки хорошо знают, что нужно делать и действуют автоматически. Думаю, мой противник занят тем же, хотя ему на перезарядку требуется куда меньше времени.
— Эй, охотник, — кричит из-за своего укрытия бандит. — Если твой товарищ нужен тебе живым, давай договариваться.
Отвечать я не тороплюсь. Враг меня не видит и провоцирует на ответ, чтобы выстрелить на голос. Сам он ничем не рискует. Мое оружие не может пробить его укрытие. Впрочем, подобная провокация может пройти только один раз, а никакой гарантии, что он в меня попадет нет. Мало того, враг даже не знает с каким количеством противников он имеет дело, хоть и считает, что скорее всего я один.
— Зря молчишь, — снова выкрикивает владелец трехствольного ружья. — Я знаю где лежит твой приятель. Он связан и истекает кровью, так что никуда он от меня не денется. А если ты думаешь, что сможешь незаметно ко мне подобраться, то сильно ошибаешься, Данжура я грохну раньше. У тебя десять секунд на раздумье. Или обозначаешь себя голосом и медленно идешь сюда без оружия, или я в него стреляю. Время пошло.
Бандит всё делает правильно. Он уже понял, что я ориентируюсь в темноте намного лучше него, а это значит, что давать мне время на заход ему в тыл и выбор удобной позиции для стрельбы ни в коем случае нельзя. Он специально не дает мне ни одной лишней секунды на принятие взвешенного решения. Хочет, чтобы я начал действовать немедленно и подставился под картечь.
Отвечать нельзя. Я, конечно, могу надежно укрыться за стволом дерева и вести переговоры оттуда, но этим я обозначу свою позицию, а сейчас враг не знает, где я. Больше всего он боится, что я его обойду и расстреляю из темноты, и если он будет точно знать, где я в данный момент нахожусь, обмануть его станет намного сложнее. Решать нужно быстро, вернее, просто немедленно. Несмотря на полученную рану, Данжур лежит тихо и не шевелится. От места, где он получил ранение, ему удалось откатиться на несколько метров. Там он и замер, надеясь, что бандит его не видит и не сможет совершить точный выстрел. Вот только картечь — это такая дрянь… Впрочем, выбора-то всё равно нет. Придется рисковать.
Два деревянных шарика отправляются в полет один за другим с интервалом в полсекунды. Они навесом перелетают через позицию противника и со стуком отскакивают от стволов деревьев метрах в десяти за ней. Я очень надеюсь, что этот звук можно принять за хлопки тетивы арбалета, но даже если нет, враг ждет угрозы с тыла и обязательно должен на неё отреагировать.
Противник меня не разочаровывает. Что бы он ни говорил о том, что сначала убьет Данжура, волнует его не жизнь заложника, а собственная шкура. Поэтому он не тратит лишнюю секунду и один из трех зарядов на беспомощного пленника. Бандит резко разворачивается и всаживает два веера картечи в темноту, откуда к его ногам вылетают отскочившие от стволов деревянные шарики. Собственные выстрелы оглушают врага и, пользуясь этим, я резко вскакиваю и вскидываю арбалет.
Разворачиваясь для отражения атаки с тыла, враг слегка приподнялся над своим укрытием, и теперь мне видна его голова, защищенная кевларовым шлемом. Изначально у бандита его не было, но, видимо, он успел надеть шлем уже после начала боя. Противник быстро движется, а уязвимой для стрел моего арбалета остается только полоска шеи под шлемом. Всё, что находится ниже, скрывают от меня рюкзаки, ставшие импровизированным укрытием для врага. Вот только у меня опять нет вариантов.
Выстрел! Болт попадает в шлем, и голова бандита резко дергается. Пробития нет, но удар противник получает неслабый, и это дезориентирует его на пару секунд, за которые я успеваю ещё немного сократить дистанцию.
Выстрел! Каким-то чудом враг успевает слега отклониться в сторону, и моя последняя стрела лишь чиркает по его шее, оставляя на ней глубокую борозду. Очень болезненно, но далеко не смертельно. Бандит отшатывается. Его лицо искажается дикой гримасой, а ствол ружья быстро разворачивается в мою сторону.
У меня остаются доли секунды, и я, не раздумывая, швыряю в противника арбалет, а сам прыгаю в сторону. В темноте враг не сразу понимает, что летящее в него нечто — это не я, а всего лишь мое разряженное оружие. Меня оглушает грохот выстрела, и дорогущее изделие мастерской Громова принимает на себя полный заряд картечи. Полторы тысячи монет мгновенно превращаются в груду бесполезного хлама, но меня это сейчас почему-то только радует. Попадание получается эффектным. Картечь выбивает из металлических частей арбалета длинные ветвистые искры и с визгом уходит в рикошет, а обломки моего оружия с шумом падают на землю.
Враг на мгновение замирает, пытаясь осознать, что произошло и в кого или во что он только что попал, а вот я позволить себе терять время не могу. У кого-то на рефлекс подвешено выхватывание из кобуры револьвера, а у меня на подобный случай годами тренировок выработан несколько иной навык. В переносицу бандита врезается стальной шарик. Бросаю я его почти в упор, так что шансов остаться в сознании у врага нет. Мне кажется, что я успеваю увидеть в глазах бандита безмерное удивление. Впрочем, вполне возможно, что это просто странный выверт ночного зрения.
