— Худа ради, промой мои раны.
С величайшим облегчением он подступил ближе и нежнейшими касаниями начал промакивать царапины.
— Кто тебя ударил? — тихо спросил он.
— Мхиби. Я, кажется, из лучших побуждений совершила ужасную ошибку.
— С добрыми намерениями это часто происходит, — прошептал он.
Корлат пытливо прищурилась.
— Прагматичные малазанцы. Всегда с незатуманенным взглядом. Почему мы всегда думаем о вас только как о солдатах? Бруд, Рейк, Каллор… я, мы все смотрим на тебя, Дуджека и вашу армию как на что-то… вспомогательное. Меч, который мы надеемся взять в свои руки при любой нужде. Теперь кажется, что мы все дураки. На самом деле никто из нас так и не понял истинного положения вещей.
Он нахмурился.
— И каково истинное положение вещей?
— Вы стали нашим хребтом. Каким-то образом именно вы даёте нам силы, держите нас всех вместе. Я знаю, Скворец, что у тебя есть секреты…
Он криво улыбнулся.
— Не так много, как ты думаешь. Хочешь, расскажу тебе самый большой? Вот он: мы чувствуем себя слабыми. Слабее Рейка, Каладана Бруда, Каллора… тебя. Армии тисте анди, рхиви и баргастов. Худ, даже толпа наёмников, сопровождающая вас, заставляет нас нервничать. У нас нет вашей силы. Мы просто армия. У нашего лучшего мага нет даже звания. Он просто взводный чародей, но и он сейчас очень далеко и чувствует себя, я подозреваю, как муха в паутине. Что касается битв, мы знаем, что будем наконечником копья, и это обойдётся нам очень дорого. Что касается самого Провидца и всего, что стоит за ним — ну, тут мы надеемся на то, что вы разберётесь. И с Увечным богом. Ты права, Корлат, мы просто солдаты. Уставшие солдаты. И если мы хребет объединённой армии, то помоги нам Худ, потому, этот хребет кривой и хрупкий.
Она потянулась и положила руку на его ладонь, прижав её к своей щеке. Их взгляды встретились.
— Хрупкий и кривой? Я так не думаю.
Скворец покачал головой.
— Я не скромничаю, Корлат. Я говорю правду, хотя и опасаюсь того, что ты не готова её услышать.
— Серебряная Лиса манипулирует своей матерью, — сказала тисте анди спустя некоторое время. — Каким-то образом. Возможно, она ответственна даже за ужасные кошмары старухи.
— Мне сложно с этим согласиться…
— Рваная Снасть не поступила бы так, да? А что насчёт Ночной Стужи? Или теломена? Ты знал их, Скворец. По крайней мере, лучше, чем кто-либо из нас. Есть ли вероятность того, что кто-то из них в ответе за это?
Тот ничего не ответил, продолжая обрабатывать раны на её щеке.
— Потребуется целитель, Корлат. Иначе инфекция мо…
— Скворец.
Он тяжело вздохнул и сделал шаг назад.
— Ночная Стужа. Боюсь, она может хранить память о предательстве. Она может без разбора выбирать цели для своей мести. Так же, как и Беллурдан Сокрушитель Черепов. Их обоих предали. Если ты права в том, что происходит с Мхиби — если они что-то делают с ней, — то я по-прежнему думаю, что Рваная Снасть сопротивляется им.
— А если она уже проиграла борьбу?
— Я не видел никаких признаков…
Глаза Корлат засверкали, и она ткнула пальцем ему в грудь.
— Ты имеешь в виду, что два твоих солдата не докладывали о каких-либо признаках!
Он скривился.
— Тем не менее, они вызвались добровольцами, Корлат. Учитывая, как мало мы знаем в этом плане, стоит быть осмотрительным. Эти два солдата вызвались защищать Серебряную Лису, поскольку видели в ней Рваную Снасть. Не только физическое сходство, но и характер. Если бы что-то изменилось, они бы заметили и сразу доложили мне.
Корлат опустила голову и тяжело вздохнула.
— И тут ворвалась я, желая оторвать тебе голову. Проклятье, Скворец, чем я тебя заслужила? И, Бездна меня побери, почему ты ещё тут? После всех моих обвинений…
— Пару часов назад у нас с Дуджеком была аналогичная ситуация, — ухмыльнулся он. — Наверное, это день не задался. А теперь давай позовём целителя…
— Позже, — сказала она, осматривая его, — Скворец. Ты ведь даже не представляешь, насколько ты уникальный мужчина, верно?
— Уникальный? — Его ухмылка расползлась шире. — Конечно, знаю. Спасибо Худу, я один такой.
— Это не то, что я имела в виду.
Он подошёл ближе и приобнял её выше талии.
— Пора найти целителя, женщина. У меня простые потребности, а мы тратим время.
— Ответ солдата, — сказала она, — но тебе меня не одурачить.
Незаметно для неё Скворец закрыл глаза.
Но ты одурачена, Корлат. Если бы ты только знала, насколько велик мой страх… потерять тебя.
Отчаянно размахивая руками, Крупп, Угорь Даруджистана, временами скупщик краденого и вор, бросивший вызов Воеводе Каладану Бруду, неторопливо брёл между шатров к повозкам с провизией. Он только что вышел из палатки повара моттских ополченцев, неся в каждой руке по натилогскому чёрному пирожку, обильно политому сиропом. В паре шагов за ним шёл мул, тянулся носом к пирожкам, вытянув уши вперёд.
Второй колокол после полуночи только что пробил в лагерях, вызвав скорбное мычание далёких стад бхедеринов, которое стихло, когда звери снова задремали. Добравшись до линии повозок — выставленных в прямоугольный форт на колёсах, — он заметил двух малазанских солдат, которые сидели у небольшого кострища, укутавшись в плащи.
Крупп изменил свой маршрут и подошёл к ним.
— Нежные друзья, — мягко окликнул он их, — уже поздно и вы, милашки, без сомнения, не откажетесь от чего-то сладенького.
Две женщины обменялись взглядами.
— Ага, — проворчала одна из них, — тот круглый даруджиец.
— А его мул — вон, притаился в тени.
— Уникален, без всяких сомнений, сей Крупп! Узрите! — Он выставил вперёд капающие сиропом пирожки. — Для вас, красавицы.
— И что мы должны съесть, пирожки или твои руки?
Вторая быстро вытащила нож.
— Сейчас отрежем и сами сможем выбрать, да?
Крупп сделал шаг назад.
— Королева грёз! Грубые и совсем неженственные! Осмелюсь предположить, что вы охраняете Серебряную Лису. Это успокаивает. Сердце Рваной Снасти так ярко сияет в этом ребёнке, ставшем женщиной.
— Ага, мы тебя видали. Болтал с ней. Она — наша чародейка, это точно. Сразу видно тех, кто знал её.
— Необычайно бессвязный диалог. Крупп в восторге…
— Мы получим пирожки с сиропом или как?
— Естественно, хотя отблески клинка ещё слепят щедрого Круппа.
— Чувства юмора у тебя нет, да? Садись, если духу хватит.
Даруджиец улыбнулся и шагнул вперёд.
— Натилогские чёрные пирожки, дорогие мои.
— Мы узнали. Моттские ополченцы как-то бросались в нас ими, когда у них кончились стрелы.
