Кассандра Клэр - Сумеречные охотники. Город стекла

Дверь за спиной у Клэри распахнулась, и в комнату ворвался Алек, в скромной синей куртке, растрепанный, на ботинках грязь, а на обычно спокойном лице — полнейшее недоумение.

— Что, во имя высших сил, вы тут затеяли?! — вопросил он, переводя взгляд с Клэри на Джейса и обратно. — Смертельную дуэль?

— Ни в коем разе, — ответил Джейс, и, словно по мановению волшебной палочки, его гнев улетучился. Вернулось ледяное спокойствие. — Клэри уходит.

— Вот и хорошо, — сказал Алек. — Мне с тобой надо поговорить, Джейс.

— В этом доме не здороваются? Лень «Привет, как дела?» сказать? — возмутилась Клэри.

Алека пристыдить оказалось проще, чем Изабель.

— Привет, как дела, Клэри? Вот только тебе здесь быть не положено. Изабель передала, что ты неким образом проникла в Аликанте своим ходом. Впечатляет…

— Не вздумай хвалить ее, — перебил Джейс.

— Однако, — продолжил Алек, — мне и правда надо потолковать кое о чем с Джейсом. Оставь нас на минутку.

— Мне тоже надо потолковать с ним. О нашей матери.

— Зато мне, — вмешался Джейс, — ни с кем из вас говорить вообще неохота.

— Нет, охота, — остановил его Алек. — Придется объяснить ситуацию с Клэри.

— Сомневаюсь, — ответил Джейс. Он перевел взгляд на сестру и медленно, сознавая, что упомянутая ситуация куда хуже, чем он решил поначалу, спросил: — Ты же не одна прибыла в Аликанте, верно? Кого прихватила с собой?

Врать смысла не было, и Клэри сказала как есть:

— Люка. Он тоже здесь.

Джейс побледнел:

— Он нежить. Ты хоть знаешь, что Конклав делает с нежитью, которая без разрешения проникает в Город стекла?! Одно дело непрошеным явиться в Идрис, и совсем другое — в Аликанте!

— Нет, — полушепотом произнесла Клэри, — зато знаю, что ты ответишь.

— Если ты и Люк немедленно не вернетесь в Нью-Йорк, то выясните все на своей шкуре. Угадал?

Клэри напугал прямой взгляд Джейса. Именно взгляд, отчаяние в нем.

— Джейс, — нарушил тишину Алек с легким оттенком паники в голосе. — Тебе не интересно, где меня весь день носило?

— Судя по новой куртке, — не глядя на друга, проговорил Джейс, — ты бегал по магазинам. Хотя с какой стати ты обращаешь мое внимание на свои пристрастия?

— Я не в магазин ходил, — яростно ответил Алек. — Я…

Тут снова распахнулась дверь, и белым вихрем в комнату ворвалась Изабель. Посмотрев на Клэри, она покачала головой:

— Я же сказала, он взбесится. Убедилась?

— Ах это вечное «я же сказала», — произнес Джейс. — Классная отмазка. По идее.

Клэри в ужасе оглянулась на него.

— Как ты можешь шутить? — прошептала она. — Ты лишь пугал Люка, а он верил тебе. Ты ведь ему нравишься. Он — нежить, в этом дело? Да что с тобой?

— Люк здесь? — испуганно спросила Изабель. — О, Клэри…

— Нет, он не со мной. Он… ушел сегодня утром. Куда — не знаю, но вижу почему. — Ей огромных трудов стоило выдержать взгляд Джейса. — Прекрасно. Ты победил. Не стоило нам приходить. Не стоило мне открывать портал.

— Ты сама навела портал?! — возбужденно переспросила Изабель. — Клэри, портал навести может лишь маг. И не абы какой. В Идрисе единственный портал открывается в Гарде.

— О чем я, собственно, и хочу поговорить с Джейсом, — прошипел Алек, и вид у Джейса сделался еще хуже, чем прежде. Словно парень вот-вот потеряет сознание. — О вчерашнем моем поручении. Кое о чем, что я доставил в Гард…

— Алек, хватит. Замолчи!

Алек умолк, но Джейс так и не взглянул на него. Он по-прежнему смотрел остекленевшими глазами на Клэри.

Наконец он заговорил, через силу выдавливая слова:

— Ты права, не стоило тебе приходить. Я соврал, будто тебе здесь появляться опасно. Правда в том, что ты не думаешь, торопишься и действуешь безрассудно. Ты все испортишь. И ничего с этим поделать нельзя, Клэри. Ты относишься ко всему очень небрежно.

— Все… ис… испорчу? — прошептала Клэри. На большее не хватило воздуха в легких.

— О, Джейс, — печально произнесла Изабель, словно боль терпел он, а не Клэри. Джейс не обернулся, его взгляд по-прежнему был прикован к сестре.

— Ты бросаешься вперед очертя голову, — продолжал Джейс. — Если бы не ты, мы не полезли бы в «Дюмор».

— Тогда умер бы Саймон! Про него ты подумал? Может, я и действую, не думая, но…

— Ах «может»? — повысил голос Джейс.

— Я не всегда ошибаюсь! На корабле ты сам сказал, что я спасла вам жизни.

Джейс побледнел и с внезапной поразительной злобой произнес:

— Заткнись, Клэри. ЗАТКНИСЬ.

— На корабле? — спросил Алек, и его взгляд заметался между Джейсом и Клэри. — Что такого случилось на корабле? Джейс…

— Я просто успокоил тебя, чтобы не ревела! — заорал Джейс, забыв об Алеке, обо всех, кроме Клэри. Сила его гнева была такова, что Клэри чуть не сшибло с ног. — Ты ходячая беда. Ты примитивная — и останешься таковой навсегда! Тебе не научиться думать как настоящий нефилим. Ты не умеешь заботиться об остальных. Думаешь только о себе! Идет война или вот-вот начнется, и у меня нет ни времени, ни желания присматривать за тобой, чтобы никого по твоей вине не убили!

Клэри пораженно смотрела на брата, не в силах найти хоть одно подходящее слово. Джейс никогда прежде не говорил с ней так. Он попросту не способен на такое! Как бы сильно ни злила Клэри Джейса в прошлом, он не кричал на нее со столь искренней ненавистью.

— Возвращайся домой, Клэри, — устало закончил Джейс, словно объяснения выпили из него силы. — Возвращайся.

Планы тут же пошли прахом. Надежды отыскать Фелла, спасти мать, вернуть Люка — все испарилось в один момент. Утратило ценность, слова не шли на ум. Клэри развернулась к выходу; Алек и Изабель посторонились, давая пройти, — оба старательно отводили взгляд. Ей бы чувствовать себя униженной, разозлиться, а вместо этого внутри образовалась мертвая пустота.

В дверях Клэри обернулась. Брат смотрел ей вслед, но лица было не разглядеть: солнце светило Джейсу в спину, и Клэри видела, как сверкают его светлые волосы, словно присыпанные стеклянным крошевом.

— Когда ты признался, что Валентин твой отец, я не поверила. Не считала себя правой, нет, просто ты не был похож на него. Совсем. Как я ошиблась! Ты вылитый отец.

Выйдя из комнаты, Клэри закрыла за собой дверь.

— Меня будут морить голодом, — признался Саймон.

Он лежал на холодном каменном полу камеры и смотрел сквозь зарешеченное окошко на небо. Когда Саймон только-только стал вампиром, он думал, что больше не увидит дневного неба и солнца, и словно одержимый лишь о них и думал. Лежал в темноте, прогоняя в памяти все оттенки синего: от бледно-голубого с утра до ярко-синего в полдень и цвета кобальта в предвечерние сумерки. Теперь Саймон размышлял, не дарована ли способность пребывать на свету лишь затем, чтобы он вот так провел остаток жизни, пялясь на крохотный кусочек синевы?