— Дед, а Дед… — она пропустила приказное пожелание мимо ушей, — мне отойтить надо, съела чего-то не то.
— Чего ты могла съесть? Второй день сухарями питаемся, — проворчал командир. — Или опять зеленые ягоды хватала?
Олеська только виновато шмыгнула носом.
— Навязалась на мою голову, я бы лучше без рации обошелся. Или вон — Михаську научил, ему все одно — что только пулемет тащить, что пулемет с рацией. Вон, под елку пристраивайся…
— Ага, а вы все глазеть станете…
Дед сплюнул еще раз и махнул рукой вглубь леса — иди, мол, только не доставай больше. Потом растопырил пятерню и поднес к самому лицу девушки — пять минут. Олеська кивнула, и рыжее пятно замелькало между кустами.
Может, и вправду, не стоило ей хватать эти ягоды? Или сыроежки? А, может, щавель попался больной какой? Но нельзя ж идти двое суток по лесу и питаться только сухарями. Это ж дикость просто! Олеся прикинула, не видно ли ее от временного лагеря, оценила расстояние до ближайшего часового и выбрала себе укромный кустик.
Хорошо, что дело уже было сделано, когда это произошло. Подняв голову и увидев в пяти метрах от себя две камуфлированные спины, девушка от неожиданности вскочила, чуть не уронив лежавший на коленях автомат. Господи, как же это? Никто ж не знает. Как они здесь оказались? Как прошли мимо часового? Или?… Надо предупредить, надо обязательно предупредить…
— Хенде хох! Стоять, сволочи!
Услышав высокий, на грани истерики, девичий визг, Слава с Андреем разом развернулись и подняли руки.
— Ой… — Андрюха приподнял руки повыше. — Девиц без штанов я, конечно, видал, но чтоб еще и с автоматом… Если девица ходит в сортир с автоматом, это… это…
— Возбуждает, да? — не поворачивая головы, процедил Слава.
Взгляд рыжей скользнул вниз, обозрел состояние того, что открывалось взглядам ниже защитного цвета куртки — «ой». И глаза, которые вновь уставились на курсантов, были уже раза в два больше прежних.
— Молчать! И… И глаза закрыть!!!
— А вот у нас в детдоме…
— Молчать!!!
— Зажмурься, а то, и правда, пристрелит…
— Молчу, молчу…
Из кустов позади Олеси вынырнула всклокоченная борода командира:
— Ты чего орешь?!! Совсем офи… — взгляд Деда, наконец, уперся в сверкающие в наступающих сумерках белые ягодицы. — А-а…
Девушка оглянулась и, просчитав направление взгляда командира, снова завизжала:
— Не смотри-и-и!!!
— Да ладно, ладно… Я и не смотрю вовсе, — Дед быстро оглядел плененных «фрицев», нашел их положение вполне удовлетворительным и снова обратился к Олесе. — Давай, что ли, одену тебя. А ты пока держи их на мушке, глаз не спускай…
Он наклонился, закряхтел, чуть не уперевшись носом… туда (кажется, задел бородой), но с задачей справился. Выросший как гриб-боровик из соседнего куста Миколка только крякнул, успев заметить окончание процедуры. Следующим появился комиссар, за ним еще несколько бойцов группы.
— Ну, Дед… — Миколка осуждающе покачал головой.
— Да ладно, вы че удумали? Я ж ей в отцы гожусь…
— Заврался совсем, — Олеся тряхнула костерком на голове. — Думаешь, бороду отрастил, так и забыли все про твои двадцать девять?
Кто-то хихикнул.
— Кхе-кхе… Ребята, а про нас вы не забыли? А то уж руки затекают…
Большинство только сейчас обратило внимание на «фрицев». Васек присвистнул. Петро недобро прищурился. Некоторые подняли автоматы. Миколка хлопнул себя по лбу.
— Ба! Да это ж те двое, что исчезли!
Комиссар переглянулся с командиром и подошел вплотную к Славе. Не забыв упереть автоматный ствол ему в живот.
— Кто такие?
— Свои мы, — Крот еще не придумал что сказать. Врать особо не хотелось, могут и расколоть, а правду не очень-то и скажешь… — Русские.
— Москали? Если по-кацапски гуторите, эт еще ничего не значит. Как здесь оказались? Почему в немецкой форме? Что делали возле лагеря? Почему за вами гнались? А? Отвечайте лучше так, чтоб я поверил…
— Сбежали мы. Из лагеря. Угнали машину, но нас догнали мотоциклисты. Пришлось их кончить, но машину они сожгли. Потом заблудились, — Андрюха врал самозабвенно. — Форма и оружие с мотоциклистов…
— А это что? — Петро тронул «калашников».
— А это в лагере взяли, там много всякого. Как и одежду, которая под камуфляжем.
Петро не поленился расстегнуть обоим комбинезоны и заглянуть под них. Увидев курсантскую форму, чуть приподнял бровь.
— Как из окружения вырвались?
— А нора там была какая-то. Узкая, сволочь, несколько часов ползли…
В сторонке кашлянул Дед, привлекая к себе внимание.
— Ладно, опустите, пожалуй, руки… Но оружие — сдайте. Петро — ко мне.
Командир с комиссаром отошли на несколько шагов. Руки разоруженные Слава с Андреем опустили, но с прицела их никто не снял. Девушка так вовсе смотрела волчонком.
— Не верю я им, — комиссар состроил неприступную мину, — слишком гладко врут. А ну как подстроено это, чтоб нам помешать?
— Чушь. Не знаю, как с мотоциклистами, но здесь вон тот, поменьше который, троих точно завалил, Миколка сам видел. Слишком уж мудрено «фрицам» такую игру затевать. Да и не должны про нас здесь знать.
— И что мы будем с ними делать?
— Есть у меня одна мысль… — Дед посмотрел в сторону пленников и почесал бороду. — С нами пойдут.
— Ты что?!! Они не проверены, мы не знаем, кто они такие вообще! Ты ставишь под удар задание пар…
— Цыц, комиссар! Ты мне на партсобрании на недостатки указывать будешь, а здесь — я командир. Усек? Они только из лагеря, в качестве проводников сгодятся…
— У нас же есть план всех коммуника…
— Не всех, или забыл? Двадцатилетней давности твой план.
— Но про шахту и они ничего не могут знать!
— Цыц, я сказал, — Дед закончил разговор и вновь подошел к пленникам. — А ты, вроде, стреляешь неплохо?
Андрей кивнул:
— Только патронов почти не осталось, — он кивнул на «калаша», который в этот момент крутил в руках Васек.
— Ничего, винтовку найдем. Значит так, мы — особая диверсионная группа Бориспольского партизанского отряда. В настоящий момент на задании, и лишний груз нам, в общем-то, ни к чему. Кумекаете? Идем мы в лагерь. Вы как, с нами? Если да — то, кто вы такие, будем разбираться потом. С учетом, естественно, того, как покажете себя в боевой обстановке. Если нет — разбираться вообще не будем.
— Вопросик есть, — открыл рот Слава. — С нами третий был. Не видали, случаем, куда он делся?
— В лагерь его уволокли, раненый он.
— Мы идем с вами.
Дед кивнул и движением головы распорядился вернуть оружие. Потом взглянул на потемневшее небо и, коротко бросив: «Выступаем», скрылся в зарослях. Бойцы молча потянулись за ним.
