– Правда всегда одна, и поэтому в подобных спорах прав может быть лишь кто-то один, и я верю, что я – на стороне правды. Рассуждая отвлеченно, нельзя исключить того, что, возможно, я глупец, который строит песочные замки и надеется изменить то, что изменить невозможно. Но нет никакой пользы от отвлеченных рассуждений, ибо они не ведут к истине, а лишь уводят от нее.
– Как же тогда ты смеешь править этим королевством и указывать всем, где истина, а где нет, если сам не знаешь ее?
– Ты не слышишь меня, – сказал Келесайн Майтхагел. – Но пусть нас рассудит тот, чье суждение непредвзято.
И вот, по волшебной дороге они отправились в иной мир, где обитал Лорд Джордмонд, называемый Законником за то, что знал все законы, изобретенные людьми, и многие из тех, что правят землей и небесами. Однако Келесайн не смог надолго задержаться в его замке – ему донесли о том, что другим Лордом, называемом Гасхаалем, Повелителем Ворон, умерщвлен один из его друзей, некий мудрец и звездочет. Не мешкая, Келесайн отправился в те земли, а Талиана осталась в замке Законника. Поначалу она подозревала, что Джордмонд состоит в сговоре с ее братом и, улучив удобный момент, начнет говорить слово-в-слово то же, что талдычили ей жрецы Бога Света на протяжении всей ее жизни. Однако ее опасения оказались напрасны. Джордмонд не спешил заводить с ней разговора и не пытался в чем-либо ее убедить. Незаметно случилось так, что Талиана стала сама вовлекать его в беседы и задавать ему каверзные вопросы, которые сбивали с толку жрецов Света.
Однако хотя Джордмонд с легкостью находил на них ответы, его ответы никогда не удовлетворяли Талиану, потому что казались ей пустой игрой слов.
Так, однажды она спросила Джордмона:
– Скажи, может ли Всемогущий сотворить камень, который не сможет поднять?
– А чем отличается Всемогущий от камня, который сотворит? – Вопросом на вопрос ответил ей Джормонд.
– Хорошо, – сказала она, – я спрошу иначе: может ли Всемогущий сотворить что-то, более могущественное, чем он сам?
– Собственно говоря, он только этим и занимается, – оборонил Законник.
– Темен смысл твоих слов.
– Он также прозрачен, как смысл твоих вопросов.
– Говорят, тебе ведома истина.
– Только некоторая ее часть.
– Какая же?
– Четвертая треть.
– Ты надсмехаешься надо мной.
– Отнюдь.
– Ты знаешь, зачем мой брат привел меня в твой замок?
– Он кое-что говорил об этом.
– Что же он говорил?
– Что ты не знаешь, во что верить.
– Ах, вот как это было изложено… – Помрачнела Талиана. – Что ж, пусть будет так. Ну, так расскажи мне, во что, по-твоему, мне следует верить.
– Расскажи мне сначала о том, между чем и чем ты собираешься выбирать.
И Талиана рассказала о книгах, о ведьме и ссоре с братом.
– …На чьей же стороне истина, о мудрец? – Заключила она свой рассказ.
– Я покажу тебе истину, – ответил Джордмонд.
С этими словами он сотворил прямоугольное зеркало, в котором не было их отражений – хотя зала за их спинами отражалась очень точно и без каких-либо искажений. Затем Джордмонд провел рукой по поверхности зеркала и оно задрожало, как будто состояло из воды, а не из стекла.
– Это зеркало, – сказал он. – Отражает тот мир, который находится вне тебя. Тот мир – точная копия существующего. В нем правит сила, а добродетель никогда не вознаграждается, благие намерения обычно приводят к большим бедам, торжествует глупость, и каждый из живущих там – враг всем остальным. Хотя время от времени его обитатели склонны объединяться в сообщества, чтобы противостоять другим сообществам, однако союзы эти, основанные на необходимости, склонны быстро разваливаться, когда необходимость исчезает. Коснись этого зеркала, войди в него – и ты сможешь жить в том мире, не мучаясь мечтами о недостижимом. Никто больше не назовет тебя наивной или глупой, никогда больше ты не будешь испытывать страха перед злобой и чужой жестокостью – напротив, люди станут бояться тебя, станут обожать, превознесут так, как ныне превозносят твоего брата…
Не дослушав, Талиана плюнула в это зеркало и отошла от него подальше.
– Вот мой ответ, – сказала она.
– Подожди, я еще не закончил, – промолвил Джордмонд.
Следом за тем он сотворил еще одно зеркало и установил его рядом с первым. В нем тоже отражалась одна только комната, но не Джордмонд с Талианой.
– Эта дверь, – сказал Законник, – приведет тебя в совершенно иное место. Войди в это зеркало, и ты попадешь в мир, который находится внутри тебя. В том мире есть смысл и высшая справедливость, в том мире добро – всегда добро, а зло – всегда зло, и не трудно различить их. Истинная любовь там способна одолеть смерть, и всякий слепец, пусть не скоро, пусть через много столетий, или в новом перерождении, неизбежно должен прозреть… Не кривись так пренебрежительно, Талиана, этот мир – отнюдь не сказка, как ты, наверное, думаешь, но благородства и чести в нем будет немного больше, чем здесь, и то, во что ты здесь продолжаешь верить наперекор всему, что окружает тебя, там будет несомненной действительностью.
– Наверное, ты полагаешь, что это заманчивая иллюзия, – презрительно усмехнулась Талиана.
– Это не иллюзия, – сказал Джордмонд.
– Я не желаю получать ухоженный садик для своих игр, – промолвила она. – Так же я не желаю становиться низменной тварью, которая легко и с удовольствием будет жить в мире, в который ее приведет первое зеркало. Я желаю видеть вещи такими, какие они есть, а не тешится миражами. Так где же зеркало, которое отразит настоящую истину? Или ты собираешься поставить эти два зеркала напротив друг друга и пичкать меня рассуждениями о том, что они отражают одно и то же?
– Отнюдь, – сказал Джордмонд, – хотя твоя мысль недурна… Итак, ты по-прежнему отказываешь войти в одно из зеркал и зажить в нем если не спокойно и счастливо, то хотя бы в некой гармонии с своим окружением?
– Отказываюсь.
– И по-прежнему желаешь увидеть настоящую, самую-самую подлинную и окончательную истину?
– Да.
– Ты ее увидишь.
С этими словами он взял трость и расколошматил оба зеркала так, что от них остались только мелкие осколки.
В некотором ошеломлении посмотрела Талиана на эту груду осколков.
– Ты хочешь сказать, что ни смысла, ни истины не существует? – Спросила она наконец.
– Разве ты видишь перед собой пустоту?
– И во что же мне следует, в таком случае, верить? – Произнесла она надменно, но все еще желая понять смысл сей демонстрации.
– В Желтый Банан.
– Во что? – Переспросила Талиана, думая, что ослышалась.
– Верь в Желтый Банан, – повторил Джордмонд-Законник. – Вера в Желтый Банан – наивысшая из всех вер и религий, придуманных и подлинных, наилучшее основание для здания Духа, наикратчайший путь к внутренней гармонии и раскрытию своей подлинной сути, чистое, совершеннейшее, мать и отец всех вещей – так я зову ее… Верь в Желтый Банан, Талиана.
