Скоро путь им преградила очередная дверь, за которой обнаружилась небольшая лестница, ведущая вниз. Выход с нее был закрыт на замок, но, взглянув на него, Жмых только презрительно скривился. Он даже не стал лезть за отмычками, в мгновение ока открыв замок подобранной прямо из-под ноги щепочкой. За дверью было темно, жарко; пахло сухой кожей, бумагой и порошком от мышей. Жмых пару раз шмыгнул носом, быстро втянул внутрь Оштона, закрыл дверь и расчихался так, что лампа погасла.
— Тише ты, — прошипел Оштон, хватаясь за нож и испытывая жуткое желание заткнуть подельнику рот… как-нибудь.
— Не боись… А-апчхи, — ответил Жмых, — никто нас не… А-а… Апчхи, не услышит. Нет тут никого, и давно, апчхи… не было. А… а… — Жмых смачно утерся рукавом и зажег погасшую лампу. Огонек высветил из тьмы полки, сплошь заставленные книгами.
— Шлюшье вымя, — протянул Оштон потрясенно, — да их тут больше, чем блох у барбоски. Мы тут до волчьего лета эту Шихарову книгу искать будем…
Но Жмых ничего не ответил, а, подняв лампу, двинулся вдоль полок. Однако он даже не осматривал их, просто окидывал взглядом и шел дальше. Но Оштон уже и сам сообразил, в чем дело: Вир показывал руками размер своей вожделенной книжки, и выходило, что на эти полки Вирова книжулька просто бы не поместилась.
Подходящие шкафы обнаружились далеко в глубине залы. Под ногами здесь временами что-то мерзко похрустывало, а полки вокруг покрывал такой слой пыли, что сквозь них не то что названия — очертания книг с трудом проглядывались. Жмых обтер рукавом одну полку, немедленно расчихался, подняв жуткие клубы пыли, и чихал столько, что Оштон уже всерьез начал беспокоиться, что тот не остановится никогда.
— А-а-а-а-а, — наконец выдохнул Жмых с облегчением, вытерся и прогнусавил: — Держи лампу, я книгу искать буду.
Оштон осветил полки. Жмых достал из-за пазухи еще один обрывок бумаги и начал просматривать корешки книг, временами сверяясь с бумажкой.
— Ага, — сказал он обрадованно у очередной полки, — похоже, она. На, возьми, — протянул Оштону бумажку и схватился обеими руками за массивный переплет. Книга вытянулась с полки с большим трудом, выскользнула из рук Жмыха и рухнула на пол с жутким грохотом, подняв очередные клубы пыли. Зажав нос, Жмых присел над нею и махнул Оштону рукой — посвети, мол. Оштон поднес лампу и насторожился: переплет книги блестел множеством разноцветных отсверков. Жмых выдернул из руки Оштона свою бумажку, посмотрел на нее, на книгу, опять на бумажку, еще раз на книгу, после чего, с разочарованным вздохом, выпрямился. Но Оштон идти дальше не спешил — присел, вытягивая кинжал, возле упавшего фолианта. Жмых удивленно обернулся:
— Ты чего?
— Это ты — чего? Не заболел, часом? — издевательским тоном поинтересовался Оштон, ковыряя кинжалом переплет. — В другие комнаты соваться не велено, так мы и не суемся, а о том, что здесь ничего для себя подобрать нельзя, никто ничего не говорил.
Жмых вздохнул.
— Вот в этом между нами и разница. Дикий ты, атаман, сразу видно, что из леса. А я — гильдейский. Если есть заказ, значит, брать нужно в первую очередь его, все остальное — побоку.
— А вот я — не гильдейский, — ответил Оштон, поддевая крупный кристалл в центре переплета и налегая всем весом на кинжал, — и быть им не собираюсь. Еще чего придумали — добро на полу валяется, а ты мимо проходи.
Переплет щелкнул, поддаваясь, камень вылетел и, сверкнув искоркой, пропал где-то в глубине залы. Оштон выругался.
— Скажешь тоже — добро. — Жмых поморщился. — С драгоценными окладами тут книг нету, все такие в главной зале лежат и не про нас. А за те, что ты ковыряешь, выручишь не больше серебряного за штуку.
— Сам вижу, — огрызнулся Оштон, — серебро тоже деньги. Посидел бы недельку на голодном пайке, только зелеными яблоками да щавелем питаясь, небось по-другому бы говорил. Ладно, пошли дальше искать. Но ты как хочешь, а я, когда найдем, немного тут пошарю. Мож, не все в главной зале, глядишь, пару и проворонили.
— Ох, сомневаюсь, — ответил Жмых, цыкнув зубом, — такие вещи не воронят. Ну-ка посвети вот сюда… ага! А вот эта — точно она.
— Ну и хорошо. А то полки-то, вишь, кончились.
Впереди темнела покрытая белесыми разводами стена каменной кладки.
— Точно она?
— Похоже на то. — Жмых вытянул книгу с полки и, крепко держа обеими руками, осторожно опустил ее на пол.
— Ага, вот и замок, в точности, как Вир баял… точно — она. Забираем.
Жмых уверенно сунул бумажку за пазуху, вытянул холщовый мешок и задумался, пристально глядя на книгу.
— Че не так? — забеспокоился Оштон.
— Да не, все так. — Жмых поднял голову. — Замок тута больно мудреный, пожалуй, мне не по зубам… А вот любопытно мне, против отмычки Вировой он выстоит? Некромант-то ничё не говорил о том, что в книгу заглядывать нельзя.
— Это ты брось. Нешто думаешь, он не узнает, что ты туда лазил? Наверняка он подозревал, что мы можем его же отмычкой его книгу попробовать. Запросто мог какую гадость на такой случай подготовить.
— И то верно. — Жмых вздохнул. — Уж больно мне интересно, чего там такого понаписано, ну да ладно, — засунул книгу в мешок и поднялся. Оштон же принялся дергать корешки книг, приглядываясь к переплетам. К его сожалению, тяжелых переплетов, украшенных камнями, попадалось мало. Да и те, что попадались, в большинстве своем уже были обобраны — только ямки темнели на тех местах, где когда-то находились украшения.
Оштон шарил по полкам, ругая ругательски вороватых библиотекарских служек. Наконец это ему надоело, и, в сердцах уронив набок подвернувшийся шкаф, он пошел к выходу. За ним, чихая, направился Жмых.
— Не перестанешь чихать — здесь оставлю, — мрачно сказал Оштон, подходя к двери.
Жмых только хрюкнул в ответ.
Выйдя в освещенный коридор и взглянув на подельника, Оштон с трудом сдержал желание расхохотаться: с ног до головы покрытый пылью и паутиной, с распухшим носом и слезящимися глазами, Жмых являл собой зрелище прекомичнейшее.
— Сам-то, думаешь, лучше выглядишь? — заметив улыбку Оштона, сказал тот. — Чучело чучелом. Иди давай… эй, куда пошел, нам сюда. — Жмых толкнул дверь, мимо которой только что прошел Оштон, и скрылся в темноте.
Перед выходом взломщики ненадолго задержались.
— Все по договоренности? — спросил Оштон, протягивая руку за мешком с книгой. Жмых шмыгнул носом и кивнул, протягивая мешок.
— Да. После седьмого колокола в «Боевом единороге».
— Добро.
Дверь в глухой стене с негромким скрипом открылась, из нее выскользнули две тени, разошлись в разные стороны и растворились во мраке.
