— Примерно с тех, как их главным оружием стали Разящие, — старик отвечал ровно, но Садару показалось, что в уголках губ Командора спряталась улыбка.
— Отец… мой, похоже, вы совсем заскучали в цитадели, — будущий Верховный Сидерима усмехнулся так, что всех присутствующих мороз продрал по коже.
— Устраивает тебя такой жрец, принц? — Командор обратился к Садару.
— Вполне, — принц щурился не хуже сытого кота. Именно такой жрец ему и нужен.
* * *
Сидерим, год 2566
На скорую руку сколоченные бараки не являлись привычным и уютным жилищем для аристократки, вдовы бывшего главного казначея Анаториса. Однако женщина не жаловалась, стойко перенося лишения и неудобства и иногда шикая на Ранику, если та начинала возмущаться отсутствием комфорта.
— Терпи, дорогая, и не ропщи. Это и есть путь королевы — быть со своим народом даже в годы тягот. Теперь это твой народ, так что не дай им усомниться в выборе своего государя, — говаривала Даналия, если девочка начинала нудить о том, что дома было все иначе. Наместница мягко напоминала, что теперь здесь и есть дом Раники и другого не предвидится.
Вдова казначея зачастую сама выполняла обязанности высокопоставленного сановника в соляной провинции, но всегда предпочитала оставаться в тени собственного мужа. Тем не менее, достопочтенный Фрам был весьма проницательным правителем, успев заметить, откуда ветер дует в семействе дяди, того самого казначея, который женился на слишком уж молодой девушке, несмотря на то, что сам приближался к весьма почтенному возрасту. На мезальянс косились многие, и лишь глава солепромышленников понимал, в какую именно сторону этот мезальянс. Даналия и умом, и положением была гораздо выше мужа, поскольку в отличие от торговцев и промышленников Анаториса являлась уроженкой пустыни и оставалась единственной наследницей княжеского рода Нешуа — вассалов Мадерека. Ей нужны были деньги, ему — красавица жена. Старик-казначей не учел, что за красотой иногда скрывается недюжинный ум, но когда заметил, то с радостью принял помощь и советы молодой жены по ведению дел. Не в самую последнюю очередь Анаторис был обязан своим процветанием этой девушке. Когда стал вопрос о наместнике Сидерима, Фрам не колебался, отправляя Даналию на восстановление крохотной страны.
За осень удалось разгрести завалы и вырыть основные котлованы под новые здания. Восстановить прежние не представлялось никакой возможности, поскольку город не просто разрушен, он был практически стерт с лица земли. Даналии предстояло все это восстановить. Вернее, построить заново. Воодушевленные поддержкой Анаториса и тем, что их некоронованный правитель, последний из кронпринцев, не забыл о них и прислал помощь, сидериане работали, не покладая рук, стремясь возвести из руин собственную страну. Они даже не задумывались над тем, что на арене мировой политики их город-государство не играет никакой роли, являясь всего лишь перевалочным торговым пунктом между двумя могущественными империями.
Даналия работала с рассвета и до поздней ночи, подписывая распоряжения, просчитывая каждую монету из выделенных Фрамом денег. Расчетливая женщина старалась экономить на всем, на чем только можно, без утраты качества и более-менее приемлемых условий существования поселенцев. Она быстро добилась расположения и уважения со стороны сидериан, а анаторийцы и так почтительно склонялись, едва завидев вдову казначея. Пусть и прошло немало лет со смерти старика, пусть даже сама Даналия давно была не юной девой, но память о том, как с её помощью Анаторис пришел к большему процветанию, жива ещё во многих. Присматриваясь к разумному и продуманному управлению стройкой, сидериане невольно вспоминали добрым словом принца, приславшего им в помощь такую наместницу.
* * *
Мадерек, год 2567
— И здесь обошел, — Кирит сидел за столом, упираясь лбом в сцепленные в замок пальцы облокотившихся на столешницу рук. Весть о том, что Садар заполучил Верховного из "красноплащников", достигла мадерекского жреца и вовсе не добавляла радости в настроение. Кассим в кои веки не пытался подтрунивать над своим "начальством" и, тихо оккупировав тахту, молча наблюдал за священником. Но он не выдержал:
— И все же, почему тебя так беспокоит этот юнец? Не может же он всерьез представлять угрозу Мадереку!
— Ошибаешься, ой как ошибаешься. Если он меня уже столько раз обставил, то я представляю, какого монстра заполучит Сидерим в правители, — Кирит вздохнул и протянул пустой кубок генералу.
— Но нам-то чем этот монстр страшен? — Кассим послушно наполнил чашу хмельным напитком.
— Неужели ты считаешь, что такой, как Садар, остановится на том, что попросту отстроит город и станет законным королем в своей крохотной стране?
— А разве нет?
— Знаешь, Кассим, я тебя точно обожаю, — жрец поймал подбородок генерала и запечатлел отеческий поцелуй у того на лбу.
Глава четырнадцатая
— Бездействие подобно смерти. Нельзя решить проблему, не вставая с места. Нельзя обрести большее, не пожертвовав малым. Путь отречения от себя ведет к познанию величия.
* * *
Анаторис, год 2566
— Госпожа Даналия, вас к себе Фрам зовёт.
Пожилая женщина словно распрямилась и сбросила десяток лет, когда предстала пред главой Анаториса. Еще большее воодушевление и вызов светились в её взгляде по возвращении домой. Не лишенная амбиций, Даналия устала тратить время попусту, занимаясь лишь управлением пусть и богатого, но небольшого поместья, оставшегося после смерти мужа. Новый казначей не нуждался в советах вдовы, а Фрам если и обращался, то крайне редко. Положившая половину жизни на служение соляной провинции, женщина чувствовала себя не у дел, отчего периодически впадала в глубокое уныние. Сейчас же она словно обрела крылья. В кои веки Фрам спросил не совета по делам финансовым, в которых Даналия знала толк больше многих казначеев. Нет, он предложил ей место наместника в далеком Сидериме. Крохотное королевство, о котором вдова даже не слышала. Но… королевство. И роль наместника вполне подходит благородной даме, лишь по злому року оказавшейся замужем за торговцем.
Когда родители Даналии погибли, императорский двор отвернулся от разорившегося рода, забыв былые заслуги семьи перед империей. Озлобленная, униженная нищенством, отвергнутая соотечественниками девочка с лёгкостью согласилась на мезальянс, продав свой незаурядный не по годам ум за возможность вернуть своему роду былую славу и величие, возможность выкупить отцовское поместье, восстановить доброе имя семьи. Долгие годы потратила Даналия на то, чтобы занять соответствующее её положению место в жизни. Она уж было отчаялась после смерти мужа, едва не опустила руки, год за годом наблюдая, как утрачивают вес её позиции в стране солепромышленников. И внезапно звезда надежды снова осветила путь для немолодой уже женщины.
