— Я сам позабочусь об этом. Холз, нам с тобой предстоит обсудить этот вопрос.
— Конечно, господин, — согласился Холз. — Как скажете. А ваш переезд во дворец? Когда он ожидается?
— Для хорошего управления страной вовсе не обязательно, чтобы мой ночной халат висел в дворцовом гардеробе, — сказал Гар. — Когда я более или менее привыкну к своему новому статусу, мы займемся вопросом переезда из Башни. Не раньше.
Холз глупцом не был и понял, что тема закрыта. Он кивнул.
— Конечно, ваше величество.
— А Стена, ваше величество? — спросил Джарралт. — Погода и ее заклинание?
— Вам не о чем беспокоиться, — ответил Гар. — Благодаря мудрости и прозорливости Дурма я обладаю необходимыми навыками.
— Но отсутствие Главного мага и ваша… неопытность в искусстве заклинания погоды… я хочу сказать…
— Я сын своего отца, Конройд, — отрезал Гар. — Никакой другой квалификации мне не требуется. — Он поднялся. — Господа, предписания вы получили. А теперь без дальнейших отлагательств займитесь их исполнением.
Поднимаясь с кресла, Эшер наблюдал, как Гар покидает зал Тайного Совета — надменный и грациозный, словно дикий кот. Как хмурый Джарралт, помедлив мгновение, вышел и двинулся в противоположном направлении. Как старик Холз вздохнул и, нервно теребя косу, последовал за Джарралтом.
— Итак, — произнес Пеллен Оррик, когда они остались вдвоем, — теперь ты — господин тайный советник, а?
Эшер кашлянул.
— Это не мое решение.
— Знаю, — согласился Оррик. — Видел твое лицо, когда он объявил об этом.
Подавив желание сплюнуть со зла на плиты пола, Эшер спросил:
— По поводу вчерашнего. И твоих выводов. Это действительно несчастный случай?
— А что? — удивился Оррик. — Ты тоже сомневаешься в моей компетенции, как и наш добрый господин Джарралт?
Новоиспеченный тайный советник ухмыльнулся:
— Просто… с трудом верится, что эти люди, все — сильные маги, случайно упали в пропасть и разбились.
— Понятно. Ставишь под сомнение могущество смерти? — Оррик пожал плечами. — Доранцы смертны, Эшер, как и мы. Их магия не может защитить от случайностей. Я знавал одного доранца, подавившегося рыбьей костью. Были и такие, кто просто упал с лестницы и свернул шею. Один утонул в собственной ванне. Смерть не имеет ни логики, ни смысла. Она приходит за всеми нами, когда и как ей вздумается.
От досады Эшер топнул ногой.
— Я знаю, но…
— Ты хочешь найти в ней смысл. — Оррик засмеялся. — Прошлой ночью я был прав. Ты рассуждаешь как стражник. — Он вновь стал серьезным и посмотрел в окно зала. — Если интересуешься, не считаю ли я эти смерти необычными, отвечу: да, считаю. И что дальше? Я не имею оснований и не вижу смысла расспрашивать лекаря Никса и служителя Холза об их изысканиях и выводах. У меня нет фактов, позволяющих усомниться в твоей невиновности, равно как и в невиновности его величества. Даже Конройд Джарралт вне подозрений, хотя как человек он мне неприятен.
Эшер с удивлением смотрел на Оррика.
— Ты очень откровенен, капитан.
Оррик взглянул на него.
— Ну и что? Ты же не болтун.
Эшер хмыкнул и покачал головой:
— Гар, то есть его величество, он, кажется, немного…
— Понимаешь, он человек, ставший королем внезапно, в один миг. Никто не готовил его к этому. А еще он человек, в одночасье потерявший всю семью, которая погибла страшной и загадочной смертью. И свою царственную ношу он носит, как броню, пряча за ней чувства. — Оррик насмешливо и вместе с тем сочувственно улыбнулся. — Ну, полегчало?
— Нет, — сердито ответил Эшер. — Мне… — Он не мог объяснить свое состояние. Страх смешался с неуверенностью, растерянность с жалостью и скорбью. — Я проголодался.
— Так поешь.
— Ха!.. Когда, капитан?
— Зови меня Пеллен. Все равно нам с тобой работать вместе, по крайней мере, какое-то время. Кстати, что касается совместной работы…
— Да? — заинтересовался Эшер.
— Надо бы нам сесть, потолковать, как только я подготовлю своих людей к тому, что предстоит, — сказал Оррик. — Следует организовать собрание представителей всех гильдий. Когда распространятся горестные новости, думаю, по улицам потекут реки слез.
Эшер кивнул.
— А гильдиям будет легче, чем нам, держать людей под контролем. Хорошая мысль, кап… Пеллен.
— Когда найдется свободная минутка, пришли гонца в казармы, — предложил Оррик. — Я сразу же явлюсь.
— Надеюсь, ты не бросишь меня наедине со старым занудой Дарраном. Говорю тебе, Пеллен, с ним никакого терпения не хватит. Говорю тебе, однажды я сверну старикашке шею.
— А ты не сдерживай благие порывы, — успокоил его капитан. — Я буду навещать тебя в камере, так что хоть в Башню таскаться не придется.
Эшер удивленно уставился на него. Кто бы мог подумать? Оррик, человек с каменным лицом — и чувством юмора.
— Ха… Смешно, — фыркнул он и направился к двери.
Пеллен Оррик, ухмыляясь, последовал за ним.
— Я так и подумал, — проворчал он.
* * *
Покупатели не беспокоили, и Дафна протирала полки от пыли, когда услышала первые скорбные вопли и рыдания. Они доносились с улицы, на которой находилась ее книжная лавка. Подойдя к окну, девушка увидела, как соседи выбегают из своих жилищ на улицу, словно муравьи из разворошенного палкой муравейника. Они толпились, гомонили и размахивали руками, окружив госпожу Таттл, которая держала булочную в пяти домах от магазина Дафны. Сама тетушка Таттл скорбно заламывала руки и что-то рассказывала собравшимся; по ее лицу, красному от жара печи, струились слезы.
У нее перехватило дыхание, но к горечи примешивалось и облегчение. Значит, новости обнародованы. Можно сложить с себя бремя по крайней мере одной тайны и ждать, какое еще испытание пошлет ей Пророчество. Только бы никто больше не умирал. Три жизни, нет — даже четыре, если считать бедного Мэтчера, и даже пять, если добавить отца Эшера, уже принесены в жертву ради грядущего. Ради того, чтобы отжившее ушло в прошлое, а Эшер мог возродиться как Невинный маг.
— Почему, Вейра? — спросила она старуху прошлой ночью, узнав о судьбе королевской семьи. — Почему Пророчество требует в жертву так много жизней?
Ответ Вейры через Камень Круга прозвучал привычно.
«Мы не знаем, относится ли это деяние к Пророчеству, дитя. Но если относится, то знай, что в нем есть смысл. Даже если мы не можем разглядеть его во тьме».
Горестные крики на улице нарастали, а Дафна снова принялась протирать полки. Есть смысл или нет, но ей казалось, что Пророчество осуществляется с ненужной жестокостью. Наверняка события могли развиваться без кровопролития и страданий, без той мучительной боли, которую она увидела в глазах Эшера, когда он бросился в ее раскрытые объятия.
