Вот же, гумызники неумытые, не убивши волка, шкуру делят!
Они совсем не ждали, что жертвам удастся добраться живым: стрелки у грабителей действительно хороши. Вот только бегаю я быстро, а арбалет еще и зарядить надо.
Так что пока я зайцем скакал по дороге, пытаясь увернуться от летящих в меня тяжелых и коротких арбалетных стрел, рош-мах прокралась в обход по кустам, и с таким рявом взлетела по дереву, что стало понятно… Пленных не будет.
Вопли боли и ужаса, так неожиданно раздавшиеся сверху, заставили подельников вскочить на ноги. Однако убегать мерзавцы не стали, видно понадеявшись на численное преимущество. А зря.
Пришлось на ходу прикидывать, кого из татей лучше оставить в живых: информация нам не помешает.
Выбор пал на главаря. Он, как и положено сначала отдавал приказы, а потом быстрее всех сообразил, что пора уносить ноги. Да только кто ж ему даст?
К этому времени оборотень уже загрызла стрелков, спрыгнула с дерева и рванулась за убегающей добычей.
— Не убивай! — крикнул я вслед, следя за вращением здоровенного меча супротивника.
И где это ты, паря, двуручник откопал?! Уж лучше бы дрался дубиной, по всему видно, она тебе привычнее.
Я отпрыгнул в сторону, уходя из-под удара железного монстра, который иначе как двумя руками и не удержать, и пока его хозяин пытался совладать с инерцией да приготовиться к защите, рубанул по его открытому плечу и толкнул заваливающееся тело на второго противника. Тот от растерянности схватил падающего товарища в объятья, а я спокойно долбанул тяжелым навершием по вражеской голове.
Так вояки и рухнули на землю, не разжимая рук.
Опасное это дело, драться без шлема — череп второго разбойника раскололся, как гнилой арбуз.
Убедившись, что покойники не оживут, я беспокойно поискал глазами Таниту, без особой надежды на то, что ветер донес рош-мах мой приказ.
Как ни странно, она услышала. И повела себя как самая обычная кошка: стала развлекаться, гоняя перепуганную «мышь».
Когда я подошел к оборотню, мужик лежал на земле прижатый двумя тяжелыми лапами с выпущенными на всю длину когтями. Притом одно лапка находилась у горла пленного, а вторая — придавливала другое важное место, вокруг которого расплывалось постыдное мокрое пятно.
Да ты братец еще и трус?!
Охотница, почувствовав лапой липкое тепло, вскочила, с отвращением фыркнула, сморщив нос и оголив белоснежные клыки, а потом отошла в сторону и стала скрести испачканной лапой землю.
Я тщательно связал главаря его же веревкой, а потом побежал к Агаи, оставив Таниту сторожить мерзавца.
По мере приближения к канаве шаг сам собой укорачивался, если честно, я не рассчитывал найти парня в живых, уж больно плохо выглядела его рана. Однако волшебник еще не умер, более того, он даже пытался встать! А о ране на груди напоминал только звездчатый красный шрам.
Что за… чудеса? А болт кто вырезал?!
И тут я вспомнил про Морру и первые сутки нашего знакомства. Поискав девчонку взглядом, я обнаружил ее рядом с трупом лошади. Кажется, ребенок собирался оживить моего коня. Морра держала ладошки вокруг стрел и те, сами, словно их кто-то толкал изнутри, вылезали из тела животного!
Увы. С лошадью чудо воскрешения не удалось. Уж не знаю почему, наверное, детских силенок не хватило.
Жалко, второй конь за месяц. Эдак никаких денег не напасешься.
Я снял с животного уздечку и седло, свободной рукой подхватил еще очень слабого волшебника и потащил этот груз под дуб. Танита чуть не кончила пленника, увидев в каком состоянии пребывает ее супруг.
На лице разбойника появились глубокие кровоточащие полосы, и он истошно завизжал.
— А ну тихо, — приказал я, — Давай, выкладывай, почему собирались нас убить, иначе разрешу ей сделать с тобой все, что киска пожелает. А желает она сейчас только одного — чтобы ты умирал очень медленно!
От этой угрозы наш источник информации закатил глаза в глубоком обмороке.
Твою ж мать! Так мы под этим деревом до утра просидим!
Солнце, зацепившись краем за кромку леса, медленно, а потом все быстрее и быстрее клонилось к горизонту.
Пора уносить ноги или придется таки ночевать на этом берегу. Поскольку обмочившийся мерзавец и дальше собирался изображать живой труп, я предложил сделать его настоящим.
— Танита, пощекочи молчуну горло, если не очнется, убей!
Оборотню даже не пришлось подходить, обморочный симулянт тут же открыл глаза и попробовал отползти в сторону от страшных клыков кошки, тихо подвывая от ужаса.
Нашу красавицу вопли только развлекали. Она вытянула мохнатую лапу вперед, положила ее на бедро пленника и не долго думая, вонзила когти на всю глубину, лишая убийцу последней возможности двигаться.
Жестокая девушка…
— Ну, говорить будешь? Или опять глаза закатишь? Смотри, молчаливый пленник — бесполезная добыча, — я открыл одну из валявшихся сумок и стал ее перетряхивать. Так, и что тут у нас?
Мужчина, прерываясь на всхлипы, заскулил, — Мы ошиблись! Не рассмотрели… Хотели немного деньжат заработать! Против Вас, господин, в мыслях злого умысла не держали!
Нет, ну просто неисправимый лгун… Или правда такова, что боится ее сказать.
— Агаи, — я переключил свое внимание, на понуро сидящего в стороне волшебника, — Может, теперь скажешь, что делал тогда в роще?
Юноша неохотно, словно через силу выдавил, — Я летал.
Прекрасно…что б тебя… как того ишака упрямого! На минуту отвернуться нельзя. Полетать захотелось! Знал бы, откуда у него перья растут, все бы повыдергивал!
Спокойная речь далась с трудом, — Агаи, знаешь что, ты пока все-таки ногами ходи, ладно?
А потом повернулся к охотнику за долголетием, — Кто вам сказал, что среди нас есть сирин?
Пленник перестал скулить и молча таращился выпученными глазами.
Гаденыш… Все равно скажешь!
Я потянулся к голенищу сапога, достал оттуда нож и приказал оборотню, — Быстро разыщи уцелевших лошадей!
Потом обернулся к владельцу драгоценного остова, — Агаи, бери малышку, ковыляйте с ней вон под то дерево, где кони этой шайки привязаны. И не давай Морре смотреть в нашу сторону!
Спорить со мной не стали, я дождался, пока сирин отойдет, и ласково взглянул на живой труп, — Как думаешь, сколько из тебя получится ремней?
Лично мне кажется, по одному за лживое слово! Ну-ка, посчитаем…
Десяток уже наверняка наберется.
Я вспорол на главаре куртку и рубаху, обнажив довольно упитанный живот.
Хорошо живет, «охотничек».
Нож сам нашел глубокую ямку пупка, острое лезвие слегка надрезало кожу и на ней выступили мелкие бисеринки крови.
