На секунду замолчав, Шерил смотрела на меня с угрожающей серьезностью.
– Вероятно, я должна тебя ненавидеть. Ты ведь пришел, чтобы ее изгнать, а это сродни убийству. Сильви уже мертва, а ты хочешь убить ее снова.
Следующая пауза получилась такой долгой, что я решил: Шерил уже сказала все, что хотела.
– Вообще-то я не воспринимаю свою миссию как…
– Знаешь, мне она кажется очень-очень грустной. – Кончиком пальца девушка провела по столу линию, выразительное лицо стало торжественно-мрачным. – Так что, думаю, ты даже одолжение ей сделаешь.
Джон Тайлер общался со мной с той же неохотой, что и Элис, но к тому времени старший архивариус вернулась в мастерскую и лицемерно передала просьбу Джеффри оказывать мне всяческое содействие.
Чем дальше, тем большую неприязнь я испытывал к Элис и знал: за этим придется следить. Мне очень не нравилось, как она подрывает авторитет Пила.
В импровизированной комнате для допросов ответы Тайлера были краткими, практически односложными, но ведь он и в мастерской цедил сквозь зубы. Давно он работает в Боннингтоне? Нет. Ему здесь нравится? Да, пожалуй. Он видел привидение? Да. Много раз? Да. Оно его пугало? Нет.
Вообще-то Джона я опрашивал чисто для проформы: насчет призрака у меня уже появились определенные зацепки, по крайней мере в отношении того, как он здесь появился. Строго говоря, необходимость в подсказках Тайлера уже отпала, просто оставлять факты непроверенными не в моих правилах; наверное, я впрямь охотник за привидениями с фиксацией на анальной стадии.
Итак, почему бы слегка не повысить градус?
– А что вы вообще знаете о призраках?
– Почти ничего. – В голосе Тайлера сквозило плохо скрытое презрение. – Не моя специальность.
– Чаще всего это не души умерших, а квинтэссенция их эмоций, следы и отпечатки, сохранившиеся в местах, где по неясным для нас причинам испытывались сильные переживания.
Пару секунд я изучал лицо Тайлера, а Тайлер изучал потолок за моим левым плечом. Вид у него был мрачно-непроницаемый.
– Видите ли, при таких обстоятельствах мне следует искать в архиве вспышки сильных эмоций, связанных с появлением призрака. Настолько интенсивных, чтобы оставить парапсихологическое эхо.
Многозначительная пауза, но реакции, увы, никакой.
– Сильные эмоции я ощущаю только от вас. Глаза Тайлера расширились и встретились с моими.
– Что? – взвизгнул он. – Это неправда! Я никаких эмоций не показывал и ничего не делал!
– Вы излучаете враждебность.
– Чушь! Мне просто не нравится то, что происходит в архиве. Хочу выполнять свою работу… – он лихорадочно подбирал слова, – и чтобы меня не трогали. Мечтаю об одном: пусть проблема как можно скорее разрешится.
– Именно для этого меня сюда и пригласили. Чем больше я узнаю о призраке, тем скорее добьюсь успеха. Может, расскажете о ваших с ним встречах? Когда состоялась последняя?
– В понедельник утром. – Тайлер все еще держался довольно вызывающе, однако уже не так напряженно и после паузы заговорил без моей подсказки: – Я был в книгохранилище, когда почувствовал ее присутствие. Да, скорее почувствовал, чем увидел. Очень испугался (неудивительно, после того, что случилось с Риком) и побыстрее вышел из хранилища. Она приближалась ко мне, и стало… внезапно стало холодно. Очень холодно, я лаже пар от дыхания видел. Не знаю, из-за нее так получилось, или просто потому, что… – Тайлер осекся. – В общем, я поскорее вышел из хранилища, – мрачно повторил он, вперив глаза в пол.
– Как выглядит призрак?
Удивленный взгляд Тайлера метнулся ко мне.
– Никак не выглядит. Лица нет, по крайней мере верхней части… Простонет.
– Мистер Пил, описывая призрака, сказал, что на нем красная вуаль…
– Это не вуаль! – фыркнул Тайлер. – Просто красный цвет, все лицо, кроме рта, красное. Она похожа на тех, кто выступает в телепрограммах, но хочет остаться неузнанным. Вы наверняка таких видели, ну, с расплывчатыми головами. А у этой женщины вместо лица красная клякса.
– А остальное тело? Джон на секунду задумался.
– Она показывает только верхнюю половину – белую, прозрачную, сияющую. И. чем ближе подходишь, тем хуже видно. Отсюда, например, – рука Тайлера остановилась в нескольких сантиметрах от груди, – вообще ничего не разобрать.
– А одежда?
– На ней капюшон. Одежда белая, и с каждой секундой будто выцветает, так что разглядывать особо не получается.
Задав еще несколько вопросов, я отпустил Тайлера. Вряд ли он что-то от меня скрывает, но спесь-то надо было сбить!
После этого я пошел пройтись. Каждый квадратный сантиметр здания превратили в полезную площадь, но, судя по всему, сделали это поэтапно, без четкого плана, зато с большим желанием пробить дверной проем в каждой стене, которая попадалась на пути, и построить новый коридор вокруг каждой лестницы и каждого объекта, который не получалось передвинуть. Похоже, работу еще не закончили: на четвертом и пятом этажах помещения пустовали, а на лестнице валялись строительные инструменты. Сняв поручни, на балкон поставили грузоподъемный блок и уже подняли несколько партий кирпичей.
Экскурсия по зданию архива завершилась у хранилища первого этажа, где временно находились русские документы.
Там по предварительной договоренности ждал Рик, который впустил меня внутрь.
– Дверь можешь просто захлопнуть, – сказал он. – В смысле, когда соберешься уходить. Она автоматически закроется, и ты обратно не попадешь. Счастливой охоты, дружище!
Клидеро двинулся к двери. Я хотел о чем-то спросить, но о чем именно вспомнил, лишь когда Рик уже исчез в коридоре.
– Эй, Рик! – позвал я. – Призрак когда-нибудь с тобой разговаривал?
Клидеро категорично покачал головой.
– Нет, дружище, она ни слова не говорит.
– А Шерил утверждает, что сперва та женщина с ней общалась.
– Похоже на правду, – кивнул Рик. – В первые недели несколько сотрудников слышали, как она разговаривает, а сейчас подруга Шерил просто бросается на людей с ножницами. Конечно, это лучше, чем держать обиду в себе!
Толкнув дверь так, что та еще полминуты раскачивалась, Клидеро оставил меня одного. Да, куража сразу поубавилось! Если я прав и между призраком, этой комнатой и коллекцией существует какая-то связь, то темноволосая женщина должна была говорить по-русски, а Клидеро – услышать и понять. С другой стороны, если бы Господь хотел, чтобы мы поднялись на гору за один день, Он наверняка установил бы подъемник.
Сыграв еще несколько мелодий, я попытался выманить призрака, но он на наживку не клюнул. Естественно, существовал и второй вариант работы, хотя пользоваться им очень не хотелось: перспектива изучить каждый из десятков тысяч документов, отыскивая неуловимый эмоциональный отпечаток, мне явно не улыбалась. Все равно ничего не получится, пока не составлю четкий образ призрака. На данном этапе, даже увидев искомый отпечаток, я вряд ли его узнаю.
