Оказавшись один на базаре, Уэлгрин вспомнил, что говорила Иллира о С'данзо. Они составляли два общества, мужчин и женщин, и цели у них были разные. Именно мужчины С'данзо расчленили его отца, именно мужчины С'данзо прокляли его.
И только женщины С'данзо обладали даром предвидения.
Уэлгрин медленно пробирался в темноте к дому Балюструса.
Вся его энергия уходила на осторожное прощупывание почвы под ногами. Прежде чем вновь начать поиски сестры, надо перекусить и немного поспать. Он понял, что не сможет уйти из города, пока не отыщет ее.., живую или мертвую.
Его внимание привлек женский плач. Мысли сошлись на Иллире, когда из темноты возникла фигура и бросилась к нему.
Но, судя по запаху, это была не она. Уэлгрин узнал Ситен в рассветной мгле.
Рваная рана на лице девушки открылась. Свежие сгустки крови уродовали ее лицо и делали его похожим на лицо Балюструса. Слезы и пот прочертили вертикальные линии на покрытой грязью коже. Первая мысль, пришедшая на ум Уэлгрину, была вымыть ее с головы до пят. Вместо этого он взял ее за руку и подвел к скале. Он развязал свой плащ и отдал его Ситен, убеждая себя, что подобным образом поступил бы в отношении любого своего солдата, но и сам не верил в это.
— Они схватили Трашера, а Куберт убит! — вымолвила она, всхлипывая.
Уэлгрин взял ее за руки, пытаясь вывести из состояния истерии, делавшей рассказ бессвязным.
— Что с Трашем?
Ситен обхватила лицо руками, громко всхлипнула, а потом посмотрела на Уэлгрина. Слез больше не было.
— Мы направлялись в Подветренную мимо таверны Мамаши Беко, преследуя пару подручных Темпуса, которые, по слухам, прошли этим путем после захода солнца, неся тело. Траш шел впереди, я была замыкающей. Я услышала шум, дала сигнал опасности и развернулась, но это была ловушка. С самого начала мы уступали им в численности. Я не успела даже схватить кинжал, как на меня напали сзади. Их целью было пленение, они даже не пытались убить нас. Меня вывели из строя одним мощным ударом, но Траш и Куберт продолжали биться.
Случай бежать подвернулся мне, когда нас притащили в город, ко дворцу. У них остался только Трашер, значит, Куберта они не смогли взять живым.
— Когда это было?
— Недавно. Я сразу же отправилась сюда.
— Ты уверена, что это был дворец принца, а не поместье Джабала?
Ситен вспылила:
— Поместье Джабала я узнала бы. Будь это так, я осталась бы и вызволила Траша. Подонки Темпуса не имели времени узнать то, что любая ястребиная маска знает о дворце хозяина. Но на нас напали его люди, сомнений нет.
— Как ты узнала?
— По запаху.
Уэлгрин слишком устал, чтобы продолжать перепалку.
— Тебе не удастся получить более высокую цену. Мне также известно и то, что сказал Балюструс. Что-то из этого удивляет тебя?
Уэлгрин ничего не ответил. В общем-то он не был удивлен, хотя и не ожидал такого оборота. И впрямь, сегодня его уже ничто не удивляло.
Принц неверно истолковал его молчание.
— Ладно, Уэлгрин. Клика Килайта разыскала тебя, заплатила тебе, простила тебе твое отсутствие, а затем попыталась убить тебя. Мне приходилось несколько раз сталкиваться с Килайтом, и смею заверить, что своими силами ты его никогда не перехитришь. Тебе нужно покровительство, Уэлгрин, покровительство человека, которому ты нужен не меньше, чем он нужен тебе.
Иными словами, Уэлгрин, тебе нужен я.
Капитан вспомнил, что однажды уже думал об этом, хотя разговор представлялся ему при несколько иных обстоятельствах.
— У тебя есть церберы, Темпус и Священный Союз, — сердито заметил он.
— В сущности, это у них есть я. Подумай, Уэлгрин: мы с тобой плохо вооружены. С одним моим происхождением или твоей сталью мы не больше чем пешки. Но сведи нас вместе, и соотношение сил поменяется. Нисибиси вооружены до зубов, Уэлгрин.
Прежде чем капитулировать, если они вообще капитулируют, они на годы свяжут руки армиям, и твоя горстка энлибарских мечей не сделает погоды. А империя забудет о нас, увязнув на севере.
— Вы хотите использовать моих людей и мою сталь здесь, а не за Стеной Чародеев?
— Ты заставляешь меня говорить словами Килайта. Уэлгрин, я сделаю тебя своим советником. Буду заботиться о тебе и твоих людях. А Килайту скажу, что тебя нашли плавающим в гавани, и позабочусь о том, чтобы он в это поверил. Я обеспечу твою безопасность, пока на севере существует империя. Может пройти лет двадцать, Уэлгрин, но когда мы возвратимся в Рэнке, он будет принадлежать нам.
— Я подумаю над этим, — сказал капитан, хотя в действительности он думал о предсказаниях Иллиры относительно надвигающейся флотилии и ее заявлении о том, что он не пойдет со своими людьми на север.
Принц покачал головой.
— У тебя нет времени на раздумья. Ты должен примкнуть ко мне до встречное Темпусом. Мое слово может понадобиться тебе, чтобы освободить твоих людей.
Они находились в комнате одни, и у Уэлгрина при входе не отобрали меча. Он подумал, а не воспользоваться ли им; такая же мысль, видимо, занимала и принца, поскольку он отодвинулся на троне назад, снова начав теребить свой рукав.
— Не исключено, что вы лжете, — спустя мгновение сказал Уэлгрин.
— Я прославился многими качествами, но не лживостью.
Это соответствовало действительности. Как было правдой и многое из того, что он говорил. Нужно было подумать о судьбе Трашера и Иллиры.
— Я попрошу об одном одолжении прямо сейчас, — сказал Уэлгрин, протягивая руку.
— Все, что в моих силах, но вначале поговори с Темпусом и молчи о том, что мы заключили соглашение.
Принц повел Уэлгрина по незнакомым коридорам. Они шли через палаты правителя и покои наложниц. Хоть и грубоватые по столичным стандартам, они поразили Уэлгрина своим убранством. Он наскочил на принца, когда тот внезапно остановился перед закрытой дверью.
— Так не забудь: мы ни о чем не договорились. Нет, подожди, дай сюда меч.
Чувствуя ловушку, Уэлгрин отстегнул меч и отдал его принцу.
— Он прибыл, Темпус, — произнес Кадакитис отработанным тоном. — Взгляни, он сделал мне подарок! Один из его стальных мечей.
Стоявший у окна Темпус повернул голову. В нем было что-то божественное. Уэлгрин почувствовал его превосходство и засомневался, что Китти-Кэт сможет что-то сделать, чтобы помочь ему. Он сомневался даже, что металлическое украшение в его мешочке поможет ему освободить Трашера или Иллиру.
— Сталь — секрет Санктуария, а не Килайта? — поинтересовался Темпус.
— Конечно, — заверил его принц. — Килайт ничего не узнает. Никто в столице не узнает.
