итог, процентов восемьдесят вины лежала на мне, а оставшиеся двадцать — на главном священнике. По его словам, мы обманули его, воспользовались отсутствием Сильвестра, чтобы самим получить место главы храма. Я не могла не задаться вопросом, насколько же глава храма глуп. Мне пришлось выполнять почти все расчёты для бухгалтерских книг, помогая главному священнику, а потому я хорошо понимала, что главный священник, не пытался занять место главы храма, пока Сильвестр отсутствовал. Это точно не так. В роли главного священника он намного страшнее.
— Граф Биндевальд, вы подтверждаете его слова? — спросил Сильвестр, раздражённый тем, глава храма начал повторяться.
Обгоревшая жаба говорила почти о том же, о чём и глава храма, что во всём виновата «эта простолюдинка». Вот только, как не крути, но винить меня в ожогах — это уже перебор.
— В таком случае, Фердинанд, пожалуйста, представь свою версию произошедшего и свои доказательства.
— Как прикажете.
Главный священник принялся сухо перечислять всё, что произошло после того, как Биндевальд въехал в город по поддельному разрешению. В дополнение к его словам, я упомянула о том, что на меня напали в нижнем городе. Моему папе, несущему стражу и восточных ворот, где и возникла проблема, тоже дали слово. Отчёт стражника дополнительно подкрепил свидетельство главного священника.
— Я дворянин другого герцогства, и я не знал, что правила изменились или что моё разрешение было поддельным. Я здесь лишь потому, что меня пригласили. Разве это преступление?
Граф настаивал на том, что он стал жертвой, а инцидент в нижнем городе не имеет к нему никакого отношения.
— Ауб Эренфеста, — продолжил граф, — я понятия не имел, что тот документ был подделкой. Я был уверен, что вы сами его подписали.
Жаба натянуто улыбнулась и достала из-за пазухи документ. Карстед взял его и передал Сильвестру, который просмотрел его и слегка усмехнуться. На его лице так и читалось: «А вот и доказательства!». Я осознала, что есть и другой документ, который я хотела забрать у графа.
— Граф Биндевальд обманом заключил с Дирком договор подчинения, выдав тот за договор на усыновление. Разве это не считается подделкой документов? — спросила я.
— Этот ребёнок лжёт вам. Я с самого начала представил его как договор на подчинение. Как дворянин, я бы никогда не стал усыновлять простолюдина-сироту!
Граф уставился на меня и сразу же обвинил в том, что я лгу. Делия, всё ещё сжимая Дирка, свирепо посмотрела на него и сказала:
— Глава храма и граф сказали, что это договор на усыновление, но поверх него был второй слой пергамента, чтобы скрыть настоящее название.
— Заткнись! — взревела жаба.
— Покажи мне документ.
Поскольку второй слой пергамента был уже удалён и в договоре не было ничего подозрительного, то и скрывать ему было нечего. Граф не колеблясь достал договор на подчинение и передал его Карстеду.
— Что скажешь, Фердинанд?
— Мне показали договор об усыновлении.
Главный священник взглянул на графа, словно разочарованный тем, что он сказал такую очевидную ложь. Пусть мои слова и слова Делии ничего не значили, из-за огромной разницы в статусе, но слова главного священника имели вес, потому что он был дворянином. То, как Сильвестр спросил его мнение, показывало, насколько он ему доверял. Граф, проявивший неуважение к главному священнику, думая, что тот лишь какой-то обычный священник, при этом побледнел.
— Наверняка вы неправильно прочитали. Кроме того, когда речь заходит о сироте с пожиранием, нет большой разницы между договором на усыновление и на подчинение. Разве нет?
Пусть он и был неправ, но, видимо, он хотел притвориться, что это не так. Глаза графа забегали, потому что он понимал, что ситуация складывается не в его пользу. Стоило ему встретится со мной взглядом, как его глаза расширились и он тут же указал на меня, стараясь сменить тему.
— Но что куда важнее, я прошу вас наказать эту простолюдинку!
— Простолюдинку? — спросил Сильвестр, приподняв бровь.
Почувствовав, что у него появился шанс, граф принялся наговаривать на меня, брызжа слюной.
— Я слышал, что эта девчонка Майн — простолюдинка, которой дали синие одежды лишь благодаря вашему великодушию, Ауб. Но при этом она ведёт себя столь высокомерно, как будто ей всё дозволено. Она атаковала меня, дворянина, своей магической силой и убила моих личных солдат, которые пытались защитить меня. Она опасна и жестока. Я даже представить себе не могу, что творится в её голове.
Я удивлённо моргнула, услышав поток его нелепых обвинений. О чём только говорит эта жаба? У него что, какое-то психическое расстройство?
— Это ты приказал своим солдатам меня похитить! Разве ты уже забыл об этом?
— Не смей спорить с дворянином, простолюдинка! — взревела жаба, яростно глядя на меня.
Увидев это, Сильвестр усмехнулся.
— Граф Биндевальд, позвольте мне прояснить небольшое недоразумение. Эта девочка, которую вы всё время называете простолюдинкой — моя приёмная дочь.
— К-к… к-к-как?! Герцог удочерил простолюдинку?!
Не обращая внимания на ошеломлённое выражение лица Биндевальда, Сильвестр жестом подозвал меня к себе.
— Мы уже заключили договор удочерения. Ну же, Майн.
Я подошла к нему, и Сильвестр потянул за цепочку на моей шее, вытягивая ожерелье с чёрным камнем.
— А вот и доказательство этого.
— Эта девчонка… ваша приёмная дочь?
— Ага. Если бы она была простолюдинкой, то правда была бы за тобой, вот только она уже являлась моей приёмной дочерью. Понимаешь, что это значит? Твоё преступление — это не только незаконное проникновение в город, но и нападение на члена семьи герцога. Её эскорт серьёзно ранен, и она говорит, что ты атаковал её магической силой, — ответил Сильвестр, снисходительно фыркнув, а затем посмотрел в мою сторону. — Расскажи, что тебе сделал граф?
— Он не просто атаковал меня магической силой, его люди напали на меня в нижнем городе, а затем он пытался силой заключить со мной договор подчинения. Вот, он порезал меня ножом, — объяснила я и раскрыла ладонь и показав рассечённый палец, который лишь сейчас прекратил кровоточить.
Я перечислила всё, что только могла вспомнить, наблюдая как жаба бледнеет от ужаса.
— Люди, что напали на
