успел расспросить, как она выпалила:
– Нихам всегда был ужасным человеком. Худшим из всех!
Имми редко рассказывала о себе, разве что в наших беседах о магии в ее интонациях иногда проскальзывали личные нотки. Однако и в этом случае она умалчивала о том, как постигала древнее искусство. Ходила вокруг да около.
Если задать ей интересующий меня вопрос – скорее всего, между нами встанет глухая стена. Вряд ли я получу ответ. И все же осторожно попытаться стоило:
– Имми… Нихам тебя чем-то обидел?
Она замолчала и снова переключилась на котенка. Мы немного посидели в неловком молчании, и я решил извиниться:
– Прости… Не хотел из тебя ничего вытягивать.
– Еще как хотел.
Я упал духом:
– Ну да, хотел… Извини.
Имми шумно выдохнула через нос:
– Ничего страшного. Просто я не люблю об этом говорить. Давай-ка лучше займемся твоими руками.
– Э-э-э…
Я не успел возразить, а девушка уже выпустила Шолу и взяла в руки мою кисть. Ее касание вновь разбудило боль в порезанных пальцах, однако я стерпел.
– Ты мне доверяешь? – Голос Имми стал тихим, словно дуновение утреннего ветерка по траве. Отстраненным, рассеянным, как у Кришама.
– Доверяю.
– Угу, – кивнула она. – Тогда не сопротивляйся и не волнуйся. Просто дыши равномерно и очисть разум. Думай о чем-нибудь, что не оттолкнет мое плетение. Хорошо бы ты сосредоточился на какой-то одной мысли.
Я немедленно вообразил горящую свечу. Сдержал вертевшиеся на языке вопросы, хотя все мое существо изнемогало от любопытства.
А потом кое-что почувствовал…
Мои руки вдруг налились холодной тяжестью – словно на вершину горы легла массивная снежная шапка. Затем последовало давление и мягкое тепло. Кожу закололо, однако совсем чуть-чуть, по самой поверхности. Я ощутил, как с моим телом работают чужие грани восприятия. Возникло желание напрячь собственную волю, дать силу воображению, задать вопрос, в конце концов. Имми была права. Тело инстинктивно умоляло меня воспротивиться вторжению.
Я погрузился еще глубже в образ горящей свечи, сообразив, чем именно занимается девушка.
– Ну вот, так-то лучше, – улыбнулась она и принялась разматывать бинты.
Ни пореза, ни царапинки, ни шрама. От боли не осталось и следа. Я ощущал холод, словно стоял на вершине горы в Ампуре.
Имми выполнила мощное плетение на чужом теле так, словно ей это не составляло никакого труда. Всего за несколько секунд исцелила раны, лечение которых заняло бы несколько дней, потребовало кучу лекарств и пристального внимания врача. Настоящее чудо!
А если точнее – магия. Магия из старых книг. Та самая, которой я страстно желал овладеть.
– Знаешь, я чувствовал, когда ты накладывала формулу, – едва слышно пробормотал я.
Она лишь ухмыльнулась:
– Вот и отлично. Ты учишься на ходу, раз способен ощутить плетение, которое выполняет человек с таким опытом, как у меня. Значит – уже можешь чувствовать чужие грани, когда на тебя оказывают воздействие.
Мне в голову пришла неожиданная мысль:
– Имми, когда ты раздираешь свои пальцы, а потом восстанавливаешь их плетением, то каждый раз процесс идет проще?
– Да, Ари. Сейчас для меня любое плетение так же естественно, как вдох и выдох. Столько раз их делала, что уже не задумываюсь. Просто произношу формулу. Особенно легко работать с телом. Изнутри наружу. Вент – это раз, Эрн – это два. Я хорошо понимаю человеческое тело, и мне легко с ним взаимодействовать. Некоторые плетущие с помощью моей любимой формулы восстанавливают разные поломки, другие придают вещам определенную форму, так что…
– Они не создают что-то из ничего. Понятно. Ты на такое не способна.
Имми кивнула:
– Впрочем, в старых историях есть упоминания о древних плетущих, которые связывали стихии формулой «изнутри – наружу». Подобное ее применение почти невозможно. Стихии слишком…
Я поискал подходящее слово:
– Слишком сложны? Неопределенны?
Имми покачала головой и взмахнула руками, словно птица:
– Слишком непокорные, живые, упрямые и своенравные. С тем же успехом можно попробовать связать плетением чей-то ум или душу. В них слишком много намешано. Слишком много особенностей нужно принимать во внимание – можно просто сойти с ума. Ты неизбежно познаешь всю сложность, когда попробуешь. Если надеешься, что попытка подчинить стихию не повлияет на твой разум, то жестоко ошибаешься. Твой рассудок будет крутить головоломку и так и сяк, однако ты потерпишь поражение. Вот, допустим, вода – субстанция текучая, изменчивая. Может превратиться во что угодно, изменить температуру и форму в зависимости от того, куда ты ее нальешь. А как придать желаемую форму бесформенной сущности? Как совместить эти особенности в мысленном образе и заставить ее подчиниться твоей воле, постоянно учитывая характеристики, дарованные воде природой? Это…
Имми замолчала, но я понял, что она пыталась сказать.
– Да, я понимаю.
В качестве примера девушка привела воду, а я задумался об иной сущности – тоже нестабильной и живой, хорошо известной мне по ночным кошмарам. Я долго шел по следу красного дыма в поисках убийц моей приемной семьи.
Огонь…
Мы с Имми долго обсуждали ее любимое составное плетение. Я обмозговывал его, пока девушка не сказала, что на сегодня хватит, решив посвятить оставшееся время котенку.
Я безропотно повиновался.
Не буду говорить, что отныне каждое мое посещение проходило примерно таким образом – ведь это неправда.
Я приходил к Имми каждый цикл до самого конца семестра. Она отмечала у меня прогресс в понимании природы плетений и говорила, что я вот-вот буду готов применить одну из формул самостоятельно. Я с ней соглашался.
Мы оба ужасно ошибались.
И Ашрам вскоре за эту ошибку поплатился.
На носу был Радхивани – праздник огня и света. Конец старого года, встреча года нового. Уставшие от напряженных занятий ученики шли толпами по коридорам, испытывая долгожданное облегчение от наступавшего перерыва между семестрами. Вечером предстояло шикарное зрелище.
Ашрам сиял изысканными украшениями из стекла и блестящего металла. Старшие ученики Мастерской ремесел не пожалели ни времени, ни сил, изготавливая фигуры фантастических созданий по мотивам мифов и раскрашивая их в ослепительные цвета. Рассказывали, что многие из них начинены особыми составами, которые в нужный момент воспламенятся и зажгут небо всполохами разноцветного огня.
Я слыхал о таких забавах – их называли фейерверками, а вот видеть никогда не видел, разве что знал, как горит черный порох.
Решив нанести последний за истекающий семестр визит Имми, я упаковал Шолу в заплечный мешок. Малыш серьезно прибавил в весе – одной рукой уже не поднимешь. Характер его ничуть не изменился: мой кот обладал всеми свойствами непокорной стихии и ни за что не подчинялся,
