Всё же оскорбить Благой Двор страхом было ещё хуже. Никто не видел, чтобы сиды проявляли к наземникам жестокость, но ведь гейсы, наши запреты, придуманы не просто так!
Я смотрела на них, на сида, прекрасного, как все фейри, и ужасного, как всё неизвестное, на Уну, коснувшуюся рукой его руки, и ловила себя на радости предвкушения. Да, она уже не сможет сделать вид, что этого не было.
«Сможет, — сказал беспристрастный внутренний голос. — Если они выберут тебя, то никто ничего не узнает, потому что из подземных чертогов нет возврата».
— Но плод чрева твоего должен исчезнуть без следа. Так и будет, когда ты переступишь черту, отделяющую преддверие от гротов.
Уна вскрикнула и заплакала. Я видела, что слёзы настоящие, а печаль неподдельная. Сейчас дочь моего врага плакала не оттого, что не увидит мать, не сядет на престол моих предков, что луна больше не будет серебрить её волосы, а ветер играть ими.
Нет, Уна плакала, что потеряет нерождённого. Неужели он так много значит для неё? Разве её тяжесть не повод остаться под солнцем? Может, сама Жиннивер и подсказала дочери такой выход?
— Ты готова уйти с нами? — спросил синеглазый Предвечный, и Уна, не сводя с него глаз, коротко кивнула.
Глава 9
Даже в самых смелых мечтах я не могла ожидать от Уны согласия на добровольный уход с сидами. Впрочем, не совсем добровольный, и всё же. Стоит подождать, я стану свободной.
Арлен, стоящий рядом, еле заметно коснулся пальцами моей руки. Но праздновать победу было ещё рано.
— А ты, готова? — обратился ко мне тот самый сил, которого я про себя окрестила «Главным».
От неожиданности я лишилась дара речи, а когда снова обрела способность говорить, выдохнула:
— Не знаю, арт. Я бы хотела остаться.
Это было дерзостью на грани с безрассудством, но я плохо соображала и цеплялась за призрак маячившей свободы. Отказаться от надежды оказалось не так просто, как мне представлялось её накануне.
— Зачем? Назови хоть одну причину. Если мы посчитаем её достаточно веской, всё возможно.
Глаза Главного сида были тёмными, как земля после дождя, но излучали тот же необычный свет, что у его голубоглазого соратника. Я оробела и не знала, что ответить. Ни одна из тех причин, что были важны для меня лично, не были таковыми в глазах Динь Ши.
В самом деле, ну, скажу я, что хочу остаться ради трона Авелина, так мне сразу укажут, что на нём и без меня тесно. Или что хочу отыскать отца, так где его найдёшь?! Фейвильд огромный, а за Чертой и того больше диковинных стран.
— Позвольте мне сказать за арту Меви из рода Леонориев, — внезапно услышала я голос Арлена и чуть не расплакалась.
Вот она ещё одна причина. Глупая и малозначительная, а всё же важная для меня. Нельзя утверждать чтобы мы так сильно подружились за время путешествия, но я чувствовала влечение души к старшему из Ищеек, и ничего не могла с этим поделать.
Почему-то вдруг показалось, что в самых роскошных подземных пещерах мне станет тоскливо без его голоса и взгляда. Наверное, всему виной осенняя магия яблочной трапезы королевы Фенеллы!
— Говори! — коротко кивнул Главный и нахмурился, что не обещало для нас ничего хорошего.
— Я бы хотел оставить арту Меви для себя, взять её в жёны, если на то будет воля Благого двора.
Я забыла, как дышать, услышав его слова. И они с радостью отозвались в сердце. Значит, есть возможность, что меня помилуют? Впрочем, тогда придётся забыть об Авелине и пойти вслед за Арленом из рода Рокси туда, куда он захочет. Но это не виделось мне большим горем. Даже наоборот.
Я боялась, что Уна сейчас всё испортит криком и обвинением нас во лжи, но она молчала. Стояла, будто заколдованная, опустив голову и не произносила ни звука.
— Хорошо. Мы дадим вам три дня на то, чтобы попрощаться. Потом дозволим проводить девушку до самих чертогов, но на этом вы расстанетесь. Ждём вас у Холмов в назначенное время на закате третьего дня. Пойдёте по нашим тропам — достигнете цели быстрее.
Голос Главного начал удаляться. Когда я подняла глаза, то увидела серебристые дорожки, проложенные в поле от менгира к менгиру. По одной из них и удалялись сиды. Синеглазый вёл Уну за руку, и она покорно шла за ним, не выказывая беспокойства.
Вдруг, будто почувствовав мой взгляд, она обернулась и кинулась было по направлению ко мне, но резко остановилась, будто натолкнулась на невидимую стену. Я тоже сделала шаг навстречу, и Арлен схватил меня за запястье.
— Не надо, Меви, ничего нельзя поделать, — сказал он с явной горечью, которую я не слышала в его голосе никогда.
Маркус отошёл с каярдом, вероятно, чтобы дать нам поговорить.
— Послушай меня, — фейри развернул меня за плечи к себе, и я посмотрела мужчине в глаза. Поймала его взгляд, полный непонятной тревоги.
— Зачем ты остановил меня? Зачем вступился?
Кажется, по моим щекам потекли слёзы. Плакать при постороннем стыдно, а для наследницы престола и вовсе не приемлемо, но сейчас всё смешалось, поменялось местами, невозможное стало реальным, а возможное — воспоминанием.
Я уткнулась в его плечо и продолжала тихо плакать, сдерживаясь, чтобы не зарыдать в голос, забыв о приличиях и о том, что мы друг другу в сущности никто. Сейчас не было для меня существа ближе, даже Кхира не смогла бы меня понять.
— Никому не ведомо будущее, кроме Духов, — повторял Арлен, гладя меня по волосам. — Мы должны быть благодарны за ту отсрочку, что получили. К тому же раньше, насколько мне известно, никому из провожающих не было разрешено пройти дальше преддверия холмов.
— Почему? Почему Уна согласилась пойти с ними? — спросила я, задыхаясь от обуревавших меня чувств.
Этого я действительно не понимала, но хотела знать ответ.
— Потому что её коснулись сиды. Это их воля. Не её, но она пока этого не осознаёт. А когда очнётся, всё будет кончено.
Арлен отстранил меня и достал платок, чтобы вытереть мне слёзы. Он аккуратно коснулся моих щёк, будто прикосновение ко мне могло его ранить или заставить поменять принятое ранее решение.
Я смотрела на него и не могла взять в толк, почему он хотел взять меня замуж, понимая, что такой обряд привяжет его на всю жизнь? И одновременно спрашивала себя, почему сиды не позволили Ищейке такую малость? Я была бы рада остаться рядом с Арленом из рода Рокси, с приятной покорностью разделила бы тяготы его пути и даже пожертвовала бы мечтой о возвращении в Авелин.
Теперь моё бывшее царство казалось сказочной страной за Чертой, которую я когда-то покинула, и теперь дороги назад размыты осенними дождями и засыпаны павшими листьями, которые стряхнули деревья в преддверии прихода Тьмы.
— Ты был готов жениться на мне? Почему? — прошептала я, смотря в глаза фейри.
Маркус всё время нашего разговора держался поодаль, наклонился к своему каярду, будто вёл с конём неторопливые беседы, а верный спутник Арлена с такой тоской смотрел на него, что я почувствовала себя разлучницей. Мир вокруг стремительно катился во Тьму, и хоть туман отступил, а день снова вошёл в силу, куда бы ни падал мой взгляд, везде виделись признаки увядания.
— Потому что хотел тебя спасти, — ответил Арлен и повернул мой подбородок так, чтобы наши взгляды снова встретились. — Меви, не знаю почему, но чем дольше мы видимся, тем всё яснее я вижу, что тебе не место в Мире Предвечных. И меня обуревает бессильная ярость при мысли, что я ничем не смогу тебе помочь. Помнишь, я говорил, что надо принять перемены? Это сложно даже мне, а про тебя и говорить нечего. Ты никогда не мечтала о подземных чертогах, сказания об их песнях и пирах не отравляли твоё воображение, их магия чужда мелиадам.
— Я благодарна тебе. Всё равно, пусть не получилось, но у меня будет несколько дней здесь, на поверхности. С тобой.
Приблизившись на шаг, я закрыла глаза, понимая, что больше не хочу тратить драгоценные минуты на пустые сожаления. Я желала ощутить его дыхание на своём лице и почувствовать ускользающую теплоту. Это мир вокруг потом очнётся и стряхнёт с себя воспоминания о холодном времени года, а меня здесь уже не будет. Никогда.
