ни слова о том, что она лекарка.
-- Алистер, ты же сам мне про это рассказывал. -- Дункан снова тронул за плечо. -- Пойдем, там поди заждались уже.
Алистер высвободился, шарахнулся в сторону, выхватывая меч.
-- Я познакомился с Флемет после того, как Дункан -- настоящий Дункан -- погиб. Я не мог ему об этом рассказать. Ты -- не он.
Это не Тень. И не Вейсхаупт. Это ловушка демона, который выпотрошил его память, вывернул наизнанку душу, добравшись до самого сокровенного.
-- Алистер...
-- Прочь!
-- Ну что ж... -- лже-Дункан потянул из-за спины клинки. -- Ты сам этого захотел.
Когда-то, вечность назад, Алистер гадал, сможет ли скрестить оружие с другом -- всерьез. Сейчас гадать не осталось времени. Этот "Дункан" сражался как настоящий... Нет, сильнее, чем настоящий, предугадывая каждое движение, словно читая мысли -- а может, так оно и было. Но Алистер должен был его победить. Потому что если это ловушка демона -- значит, и все остальные тоже... Значит, он все-таки привел их на смерть. Поэтому он должен был победить. Выбраться. Найти остальных. Даже если щит уже не держится в руках, а пол стал скользким от крови. Если он не справится -- они умрут.
"Дункан" захрипел и обмяк, зажимая рану на животе. Еще один удар, вспоровший кольчугу на груди и дошедший до сердца. Алистер бессильно опустился рядом, нашаривая зелье в кармашке на поясе. Если все нереально -- значит, раны тоже. Значит, и нереальное зелье должно помочь.
Потом он долго сидел, приходя в себя. Придвинулся ближе к телу, вгляделся. Те же седые пряди, едва заметный шрам на виске. Кого он все же убил -- Демона в личине друга и наставника? Или все-таки... Алистер застонал, обхватив руками виски. А потом сделал то, что должен был сделать тогда, на поле под Остагаром, но не смог. Бережно уложил голову мертвого Дункана себе на колени, расправил спутавшиеся волосы и зарыдал.
========== 17 ==========
Алистер сошел с ума. Окончательно и бесповоротно.
Как ни странно, после осознания этого стало легче. Потому что поначалу он едва не поверил грустному человеку по имени Ниалл. То есть совсем поначалу Алистер принял его за еще одного демона и едва не убил, но тот не пытался ни сопротивляться, ни угрожать. А потом Алистер почти ему поверил. Почти поверил, что он, в котором никогда не было ни грана магического дара -- в Тени. В полном сознании. Нелепо. Смешно. Безрассудно.
Безумно. Алистер обкатал это слово на языке, понял, что оно верно, и успокоился. Он сошел с ума, значит, можно ничему не удивляться. Стать мышью? Ну ладно, мышью, так мышью. Бесплотным духом? Ожившим огнем? Пусть так. Разве что какая-то отдельная часть разума не уставала изумляться буйству собственного воображения. Он всегда считал себя совершено посконным, а тут -- на тебе.
А еще он никак не мог понять, почему он должен отыскать в этом бреду остальных и для чего торопиться. Если он безумен, то какая разница, сколько бродить между порождений больного разума? Нелогично выходит. Эта мысль заставила его рассмеяться -- искать логику в безумии. Пришлось просто признать, что так надо, даже если непонятно, зачем. И он прорывался сквозь горящие порождения тьмы, безумных магов и таких же спятивших, как он сам, храмовников, разыскивая тех, кого привел в эту многажды проклятую башню, чтобы спасти хотя бы в собственном бреду, если погубил в реальности. Снял с дыбы антиванского убийцу, успокоил Винн, невесть зачем богохульно прогнал из церкви Лелиану. Стэн, правда, вел себя странно, заявив, что понимает -- все это hissra, морок, только не может пока разобраться, насколько реален сам Алистер. Еще чуднее оказалась Морриган, буквально вцепившись в него и требуя поскорее убраться отсюда. Откуда и куда? -- изумился Алистер. Куда можно убраться из безумия? На что Морриган ответила -- для того, чтобы чего-то лишиться, надо это что-то для начала иметь, так что Алистеру потеря рассудка очевидно не грозит. Помогла убить очередной морок, обернувшийся Флемет, и исчезла, как все остальные до нее. Алистер почесал затылок, вспомнил, что надо торопиться и побрел дальше.
Оказавшись в залитой светом бесчисленных свеч зале. Алистер не удивился. Чем, в конце концов, бал лучше допросной? Через весь зал змеился кароль, фигура сменялась другой, мелькали лица, и Алистер почти отчаялся, когда песня закончилась, цепочка распалась. В нескольких ярдах от него рыжеволосый юнец подвел девушку в синем платье к средних лет паре, очевидно, возвращая родителям, как это и полагалось по этикету. Алистер бесцеремонно уставился на девчонку -- все равно ведь бред, какая разница, что там говорят приличия по этому поводу. Было ведь на что посмотреть. Тяжелые косы перевиты лентами и цветами, шелк юбок струится, на миг очерчивая то бедро, то коленку, изящные руки унизаны кольцами, явно делали специально под этакие тонкие пальчики. Царственная осанка, плавные, величавые движения. И совершенно счастливое лицо, чье сияние, пожалуй, затмевало золотые побрякушки.
Юнец раскланялся с родителями и растворился в толпе, девушка что-то защебетала, обращаясь к отцу, а Алистер в который раз застыл ледяным изваянием -- наконец-то он ее узнал. И, не в силах оторвать взгляд от незнакомо-безмятежного лица не обратил внимания, как зал опустел, оставив лишь этих троих.
Он не мог, просто не мог заставить себя подойти и сказать ей, что на самом деле ничего этого нет. Несколько -- часов, дней, лет, кто его поймет в этом бредовом безвременье -- назад, разговаривая с демоном, околдовавшим храмовника, он сказал, что лучше печальная реальность, чем сладкие грезы безумия. Сейчас он совсем не был в этом уверен. Даже если ее счастье -- лишь порождение бреда, а на самом деле ничего этого не существует.
Алистер так и стоял безмозглым истуканом, когда Элисса его заметила. И увидеть, как гаснет улыбка, а глаза расширяются, наполняясь откровенным ужасом, оказалось невыносимо. Элисса испугалась -- его.
Он все же заставил себя подойти -- поздно уже размышлять, стоит ли, остановился в паре шагов.
-- Волчонок, ты его знаешь? -- спросил отец. -- Представь нас.
Девушка повернулась к нему, снова посмотрела на Алистера, попятилась.
