Я еле заставил себя проглотить вопросы, уж было готовые сорваться с моего языка после слов Лейфа. Приняли они меня за какого-то ушкуйника, и черт бы с ним. Потом разберемся. Главное, что с вживанием в местное общество ребята мне помогут. А с остальным попозже разберемся.
– Вот и славно. – Я кивнул брату с сестрой. – Значит, теперь надо заказать эти самые визитные карточки, да?
– Не извольте беспокоиться, Виталий Родионович, все сделаем в лучшем виде. Только набросайте, что должно на карточке напечатать. А к завтрашнему вечеру я вам их принесу, – скороговоркой произнесла Лада.
– Так. А что на них написано должно быть, я не знаю, – развел я руками. Ну в самом деле, хрен его знает, что там на этих карточках у них печатают, кроме ФИО? О! – А знаете, пусть там только мои фамилия, имя и отчество значатся.
– А титул, регалии? – удивленно вскинулась Лада.
– К черту, – отмахнулся я.
– Правильно, – поддержал меня Лейф. – Титул – это вон земельным дворянам да бондам кич. А морским волкам громкое величанье ни к чему.
И все-таки за кого ж меня принял этот повар с замашками вояки?
– Ну как пожелаете, Виталий Родионович. А цвет, шрифт… – заговорила Лада, грозно поглядывая на братца.
– То на твое усмотрение, красавица, – пожал я плечами. – Главное, чтобы аляповато не было.
– Все исполню, ваше… Виталий Родионович, – кивнула Лада и вдруг встрепенулась. – Ой, Лейф! Заболтались мы… Что ж ты за сковородами-то не следишь?!
– И вправду, – прогудел ее братец, разворачиваясь к плите. Я понял, что меня таким образом выпроваживают с кухни, и тихонько удалился. Правда, на лестнице меня догнал голосок Лады.
– Виталий Родионович, обед будет готов через полчаса. Вам кофий сейчас подать или как откушаете?
– Сейчас подавай, – откликнулся я, уже выходя в гостиную.
Глава 2
Гости, они бывают разные…
Интересно, а с чего это господин профессор так моему приезду удивился? Вроде за сутки-то должен был в себя прийти… Не зря же я ему по всем местным правилам карточку присылал? Да и князь не с бухты-барахты о Граце вспомнил, наверняка перекинулся парой слов с профессором, благо прогресс здесь до телефонизации уже дошел, хоть и не повальной. Дорогое это удовольствие, оказывается, телефонная связь, куда как дороже, чем у нас мобильная в начале девяностых.
– Вот не ожидал, Виталий Родионович, совсем не ожидал… – покачав головой, в очередной раз проговорил Грац, разливая по бокалам терпкий портвейн.
Черт, да я впервые в жизни пробую такую вещь… М-да, это не та бормотуха, что досталась нам от «совка». То есть, может, и на моей «исторической родине» продается нечто подобное тому нектару, что разливает по тюльпанам бокалов Меклен Францевич, да только вот ассоциации типа: «Агдам» и «Три топора» напрочь отрезали всякое желание тратить деньги на подобную гадость. Каюсь, был не прав.
Я с удовольствием пригубил темный ароматный напиток и улыбнулся.
– Отчего же не ожидали, Меклен Францевич? Помнится, сами в гости зазывали или уж позабыли?
– Как можно, Виталий Родионович? – укоризненно проговорил профессор, жестом отсылая застывшего у входа в гостиную дворецкого. – О приглашении я не забывал. Просто не думал, что вы последуете совету Владимира Стояновича. С вашей-то подозрительностью.
– Знаете, профессор, я, может быть, и не в меру насторожен, но вот на полного идиота, по-моему, все-таки не очень похож. Пока действия князя не выбиваются из нашего соглашения, я не вижу поводов игнорировать его советы. Тем более что я прекрасно осознаю свою беспомощность во многих вопросах местной жизни. Это, конечно, не смертельно, но мне бы не хотелось лишних проблем.
– Что ж. Вполне разумный подход. – Профессор поднялся с кресла, покрутил в руке бокал с портвейном и, поставив его на столик, заговорил решительным тоном: – Верите ли, Виталий Родионович, я действительно до сих пор чувствую себя некоторым образом виновным в том, что вам пришлось пройти через все эти крайне неприятные процедуры в отделении господина Сакулова… М-да… Знаете, я ведь даже прошение подал на имя князя. Ждал решения его сиятельства и удивлен был сверх всякой меры, когда он сам под вечер ко мне домой нагрянул. Отставки моей не принял, отчитал как мальчишку и заявил, что паранойя, оказывается, заразная болезнь. Правда, после ужина его сиятельство несколько поостыл…
– Ну да, – протянул я. – И наверняка предложил вам взять на себя некоторые заботы о моем обустройстве с окончанием «заключения» в Особой канцелярии.
– Именно так, Виталий Родионович, именно так, – согласно наклонил голову профессор и, облокотившись на спинку кресла, уставился на огонь в потрескивающем горящими дровами камине. Помолчав с минуту, Грац проговорил: – Хитер князь, ох хитер. Так он и мне честность свою демонстрирует, и вас, голубчик, из-под надзора не упускает, но одновременно же дает понять, что не намерен напрямую вмешиваться в вашу жизнь.
– Похоже на то, весьма похоже. – Я взял со столика бокал профессора и, протянув его хозяину, заключил: – Что ж, ежели вы правы, Меклен Францевич, на что я немало надеюсь, то может, пора нам и мировую заключить?
– А и правда. – Грац принял бокал и, чокнувшись со мной, лихо его опростал. Вот, а говорят: «Этикет, этикет»… Фигня это все, когда соответствующий повод имеется. Я опрокинул свой бокал следом за профессором.
– А поведайте мне, Меклен Францевич, как так получилось, что Лада с Лейфом от вас ушли, да у меня на службе оказались, причем фактически не интересуясь моим мнением на сей счет… или и тут наш князь постарался? – поинтересовался я, дождавшись, пока профессор в очередной раз наполнит наши бокалы. Грац усмехнулся и, отправив в рот пластинку копченой, острейшей оленины, пожал плечами.
– Вот уж не могу знать, Виталий Родионович. Право, не только для меня, но и для князя поступок слуг стал полной неожиданностью… И объясняться они не пожелали. Но предположения кое-какие у меня имеются. Как же без них? Чай, не один день с Владимиром Стояновичем головы над сей загадкой ломали.
– Ну-ну? – поторопил я профессора, внезапно увлекшегося закуской.
– Вы воин, Виталий Родионович. Постойте, не отнекивайтесь и не ссылайтесь на давнюю отставку. Я не говорю о военных с их эполетами, позументами и звенящими шпорами. Я имею в виду воинов по духу, прирожденных, так сказать. Это первая причина, почему Лейф перешел к вам на службу и перетащил за собой сестру. Для него очень важно оказаться под началом воина. А кроме того, у вас, Виталий Родионович, если мне память не изменяет, имеется некий рисунок на плече… – медленно проговорил Грац, и я почувствовал, что краснею. Действительно, на моем левом плече имеется татуировка, сделанная в результате большого загула с бывшими, так сказать, коллегами. Встретились уже будучи на гражданке, почти случайно… Ну и погуляли. Очень уж нам, изрядно подогретым беленькой и воспоминаниями, пришлась по душе идея обзавестись «памяткой» о совместной службе, благо запретить нам того, как людям штатским, уж никто не мог. Тогда-то у меня на плече и появился якорь, скрещенный с мечом, на фоне штурвала, очень, кстати говоря, приличного качества. Вроде бы ничего особенного, и краснеть не с чего. Вот только татуировку эту мне и моим бывшим сослуживцам сделала «мадам» в борделе, на юге Москвы. М-да уж.
– Вы правы, профессор. Имеется у меня на плече татуировка. – Я кое-как пришел в себя. – Вот только какое это имеет отношение к переходу Лады и Лейфа ко мне на службу?
– На Руяне, Виталий Родионович, до сих пор проживают люди, не забывшие традиций и обычаев предков. Иногда они даже ходят в походы. Правда, нынешние их ушкуи ничуть не похожи на древние, да бояре, их водящие, большей частью имеют чины полковников иррегулярного войска государева… Так вот, у них, как и многих иных морских разбо… э-э… воителей, рисунки, подобные вашему, частенько встречаются. А отец Лейфа и Лады из тех мест родом. Так что, думаю, именно сие изображение и было тем решающим доводом, что заставил Лейфа и Ладу покинуть службу у абсолютно гражданского профессора и перейти к вам.
