А может, и нет, насколько я могу судить.
— И?..
— Возможно, необходимо, чтобы рядом со мной кто-то оставался до тех пор, пока не осядет пыль.
— Неплохая идея.
— Вы согласны помочь мне?
Я был согласен, но вовсе не на это.
— Итак, вам нужен телохранитель.
— Уэст утверждает, что вы не предадите.
— Возможно, он прав. Но есть одна трудность.
— Какая? — В ее голосе слышалось беспокойство.
— Я никогда не берусь за работу телохранителя. И у меня уже есть один клиент. Я не могу позволить себе отказаться от своих обязательств, как бы мне того ни хотелось. К тому же персонал больницы имеет на меня зуб. Я не осмелюсь там появиться.
Мне показалось, что она пришла в ярость.
— Что вы мне можете посоветовать?
Она не пыталась переубедить меня, и я был оскорблен в лучших чувствах. Посетительница оказалась ужасно деловой.
А Мэгги Дженн обязательно постаралась бы уговорить меня.
— Один из моих друзей — Плоскомордый Тарп — мог бы согласиться на эту работу. Я мог бы назвать еще несколько парней. Беда в том, что у лучших специалистов такая внешность, что их профессию можно увидеть за милю. — Но тут на помощь явилась моя муза и вдохновила меня. — Моя подруга, которую вы видели вчера, ищет работу.
Личико гостьи просветлело. Видимо, она в уме уже проиграла возможные отрицательные последствия соседства с телохранителем мужского пола.
— А она справится с делом?
— Лучше меня. У нее отсутствует совесть.
— Ей можно доверять?
— Не вводите ее в искушение. Семейное серебро может случайно оказаться в ее карманах. Но свою работу она знает.
— Она такая крутая?
— На завтрак она обычно употребляет ежей, не сняв с них шкуры. Так что не пытайтесь проверять ее на прочность. Она не знает, когда следует остановиться.
— Я хорошо ее понимаю, — улыбнулась гостья. — Когда отходишь от традиций, появляется искушение доказать мальчишкам, что ты можешь все делать лучше, чем они. Я переговорю с ней. Где ее можно найти?
Найти Торнаду совсем не легко. Ей так нравится. Есть люди, с которыми ей лучше не встречаться.
Я все объяснил посетительнице. Поблагодарив меня за завтрак, советы и помощь, она направилась к выходу. Я совсем размяк под влиянием ее очарования. Когда я пришел в себя, она была уже в дверях.
— Эй! Подождите! Вы же не представились.
Она рассмеялась:
— Чэстити[1], Гаррет. Чэстити Блейн.
Все еще смеясь над моим дурацким видом, она выскользнула на улицу и прикрыла за собой дверь.
Днем в «Домике Радости» Морли довольно уныло. В последнее время он открыт круглые сутки — Морли из чувства ложной гражданственности решил, что сено и зерно должны быть доступны всем в любое время дня и ночи. Меня это очень обеспокоило. Заведение может начать привлекать к себе лошадей.
Я пригласил себя к стойке бара:
— Приготовь мне бифштекс с кровью, Сарж. И дай знать Морли, что я здесь.
Сарж хрюкнул, поскреб в низу живота, поддернул штаны и задумался, вместо того чтобы приступить к делу. Мысли высказывались вслух и сводились к следующему: почему, собственно, я полагаю, что Морли хоть на ломаный грош интересует, где я нахожусь, — здесь или в преисподней, на давно уготованном мне месте.
— Тебе, Сарж, стоит открыть школу хороших манер для юных леди из высшего общества.
— Вались в задницу. Щас все сделаю.
Я уселся за стол. Мой бифштекс прибыл раньше, чем Морли. Это был слегка недожаренный толстый кусок первоклассной вырезки. Вырезки из баклажана. Мне удалось затолкнуть кусок в глотку, задержав дыхание и зажмурившись. Не так плохо, если на него не смотреть и не нюхать.
Из кухни возник Рохля — один из дружков Саржа. Из-под расстегнутой рубашки на полфута свисало покрытое черной порослью брюхо. Он остановился и громогласно высморкался в фартук. На шее у него на веревочной петле болтался какой-то ключ.
— Что это за хреновина, Рохля, — поинтересовался я. — Запираешь двери, чтобы клиенты не смылись? Почему бы просто не привязывать их к стульям?
— Я, Гаррет, теперь здесь главный виночерпий. — Самые страшные мои подозрения начали оправдываться. Их подтверждало и обоняние, не только слух. Дыхание Рохли было насыщено винными парами. Парень явно нелегально прикладывался к запасам хозяина.
— Морли говорит, нам надо заиметь более классных посетителей.
Видимо, прошли времена, когда Морли почитал за счастье заманить в свое заведение дюжину уголовников.
— Ты, Рохля, — самый подходящий человек для этого.
— Вались в задницу.
У этих ребят, похоже, был один учитель риторики.
— Хочешь винца, Гаррет? У нас тут по счастливой случайности кое-что имеется, может, не такое клевое, как «Намбо Арсенал», но все же…
— Рохля!
— А?
— Это всего-навсего испорченный виноградный сок. То, что называют вином, — всего лишь прокисший сок. Мне плевать, как ты его кличешь: «сухим», «мокрым» или как-то еще. Ты можешь до Судного дня вести со мной снобистские беседы о вине, но это не изменит главного. Только посмотри, как превращается сок в отвратительное пойло. В нем начинают развиваться плесень и всякое другое дерьмо. Особенно это относится к винам, которые заимели вы. Винам, которые по карману алкашам и по вкусу крысюкам.
Подмигнув мне, Рохля прошептал:
— Здесь я с тобой, Гаррет. Если б боги хотели, чтоб порядочные люди пили эту жижу, они б не изобрели пиво.
— Чтобы здесь подавали пиво, тебе следует внушить Морли, что оно — самая полезная часть ячменного супа.
Нашу беседу прервало появление самого Морли.
— Вино — средство для предприимчивого ресторатора получать навар с типов, что ходят по улицам, держа нос по ветру, — глубокомысленно заметил он.
— С какой стати ты захотел увидеть этих ребят на своей танцевальной площадке?
— Наличность, Гаррет. — Он уселся напротив меня. — Прямо, просто и грубо — вопрос денег. Хочешь иметь больше — ищи способы изъятия бабок у тех, у кого они уже есть. У нашей нынешней клиентуры средств явно недостает. Очень часто. Но я заметил, что к нам заглядывают любители приключений из других социальных групп. И решил придать заведению определенный имидж.
— Зачем?
В ответ он бросил на меня удивленный взгляд.
— Не заставляй учинять тебе допрос, Морли, а то скоро взвоешь от моих вопросов.
— Осмотрись, и ты отыщешь ответ.
Последовав совету, я увидел Рохлю, Саржа и еще парочку местных типов, убивающих время.
— Не очень аппетитно, — заметил я.
