— А потом что? Юлдуз поступил к тебе на службу…
— Не ко мне, а к Повелителю Илдизу…— строго поправил ее Конан.
— …Да сияет над ним Око Эрлика все его дни, только мне-то как быть? Он уйдет с тобой в столицу и пока еще дослужится до такого чина, чтобы увезти меня от отца силой! А мужнюю жену по законам Пророка не может увезти и Великий визирь, чтобы не быть после этого битым палками по пяткам и лишенным мужества. Разве что я отравлю своего благоверного, да простит мне милостивая Иштар самые помыслы об этом. Но злодейством счастья не добудешь…
Слезы снова навернулись ей на глаза.
— А ведь ты права, малышка!— весело воскликнул киммериец, осененный счастливой мыслью.— Никто не может отобрать у мужа жену, даже Великий визирь Повелителя! Поэтому вам двоим нужно просто пожениться.
Девушка посмотрела на него с надеждой.
— Но ведь нужно двое свидетелей… — робко сказала она.— А у нас с Юлдузом никого нет…
— Меня и Харры будет недостаточно?
Конан вскочил на ноги, ему не терпелось осуществить свою затею. Девчонка нравилась ему все больше, а к вздорному астрологу он не питал никакой приязни, особенно после учиненного накануне скандала. Провести глупого и упрямого родителя и выручить из беды двух отчаявшихся влюбленных — что может быть благороднее? И киммериец, внутренне хохоча в предвкушении веселой проделки, велел Фейре:
— Беги-ка, надень что-нибудь подобающее, да скорее возвращайся сюда. Ты верхом ездить умеешь?
— Смогу, если надо!— отозвалась Фейра совсем другим, звонким и веселым голосом.— Я быстро!
И, вскарабкавшись на плоскую крышу казармы по приставной лестнице, она почти бесшумно исчезла в саду.
— Ай, да девушка!— восхищенно пробормотал киммериец.— Мне бы такую сестренку! Иштар щедра к Юлдузу!
Войдя в казарму, он направился к топчану новобранца, намереваясь поднять его хорошим пинком. Но место у стены пустовало. На топчане лежало одно только свернутое одеяло, которое в темноте легко можно было принять за спящего человека. Но к пинкам ун-баши оно осталось совершенно равнодушно. Киммериец не на шутку разаозлился.
— Кхитайский ублюдок!— шепотом выругался Конан. — Где он шляется, Нергал его забери?
— Что случилось?— послышался из темноты хриплый со сна голос Харры. — Тревога? Будить всех?
— Хорошо, что ты проснулся,— отозвался Конан и еще раз пнул уже лежащее на полу одеяло Юлдуза.— Вставай, Харра, и иди за мной.
Выбравшись из душной тьмы общей спальни, Конан быстро пересказал своему помощнику события этой ночи.
— Ну, и где же он, этот пылкий влюбленный?— хмыкнул Харра.
— Шляется где-то рядом, ищет возлюбленную в озере — может, догадался, что не вовремя оставил. Вот и он!
В калитке, ведущей из двора в сад, появился Юлдуз. Увидев ун-баши и его помощника, явно его поджидающих, юноша растерянно застыл на месте.
— Где ты был?— спросил Конан самым суровым тоном, на какой был способен. Харра тихо хрюкнул у него за спиной.
— Там, где ты запретил мне бывать, мой ун-баши,— глядя Конану прямо в глаза, честно ответил Юлдуз.
— Если бы ты был чуть-чуть поразговорчивее, сын мой, — сказал ун-баши тоном Магриба,— я смог бы помочь тебе гораздо раньше.— И, с удовольствием глядя на недоумевающего новобранца, велел:— Оседлай четырех лошадей, мы едем в город.
Юлдуз, не говоря ни слова, отправился в конюшню. Конан обернулся к Харре.
— Что скажешь, старый друг? Надо помочь несчастным детям. Нет ли у тебя в городе знакомого казия или жреца Эрлика, мой хитроумный Харра? Сойдет даже младший жрец.
— Найдем,— ухмыльнулся Харра.— Где-то у нас тут было вино, а то гортань у меня пересохла, как заброшенный колодец.— Разыскав кувшин, он приложился к нему, не утруждаясь поисками чистой чаши.— Ах, хорошо, клянусь Оком Эрлика, под чьими лучами созрел виноград для этого вина!.. Мне тоже не по нраву вздорный старикан. Хорошо бы сыграть с ним эту шутку. Эй, Юлдуз!— окликнул он юношу, который уже вывел четверых оседланных скакунов и подтягивал подпруги.— А сохранил ли ты запись о сговоре?
— Каком еще сговоре?— очень натурально изображая неведенье, отозвался Юлдуз.
— О вашей свадьбе с несравненной Фейрой!— невозмутимо заявил Конан, веселясь от души.— Я ее сегодня вьпащил за косы из озера, так надоело малышке ждать, пока ты наконец решишься назвать ее своей!— И, словно не замечая, как резко побледнел Юлдуз, киммериец добавил с самой серьезной миной:
— Я тебе просто завидую, парень. Не каждый день топятся из-за меня прекрасные девушки!
— Да, если б каждый, это было бы приятно,— заметил хохочущий Харра.
— Что с Фейрой?— тихо сказал Юлдуз таким жутким голосом, что начальник, дабы тут же на месте не лишиться подающего надежды воина, поспешил его успокоить:
— Жива она, жива. Ручаюсь, сейчас она выпрыгнула из окна отчего дома и со всех ног бежит сюда — слышишь шорох в кустах? Нынче ночью мы едем в город тайно вас женить.— Конан закатил глаза и загнусил, весьма искусно подражая казию: — Согласен ли Юлдуз, сын ремесленника Тай Цзы, взять в жены Фейру, дочь астролога Бахрама, сына… Кого-то ибн Такого-то…
— Горшечника Мирада,— приглушенно выкрикнул девичий голос, и перед пораженными мужчинами предстала преобразившаяся Фейра — в белом платье и белых же шелковых шальварах, в золотом халате и тонком покрывале. Расшитые жемчугом маленькие туфли не годились для скачки, и ун-баши ворчливо распорядился:
— Юлдуз, расседлай одну лошадь, невеста поедет с тобой, целее будет… Может, закатать тебя в ковер для верности?
— Обойдется, — буркнул Харра.
Означенная невеста этой ночью сделалась чудо как хороша, и наемник вдруг застыдился своего заспанного вида, встрепанных волос и заляпанных винными и жирными пятнами штанов.
— Давай я подсажу.— Он подставил руки, и Фейра ловко взобралась на седло— Вот так. А теперь — поехали, небо уже сереет. Успеть бы, пока не хватились.
Глава 6. Ночной сговор. Бахрам
На рассвете они вернулись. Конан бросился поднимать разоспавшийся отряд. Харра занялся взмыленными лошадьми, а Юлдуз посадил Фейру в раскрытое окно ее маленькой спальни. Их прощание, как ни было оно тихо, разбудило одного из постояльцев Бахрама. На беду влюбленных это был Амаль.
Томясь все эти дни по прекрасной, но недоступной Фейре, осыпавшей его колкостями всякий раз, когда он пытался с нею заговорить, молодой астролог плохо спал ночами. В это утро он собирался выбраться пораньше в сад и нарвать роз для своей почти невесты.
Он проделывал это уже не первое утро — вставал до зари, резал цветы, нещадно кромсая тугие, колючие стебли, а затем выбрасывал их в овраг за домом, потому что не находил в себе сил преподнести их черноокой недотроге.
