Толчея городов сейчас была неуместна. Но и бродить в одиночестве, разговаривая с деревьями, — тоскливо. Он выбрал огонек костра, мерцающий рядом с трактом, тянущимся от перевала в глубь империи. Путники, устроившиеся на ночлег. Идеально.
…Путник был лишь один. Мужчина, в штопаной, видавшей виды парусиновой куртке, не менее изношенных штанах и башмаках, разваливающихся прямо на ходу, а потому обмотанных бечевкой. Бронзовое, загрубевшее под ветрами и солнцем лицо бродяги или матроса, так что возраст и не определишь сразу. Волосы в первый миг показались седыми, но стоило присмотреться — просто светлые.
Путник глядел на вышедшего из лесу незнакомца с интересом. Но без страха. Не научили их пока бояться друг друга. Ничего, скоро Микеланджело этот недочет исправит. Научит и бояться, и убивать.
— Доброго вечера. — Голос у человека был слегка хрипловатый. Но приятный. Добрый голос. — Садись к костру, хороший человек Ужин скоро готов будет.
Он кивнул на костер. Сбоку хитро пристроены были прутики с нанизанными на них грибами. Небогатая закуска.
— Доброго и тебе. Откуда путь держишь? По каким делам?
— Дел нет у меня никаких. Брожу по свету, смотрю, как устроен он.
— Нет, значит, никаких дел. — Винч подошел, опустился у огня на корточки. Потом и сел. — А имя у тебя хоть есть?
— Имя есть. Феоклом мама назвала когда-то. Или не мама… А тебя как именовать, хороший человек?
— Меня?
Винч опустил глаза на собственную одежку. И обомлел. Ныряя, забыл выбрать себе аватара. И оказался в некоем облике «по умолчанию», которого и существовать-то не должно было. Шутка? Чья, интересно? Внешность юнитов Дали рисовала. С чего бы это ей так порезвиться захотелось? Самый прикол в том был, что облик Винча-в-игре по какому-то совершенно невероятному совпадению в точности соответствовал тому Винчу-в-реале, который сидел сейчас в своей берлоге. Даже недопитая поллитровка в руке сюда перекочевала.
Феокл его заминку если и заметил, то виду не подал. Ответ ждал терпеливо.
— Называй меня Странник Это имя ничуть не хуже других, — в конце концов произнес Винч.
Путник кивнул.
— Верно. Ничуть не хуже.
Он снял с огня одну из веточек Подув, осторожно куснул грибок Пожевал, прислушиваясь к ощущениям. Кивнул удовлетворенно. И протянул угощение Винчу.
— Ужин готов. Отведай, Странник
Да Винчи машинально взял веточку. Повертел перед глазами. И что делать с этим? Грибы хоть съедобны? И тут же хмыкнул. Какая разница? Ему, живущему в реальном мире, ничего не грозит.
— Что ж, попробуем твои грибочки. А этим запьем.
Он потряс бутылкой, заставив жидкость аппетитно
булькнуть. Сделал глоток прямо из горлышка. Передал спутнику.
В вирт-мире «Перцовая» своих свойств нисколько не потеряла. Феокл поперхнулся от неожиданности, закашлялся. Вытер тыльной стороной ладони выступившие слезы, уважительно покачал головой.
— Крепкая у тебя настойка. Никогда прежде такой не пробовал.
— Сорок оборотов, как положено.
— Сорок оборотов… — Мужчина повторил незнакомое словосочетание. И вновь глотнул, теперь осторожно. — Хороша. В каких краях готовят такую?
— В дальних.
Винч не стал вдаваться в подробности. Тоже сделал второй глоток и взялся за грибы. Закуска оказалась вполне приемлемой. Даже вкусной. Аромат леса, дымок костра. На сковородке таких не получится.
Бутылка еще пару раз прошлась из рук в руки. Затем и содержимое ее, и закуска исчерпались. Винч блаженно завалился на спину. Подложил под голову руки, сцепленные в замок. Хорошо! Ногам тепло от костра, лицо обвевает прохлада ночного леса. А сверху — мириады звезд-светлячков. Совсем как в реале, на Земле. Правда, в реале ни разу не довелось выбраться за город, поваляться на траве у костра. А в городе какие звезды? Вечно серое, подсвеченное неоном рекламы небо.
— Так куда же ты путь держишь, Феокл? Что ищешь на свете?
— Правду ищу. — Собеседник тоже прилег рядышком.
— Какую такую «правду»?
— Кто наш мир создал и зачем. Кто законы придумал, по которым все здесь вертится?
Винч хмыкнул удивленно, голову повернул. Попал, как говорится, не в бровь, а в глаз. Юнит-то этот именно его и ищет, получается! И найти никоим образом не может.
А вот нашел…
— Ученые мужи говорят, — продолжал Феокл, — никто мир не создавал. Само собой все получилось. По законам природы. И работает все по этим законам. Планета круглая вокруг солнца движется, оттого день и ночь бывает, зима и лето. Притяжения есть закон, и упругости, и много других. В умных книгах они все описаны. Прочтешь их — узнаешь, как мир устроен.
— Ну… правильно говорят. На то они и ученые.
— Неправильно, — улыбнулся Феокл. — Книги я те тоже читал. Не так наш мир устроен, как законы природы предписывают.
— И что в нем не так?
Феокл хитро прищурился. И начал неторопливо рассказывать:
— По молодости ходил я матросом на торговом корабле Везенны. Плавали мы большей частью по Альменскому морю, а в океан когда и выходили, то севернее Скарема не поднимались. И то, ясное дело, к берегам жались. Но однажды захватил нас шторм. И понес на северо-запад. Капитан ветру противиться пытался, благо волна невысокая. Целый день и ночь бились мы со штормом. А утром утих он, и вновь мы берег увидели. Ох, не тот, что хотели! Мыс Эш оказался у нас прямо по курсу, в какой-то паре миль. И несло нас на камни так быстро, что не увернуться, ни шлюпку спустить. Да разве помогла бы там шлюпка? Пропорол корабль брюхо, тонуть начал, мы на берег выбрались. Скала торчит, полоса камней ярдов двадцать шириной. Дальше — белым-бело. Ни зги не видать. Капитан говорит, туман это утренний. Солнце поднимется, уйдет он. А у самого рожа такая же белая от страха. Какой там туман! Туманов мы, что ли, не видели? Не туман это никакой — пустота! В общем, повел он людей в глубь суши. Я замыкающим шел. Ужас! Едва ступит человек на белое, и исчезает — как отрезало. Семеро нас после шторма уцелело, так шестеро и пропало. А я не пошел. Остался на камнях. Звал их, кричал — никакого ответа. Три дня просидел, без еды, без питья. Затем на горизонте парус увидел. Гильдийцы, кроме них никто в тех водах не ходит. Сиганул в воду и поплыл. Молодой, сильный был. Выжил.
Феокл замолчал. Сорвал травинку, сунул между зубов, пожевал задумчиво. Может, ждал комментариев, вопросов? Винч помалкивал.
— С тех пор понял я, в сказках правды побольше, чем в ученых книгах. И начал места странные искать, людям о них рассказывать. Сначала плавал, теперь брожу.
— Много нашел?
— Нашел кое-что. На севере забавное местечко есть, Мебр называется. Я на корабле гильдии ходил, когда его в первый раз увидел. Задержались мы в Золотом Улусе дольше положенного, осень уже начиналась. А когда северным путем идешь, осень — та же зима. Мороз, снег, льды с полюса надвигаются. Капитан спешит, нервничает. Станет море, не успеем дойти до Суэйна — верная смерть. Из-за спешки на мель мы и сели. У самого берега. Что ж, груз в море сбрасывать? Жалко! Золота одного сколько везли от желтолицых! В общем, приказал капитан на берег товар свезти, знак поставить, пусть лежит до лета, все одно кроме купцов гильдийских никто в те гиблые края не заглядывает. И я попал в разгрузочную команду. Три дня корабль разгружали. В последний день пошли вдвоем с капитаном к ближайшему холму знак из камней выложить. Поднялся я на вершину, глянул на юг… И обомлел. Под ногами лед, снег, а в сотне футов каких-то — сад тропический! Пальмы зеленые, цветы всякие. И будто даже голоса птичьи слышу! Очумел, честное слово. Капитан за плечо трясет: «Не смотри, — говорит, — нет там ничего». Как же нет? Вот же оно, чудо! Следующим летом приплыли мы за товаром. В сохранности все осталось. И сад — на месте. Не стерпел я, плюнул на все, сбежал. Очень уж хотелось чудо вблизи рассмотреть.
