Заметка на будущее: свергнуть правительство магической Британии при первой же возможности.
Гарри снова кашлянул, прочищая горло:
— Драко, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не пойми меня неправильно, моя клятва нерушима, но, как ты говорил, я могу оказаться в Слизерине, так что я хочу поинтересоваться из чистого любопытства. Что, теоретически, случится, если я перескажу в суде наш разговор, упомянув тебя в качестве автора?
— Ну, если бы я не был Малфоем, у меня бы были неприятности, — самодовольно ответил Драко. — Но так как я и есть Малфой… У отца есть голоса. И, полагаю, он разобьет тебя наголову… не думаю, что это дастся ему легко, ведь ты Мальчик-Который-Выжил, но моему отцу очень хорошо даются подобные вещи, — он нахмурился. — Кстати, это ты заговорил о том, чтобы убить её, почему же тебя не волнует, что я расскажу суду, если она вдруг умрёт? Я не такая знаменитость как ты, но, эм-м, твоя группа поддержки вряд ли захочет иметь с тобой дело, если ты совершишь что-то настолько плохое. А убийство — мёртвое тело и всё такое — куда серьёзнее маленькой девочки, кричащей, что её изнасиловали.
Когда разговор нельзя ни прервать, ни закончить, уведи его в сторону.
— У маглов по-другому. В магловской Британии уйти от ответственности за изнасилование маленькой девочки гораздо сложнее, чем откреститься от убийства.
— Да? Как странно. Убийство же должно быть хуже? Значит ли это, что ты скорее предпочтёшь её изнасиловать? Если так, то я с радостью уступлю тебе очередь. Только представь: полоумная Лавгуд пытается доказать, что её изнасиловали Драко Малфой и Мальчик-Который-Выжил. Даже Дамблдор не поверит ей.
К счастью, Гарри в этот момент не пил Прыский чай. Ну почему? Почему всё пошло наперекосяк? Он лихорадочно пытался придумать, как опять сменить тему.
— Вообще-то я как раз хотел тебя поправить. Обнаружив, что заголовок придумала девочка на год младше меня, я думал не совсем об убийстве или изнасиловании.
— Ну конечно, рассказывай тут, — сказал Драко и поднёс банку с Прыским чаем ко рту.
Гарри не знал, работает ли это заклинание чаще, чем раз за выпитую банку, но так он мог избежать обвинений, главное — точно рассчитать момент.
— Думаю, что однажды я женюсь на этой девушке.
Драко издал неприятный булькающий звук, и зелёная жидкость потекла из уголков его рта, как из сломавшегося автомобильного радиатора.
— Ты спятил?
— Наоборот, мой разум чист, как снег в горах.
Драко звонко хихикнул:
— У тебя более извращённый вкус, чем у Лестренджей. Но ты всё равно можешь изнасиловать её. Она больна на всю голову, и ей, может, даже понравится, я слышал, что многие браки начинаются подобным образом. Если передумаешь, можешь просто стереть ей память и повторить через недельку.
Я разорву этот твой жалкий магический огрызок средних веков на куски меньшие, чем атомы, из которых он состоит.
— Давай, я сам займусь этим вопросом? Если ты действительно хотел изнасиловать её, то, возможно, я могу что-то предложить взамен…
Драко отмахнулся:
— Да ладно, забирай даром.
Гарри уставился на банку в своей руке — её холод успокаивал бурлившую гневом кровь. Очаровательный, весёлый, щедрый с друзьями Драко не был психопатом. Зная человеческую психологию, было грустно и неприятно осознавать, что Малфой не чудовище. История помнила тысячи сообществ, в которых мог состояться подобный разговор. Мир был бы совершенно другим местом, если бы то, что сказал юный волшебник, делало его злым мутантом. Но это было очень обыденно, очень по-человечески, почти нормой: Драко не считал своих врагов людьми.
И в этой стране, застрявшей перед зарёй Века разума, сын достаточно могущественного аристократа считал себя превыше закона. Уж точно если это касалось случайных изнасилований то тут, то там. В мире маглов тоже были подобные места. Страны, в которых такая аристократия всё ещё существовала, упорствуя в своих взглядах на жизнь. И даже более мрачные земли, где это касалось не только верхушки общества. В любой стране, не прошедшей через эпоху Просвещения, дела обстояли подобным образом. Очевидно, это касалось и магической Британии, несмотря на наличие таких межкультурных заимствований, как газированные напитки в банках.
И если Драко не перестанет думать о мести, а я не откажусь от счастья в жизни, женившись на какой-то бедной безумной девочке, то всё, что я смог выиграть — это время, и то, очень немного…
Для одной девочки. Не для остальных.
Интересно, сложно ли будет составить список всех поборников чистоты крови и убить их?
Подобное пробовали сделать во время Французской Революции: пересчитать врагов прогресса и отсечь им всё ниже шеи. Насколько Гарри помнил, тогда это не привело к желаемым результатам. Вероятно, стоит стряхнуть пыль с книг по истории, купленных отцом, и выяснить, где ошиблась Французская Революция и легко ли это было исправить.
Гарри посмотрел в небо, на бледный круг луны, видимый в безоблачной утренней синеве.
Сломанный, испорченный, безумный, жестокий, кровавый, тёмный мир. Разве новость? Ты всегда знал это.
— Какой-то ты серьёзный, — сказал Драко. — Дай догадаюсь, твои родители-маглы говорили тебе, что такого рода вещи делать нехорошо.
Гарри кивнул, не доверяя своему голосу.
— Что же, как говорит мой отец, существует четыре факультета, но в конце концов каждый оказывается в Слизерине или Пуффендуе. И Пуффендуй тебе вряд ли подойдёт. Если решишь тайно присоединиться к Малфоям… наша сила и твоя репутация… Тебе бы сходило с рук то, что даже я не могу себе позволить. Хочешь попробовать? Почувствовать, каково это?
Ах ты маленький, ловкий змей. Всего одиннадцать лет, а ты уже выманиваешь свою добычу из безопасной норки. Может, тебя слишком поздно спасать, Драко?
Гарри задумался, решился, выбрал тактику:
— Драко, расскажи про чистоту крови. Я же в этом новичок.
Тот широко улыбнулся:
— Тебе действительно надо встретиться с отцом и спросить у него. Он наш лидер.
— Сделай презентацию для лифта. В смысле, расскажи основное секунд за тридцать.
— Ладно.
Драко набрал в грудь побольше воздуха и, придав голосу дополнительную глубину и выразительность, начал рассказывать:
— Из поколения в поколение наша сила угасает из-за смешивания чистой крови с грязной. Ни один современный волшебник не может сравниться с Салазаром, Годриком, Ровеной и Хельгой, создавшими своей магией Хогвартс и знаменитые артефакты: медальон, меч, диадему и чашу. Мы чахнем и превращаемся в маглов, потому что скрещиваемся с ними и позволяем жить сквибам. Если эту чуму не остановить, то скоро наши палочки сломаются, наша магия исчезнет. Род Мерлина прекратит своё существование, а кровь атлантов перестанет течь в наших жилах. Наши дети будут грызть землю, чтобы выжить, словно обычные маглы. И тьма накроет мир навсегда, — Драко удовлетворённо закончил и сделал глоток чая. Похоже, он считал сказанное достаточным аргументом.
