Крылатая смерть спикировала вниз. Ревенкрофт еще в воздухе обернулся человекоподобным крылатым монстром и обрушился на ничего не подозревавшего юношу всей своей массой, прижав того к земле. Спутни–ки несчастного отпрыгнули, каждый в свою сторону.
– Это вампир! – закричал один из них. – Но ведь он не должен нападать на нас!
– Проклятый колдун не смог его подчи–нить! – отозвался второй. – Он поплатится за это!
Испустив яростный вопль, Ревенкрофт впился клыками в шею пытавшегося осво–бодиться человека. Тот заорал от ужаса и боли.
– Потерпи, – прошипел его убийца, – это ско–ро закончится. Для тебя – уже навсегда.
Оставшиеся двое с побледневшими лица–ми наблюдали за расправой над их това–рищем. Но это продолжалось все–го несколько мгновений. Потом страх взял свое, и в темноте рощи засверкали две пары пяток. «Надо предупредить остальных!», – крикнул один из убегавших.
«Значит, их здесь много развелось, – поду–мал Ревенкрофт, продолжая насыщаться. – Что ж, теперь будет кому заняться контро–лем над численностью этих мерзавцев».
Закончив свою жуткую трапезу, вампир подумал, что ему, пожалуй, придется нена–долго встать на сторону людей. «Надо будет найти того идиота с крыши, – подумал Ре–венкрофт,– Придворный маг, надо же… Даже огненного шара сотворить не смог, а еще на Кладбище собирается».
В трехстах лигах от Биланы мрачный че–ловек в черном балахоне трижды ударил по–сохом в дверь старой хижины с покосившей–ся крышей. Стены домика поросли серо-зе–леным мхом, а окна были покрыты пылью и затянуты паутиной. Хозяин либо крайне редко бывал здесь, либо относился к породе закоренелых лентяев. Но гость, хоть и вни–мательно осмотрел фасад здания, не стал пренебрежительно качать головой или при–щелкивать языком. Ему не было никакого дела до состояния избушки и привычек ее владельца. Он пришел сюда с конкретной целью, к которой все это не имело никакого отношения.
В прихожей послышались чьи-то шаги. Дверь отворилась. На пороге стоял огром–ный мужчина с обнаженным торсом, Левый глаз здоровяка был скрыт под черной повяз–кой, из-под которой тянулась доходившая до середины щеки красная нить старого шрама. В правой руке хозяин хижины сжимал жуткого вида нож.
– Кто ты такой? – спросил одноглазый, хмуро глядя на пришельца сверху вниз. – Что тебе нужно?
– Можешь убрать оружие. – Голос чело–века в балахоне был хриплым, как карканье старого ворона.– Я пришел с миром.
– Такие, как ты, не приходят с миром. Я не жду никаких гостей. Отвечай мне, кто ты и зачем явился сюда? Или убирайся.
– Меня зовут Лангмар. – Визитер снял капюшон, и хозяин домика смог увидеть его лицо. Широкий подбородок с ямочкой, прямой нос, узкие скулы, короткие черные волосы, присыпанные инеем седины. Чер–ными были и глаза Лангмара. А их взгляд заставлял вспомнить о лесных хищниках, с которыми одноглазый верзила сталки–вался не раз. – И у меня есть к тебе дело, Тронг.
– Ты знаешь мое имя? – Здоровяк спря–тал оружие в ножны и оперся локтем о двер–ной косяк. – Откуда? И о каком деле ты го–воришь?
– Я всегда узнаю то, что хочу узнать, – улыбнулся Лангмар. – А о деле лучше давай поговорим в доме. Ведь негоже держать гос–тя на пороге.
– Я не звал тебя в гости, – возразил Тронг. – Но, так уж и быть, пущу. Не каж–дый день ко мне заглядывают черные маги.
Борланд и Заффа вышли из замка герцога навстречу терпкой прохладе летней ночи. В небе уже царствовала луна. Над садом ме–лькнула чья-то резвая тень – птица или ле–тучая мышь. Борланд поднял взгляд и долго не мог оторвать его от усыпанного алмазной крошкой звезд фиолетового небесного по–крывала. Мерцание безмерно далеких све–тил заставляло забыть обо всех минувших, нынешних и будущих невзгодах и отпустить разум в волшебную страну, где царит один лишь безмятежный покой.
Вид звездного неба всегда был для Бор–ланда чрезвычайно притягательным зрели–щем. Еще в детстве, босоногим деревенским мальчишкой, он часто взбирался по ночам на крышу родительского дома, чтобы полюбо–ваться неземной красотой, отстоящей от мира Схарны на невообразимо далекие рас–стояния. Именно небо однажды позвало его в дорогу, внушив желание повидать края, в вышине над которыми застыли совсем дру–гие звезды.
Но тогда, в арканской деревушке, сидя на крыше, он думал не только об этом. Одна ма–ленькая звездочка все время мерцала, и это было похоже на биение чьего-то сердца. Глядя на нее, Весельчак испытывал странное двойственное чувство. Ему казалось, что ве–селое подмигивание этой звездочки означа–ет – где-то в мире живет человек, который думает и чувствует так же, как он, Борланд. И в тот же миг сердце сжимала щемящая грусть от осознания того, что этот человек, кто бы он ни был, находится где-то далеко, а не рядом.
«Небо одно для всех», – любил повторять старейший житель их деревни – седоборо–дый старец Сандор, возраста которого не знал в Альфенроке никто, даже он сам. И это было единст–венной правдой, в которую Борланд был готов по–верить безоговорочно. Ведь небо являлось, по–жалуй, последним, за что населявшие Схарну создания еще не успели повоевать. Все остальное – земля, вода, пища, материаль–ные блага – давным-давно стало предметом ожесточенной борьбы, не прекращавшейся даже в мирное время.
Сейчас, глядя на звезды, расположение которых лишь самую малость отличалось от того, что он привык видеть с крыши родного дома, Борланд испытывал одну только грусть. Грустно ему было, поскольку он уже давно даже не пытался найти кого-то, с кем можно было бы поделиться самым сокровен–ным и услышать в ответ: «Да, это так, дружи–ще!»
Ему вдруг захотелось оказаться где-нибудь вдали от Биланы с ее призраками и вам–пирами. Где-нибудь на берегу моря. Лучше всего – на противоположном берегу. Лежать на песке, по пояс в теплой воде, и, запроки–нув голову, смотреть на звездное небо. Слу–шать плеск набегающих волн и, ради Занзары, не думать больше о сражениях за матери–альные блага. Или – а почему бы и нет – вернуться в родные края, к милому очагу. Ведь его родители наверняка еще живы… Вот старый Сандор – тот, вполне возможно, скончался, – жаль, если так, но против при–роды не пойдешь – умирают все. Да и былые друзья будут рады видеть своего Весельча–ка – он ведь, в полном соответствии со сво–им именем, всегда был душой компании. Но вот если домой возвращаться, то побиться с жизнью за золотишко еще придется. Негоже идти в родительский дом с пустыми карма–нами, особенно если когда-то ушел оттуда на поиски богатства.
– Небо – одно для всех, – тихо произнес Борланд.
– Что? – спросил стоявший рядом Заффа.
