– Таких, как ты, тоже, – заметил Гиперид. – Ведь стоит им услышать твой беотийский говор, и они тут же побьют тебя камнями, так что лучше вообще не сходи на берег. Ты ведь тоже воевал на стороне персов, не так ли? Вряд ли тебе удалось не участвовать в военных действиях – по-моему, тебе не больше сорока, да и выглядишь ты вполне пригодным для военной службы.
Пиндар ухмыльнулся в ответ:
– Ты прав, Гиперид, мне тридцать девять – мужчина в самом соку. Ты ведь еще не забыл, что это лучший возраст для мужчины? Что же касается сражений, то ты, наверное, помнишь, что писал Архилох[72]:
И деревенщина теперь моим щитом владеет благородным.
Я вынужден бежать был, щит мой обронил в дороге;
Со мною вместе многие бегут с полей сражений.
Не все ль равно?
Чужой добычей станет завтра
Утраченное мною нынче…
Гиперид погрозил ему пальцем.
– Ох и попадешь ты в беду, поэт! В этом городе многим твое красноречие придется не по вкусу. И уж сдерживать свое возмущение они не станут.
– Что ж, если уж мне суждено непременно попасть в беду, так ведь и у тебя, мой добрый господин, дела не так хороши. Ну почему бы тебе просто не освободить меня? Ведь тогда, если во время следующей войны ты вдруг окажешься моим пленником, клянусь: я буду с должным уважением обращаться с тобою.
Мы уже шли на веслах, ибо ветер дул с северо-востока, а течение в заливе и без того сносит судно к югу. На веслах легче было сохранить прежний курс и спокойно войти в гавань. Уже стала видна толпа на берегу, и кибернет отдал распоряжение убрать мачту и парус.
Гиперид послюнявил палец и поднял его, определяя направление ветра.
– Какой слабый! Как ты думаешь, Борей не подует? – обратился он к кибернету. Тот только пожал плечами:
– Такое, конечно, бывало, господин мой, но я бы на это рассчитывать не стал.
– Да я особенно и не рассчитываю, однако не будем все же сбрасывать такую возможность со счетов. А пока пусть наши гребцы попотеют немного – им только приятно будет продемонстрировать женам и детям, как тяжек их труд.
– Это верно, Гиперид, но я бы на твоем месте все-таки поставил парочку воинов у сходней, иначе у нас на борту в один миг окажется столько женщин, что мы просто перевернемся.
– Я уже отдал приказ, – кивнул Гиперид. – К тому же не вредно будет на некоторое время вытащить суда на берег. А сейчас я хочу кое-что сообщить команде.
– Да, суда придется вытащить.
– Вот и ладно. – Встав и обратившись лицом к гребцам, Гиперид поднял руку, призывая к молчанию, и проревел:
– Слушай мою команду! Суши весла!
Черпальщик, можешь пока оставить свой ковш в покое. У кого еще остались семьи на этом острове?
Примерно половина гребцов подняли руки, включая Лисона.
– Ну хорошо. Мы не хотим терять слишком много времени, так что те, у кого здесь семей нет, пусть останутся на своих скамьях. А тех, у кого они есть, кибернет будет выкликать по двое к сходням – одного с левого борта, второго с правого. И чтобы больше шести человек сразу я на сходнях не видел! Если заметите на берегу родных – жену, детей, родителей, ваших или жены, но больше никого – скажите им, чтоб подошли к сходням, и воины пропустят их на борт. Если вы никого не увидите, значит, ваша семья скорее всего уже вернулась домой, так что спокойно возвращайтесь на свои места и уступайте место следующим. Мне же придется сойти на берег… – в ответ послышались сдавленные стоны, – хм… чтобы посоветоваться с местными властями. Ацет и его помощники остаются вместо меня, и если вы еще сохранили разум, то поступите, как они велят. Вы несете полную ответственность за своих родственников после того, как они окажутся на борту, так что присматривайте за ними в оба, иначе их тут же ссадят на берег. До Пирея всем запрещено покидать судно. Я постараюсь вернуться к тому времени, как ваши семьи уже будут устроены кибернетом, и мы немедленно выйдем в море. Я намерен добраться до Пирея засветло, слышите?
– По рядам гребцов пролетел недовольный шумок. – И возражений не потерплю!
А пока отдыхайте – до следующей передышки вам придется немало потрудиться.
Команда, слушай мой счет! – И Гиперид принялся отбивать ритм, хлопая в ладоши, а мальчик-флейтист поднес свой инструмент к губам. – Люблю жену, она меня! Гребу, гребу, все нет конца! Невеста ждет, люблю ее! Волна к волне, все без нее!
Гребцы подхватили незатейливый припев, и вскоре матросы с чалками уже выпрыгнули на берег, где по меньшей мере тысяча женщин, одетых бедно и неряшливо, с криками бросились нам навстречу; женщины выкликали какие-то имена, поднимали повыше детей и размахивали разноцветным тряпьем. Гиперид, чьи латы я только что полировал весьма похожими лоскутами, едва сумел пройти по сходням – толпа женщин давила так, что воины вынуждены были отбиваться древками копий.
Удивительно (по крайней мере для меня), но многие женщины и в самом деле оказались женами и матерями наших гребцов. Когда взаимные восторги немного улеглись, кибернет велел всем сесть на скамьи, поставленные поперек судна под палубой, и пригрозил, что выбросит пассажиров за борт, если корабль, потеряв равновесие, перевернется, что, по его словам, непременно случится, поскольку детям позволяют бегать, где им вздумается.
Между тем ко мне подошел один из лучников и сказал:
– Я Оиор. Ты не помнишь меня, Латро?
Я молча покачал головой, но Ио, вцепившись в мой хитон, прошептала:
– Берегись, господин мой! Помнишь, что говорил Лисон?
– Оиор не причинит Латро вреда, – возразил лучник. – Это Спу хотел убить Латро, но теперь Спу мертв.
– Да, я тоже так понял, – вмешался Пиндар. – Гиперид считает, что этот Спу сел на корабль в Тайгетских горах. А ты как думаешь, Оиор?
Лучник рассмеялся:
– Оиор – сын Сколота. Оиор не думает. Спроси кого хочешь – все ваши люди считают, что сколоты думать не привыкли. Но скажи: разве не грустно тебе смотреть, как все эти мужчины вновь соединились со своими семьями, а сам ты далеко от родных?
– У меня и родных-то нет, да и семьи, собственно, тоже, хотя я благодарил бы богов, если б она была, – ответил Пиндар. – Впрочем, будь у меня родственники, кто-нибудь уже предъявил бы свои права на мое поместье.
Так что мне остается надеяться, что благородные афиняне, столь враждебно сейчас настроенные по отношению к фиванцам, все же оставят мне мою собственность, – иначе я окажусь без средств к существованию и меня должны будут содержать богатые родственники, которых у меня как раз и нет!
– Жаль мне тебя. У Оиора есть жена и дети. – Лучник согнул руку примерно на уровне пояса, вытянув четыре пальца. – Вот сколько у меня сыновей! И еще много-много дочерей. Слишком много. Хочешь девочку?
