- Считаешь меня ребенком?
- Нет, конечно, - спохватился Рэн. - Позволишь?
- Быть моим поводырем? - усмехнулся Рэми. - Сегодня я тебе позволю даже большее. Только вот захочешь ли ты?
- Что скажешь, - сказал хранитель смерти, но Рэми очень даже неплохо уловил в его голосе невольный страх.
Мягко улыбнувшись, Рэми коснулся лица Рэна кончиками пальцев, и мгновение спустя Рэн упал к ногам наследника...
Дериан был в малахитовом замке всего один раз. Время, проведенное тут, целитель помнил совсем плохо. Помнил, как все время повторял в бреду, что он грязный, как стремился отмыться любой ценой. Как его привязывали к кровати, потому что он расцарапывал в кровь кожу, пытаясь содрать с нее грязевую пленку. Как его оглушали магией, и потом на некоторое время приходил долгожданный покой, и Дериан лежал неподвижно, слепо уставившись в зеленый, с золотистыми прожилками потолок.
Спал он урывками, эльзиром его поили через силу. И постепенно Дериана учили жить заново, учили радоваться мелочам, учили исцелять и видеть радость в глазах исцеленного. И очень медленно из грязно-коричневого цвет ауры Дериана сменялся на изумрудно-зеленый. Нормальный.
Тогда, оглушенный болезнью, Дериан не замечал ни изящности малахитового замка, ни его холодного очарования, и теперь, выйдя из перехода, застыл в удивлении, поняв, что замок потрясающе красив. Тщательно отполированные, слегка наклонившиеся к ним стены отражали неясный свет светильников и уходили к высокому, теряющемуся в полумраке потолку. Вязью в холодном, темно-зеленом камне проступали черные и золотистые прожилки, складываясь в магические руны, гулким эхом возвращался к ним звук шагов.
Увлекшийся чтением рун на стенах длинного и высокого коридора, Дериан не сразу и заметил, как дорогу им заслонили двое молодых целителей душ. Один, светловолосый, был Дериану очень даже знаком. Недавно в Ларии они исцеляли девушку, в которую вселился дух ее матери. Еще нестарая женщина, убив себя, не могла пройти за грань, пыталась вернуться к жизни, вытесняя душу из тела собственной дочери.
Дериан помнил, как молодой, только получивший пояс в два пальца, Инар краснел при каждом соприкосновении с ларийкой, как старался помочь, вкладывая в исцеление все силы, и как упал на пол в изнеможении, когда душа женщины, оставила, наконец-то, тело дочери.
Второго виссавийца, заслонившего им дорогу, Дериан тоже помнил. И он тогда был в Ларии при исцелении. И после того, как все закончилось, долго отчитывал своего былого ученика, Инара. Нельзя привязываться к больным, говорил он. Дериан вот тоже знал, что нельзя. Но все они люди... а людям свойственно любить и ненавидеть. Свойственно сопереживать. Да вот только Лан никогда и никому не сопереживал, смотрел всегда холодно, и взглядом пронзал душу до самого дна, открывая, казалось, скрытые навсегда тайники.
Дериан не любил ни этого взгляда, ни этого целителя, ни спокойной проницательности Лана. А еще больше он не любил его ровного, лишенного чувств голоса... которым Лан умел пользоваться, как оружием. Вот и сейчас, сказал пару слов, а Дериана будто кипятком ошпарило:
- Думал, что ты все понял...
- Я-то понял... но...
Взгляд целителя душ прошелся ледяной волной по Дериану и устремился за спину целителя, к Рэну и Рэми. И в то же мгновение Лан побледнел, опускаясь на колени, и Дериан, к своему стыду, почувствовал, что ему приятно унижение целителя. А так же его внезапно задрожавший от волнения голос:
- Наследник.
В свои тридцать лет Лан великолепно знал, чего именно он жаждет от жизни и что именно для него свято. Все его дни были подчинены строгому плану, все поступки тщательно выверены разумом, и все окружающие люди легко поддавались манипуляции.
Одним взглядом, одним движением, едва уловимым тембром голоса он сознательно изменял чужие души, которые в руках Лана были мягки и податливы, как глина в пальцах мастера-гончара.
А целитель душ был на редкость одаренным и терпеливым мастером. Он создавал одно произведение искусства за другим, очищая чужие души от грязи, помогая людям избавиться от боли, разочарования, горечи и страданий. Он учил других радоваться жизни, пусть даже и никчемной жизни, он щедро лил на чужие души собственный свет, заставляя их расцветать подобно редкой красоты цветку. Каждая душа иная, каждый цветок особенный, каждый больной - интересен. И каждый выздоровевший - скучен. Лан давал крылья. Учил летать. А потом отпускал за окошко и забывал, отправляясь на поиски другой бескрылой птицы.
Дериан был одной из исцеленных Ланом птиц, хотя вряд ли сам целитель об этом помнил. Ведь это Лан вывел его из тумана безумия, а более скучную, но легкую работу, требующую всего лишь внимания и сосредоточенности, оставил ученикам. Сам лишь заходил в спальню Дериана ночью, когда целитель был погружен в углубленный магией, похожий на транс, сон, контролировал изменения в ауре целителя, очищал ее от грязи, заставляя сверкать чистым, изумрудно-зеленым светом.
Лан любил свою жизнь. Душа каждого человека была для него подобна головоломке, которую целителю рано или поздно, а обязательно удавалось разгадать. Но то, что он видел перед собой...
Аура наследника, подобно ауре вождя, была белоснежной и кристально-чистой. Она слепила. Она притягивала. И в то же время она устрашала. Лан никогда не решился бы притронуться к такой красоте, боясь ее разрушить, хотя и видел проблескивающие в белоснежном свете разноцветные, молниеносные всполохи. Наследника, как и любого мага его уровня, раздирали яркие, противоречивые чувства, боль и одиночество. Все великие люди одиноки. Все не поняты до конца. Понять стоявшего перед Ланом Нериана было сложно, можно даже сказать... невозможно. Он и сам, наверное, себя не понимал...
Укутанный в белоснежный, поблескивающий в полумраке плащ, Нериан опустил покоившуюся до этого на левом плече Рэна руку и повернулся в сторону все так же стоявших на коленях целителей душ.
Сейчас Лен многое бы отдал, чтобы заглянуть в спрятавшиеся под черной повязкой глаза наследника. Глаза - зеркало души. Только посмотрев в них можно узнать многое, а целитель душ уровня Лана во взгляде мог прочитать почти все.
- Меня тоже ты не пустишь в замок? - тихо спросил наследник.
Сказал так немного, а Лана проняло. Нериан умел подбирать слова, умел пользоваться ими, как оружием. Все его тело было ходячим оружием. Только, увы, оружием незаостренным, но оттого еще более опасным. Нериан мог убить, сам того не сознавая, и Лану это совсем не нравилось. Наследник был еще и целителем, а целитель и приносящий смерть - вечные враги, которым лучше в одной душе не сходиться, во избежание...
