Вот тут и началась настоящая потеха. Кэп Кидд, похоже, принял старину Джошуа за самого настоящего флибустьера. И всякий раз, когда бедный адвокат пытался проскользнуть мимо, Кэп неукоснительно загонял беднягу на жалкие остатки дуба, все еще сохранившиеся в пейзаже после моих праведных трудов. Причем, стоило несчастному старику предпринять хоть малейшую попытку спуститься вниз, как Кэп решительно выдирал узду из моих рук и опять загонял достойного старца на самую верхотуру.
Паразит Глентон не оказал мне ни малейшей поддержки. Парень только и знал, что заходиться в истерике, словно какая-нибудь там хохочущая гиена. Так оно и продолжалось, пока чудак не привлек к себе внимание Кэпа Кидда. Мой бедный невинный конек, сильно раздраженный этим ужасно грубым хохотом, изловчился и лягнул насмешника в гнусное толстопузое брюхо, одним ударом перебросив негодника через небольшую рощицу пушистых елок.
Впрочем, пушистыми они казались только снаружи. Когда я помог Биллу выпутаться из густого хитросплетения веток, парень выглядел почти так же непрезентабельно, как я после размолвки с Полковником. Вся одежда висела на нем клочьями, а шляпу мы вообще нигде не сумели найти. Поэтому я щедро оторвал ему кусок от той тряпки, что некогда была моей лучшей рубашкой. Глентон повязал этот кусок вокруг головы и сразу сделался ужасно похожим на апача. В общем, если не считать связанного Джека, вся наша честная компания выглядела теперь довольно-таки дико.
Однако при одной мысли о том, сколько времени уже истрачено впустую, пока несчастное население Медвежьего Ручья продолжает прозябать в прискорбном невежестве, я начал приходить в самое настоящее отчаяние. Поэтому, едва Кэп Кидд в очередной раз надумал загнать Джошуа на дерево, я тут же врезал ему рукояткой своего шестизарядного прямехонько промеж ушей. Как ни странно, этот способ убеждения возымел некоторое действие.
В конце концов с грехом пополам мы кое-как тронулись в путь. Джек, накрепко привязанный к спине собственной лошади, все время выкрикивал нечто ужасное, а Джошуа, взгромоздившийся на своего неоседланного и невзнузданного огроменного древнего сивого мерина, страшно тормозил весь наш караван. Я попросил Билла ехать между мной и Джошуа, чтобы проклятая шкура кугуара оказалась как можно дальше от Кэпа Кидда; и все же всякий раз, когда порыв ветерка доносил до ноздрей Кэпа ненавистный ему кошачий запах, он рывком бросался вперед и кусал Джошуа. А иногда он случайно промахивался и кусал лошадку Билла или даже — но это уж совсем по ошибке — самого Билла. Должен признаться, речи Глентона, произносимые им в таких случаях в адрес бедного животного, весьма болезненно резали мой слух.
Ну да ладно.
Мы решили двинуть напрямик, чтобы побыстрее попасть на тропу, ведущую с Медвежьего Ручья в Жеваное Ухо, и выскочили на нее как раз милей западнее перевала Охотничьих Ножей. Там мы и оставили Джека, крепко привязав беднягу к красивому и очень уютному тенистому дубу, прилепившемуся на дне небольшого ущелья. Я обнадежил парня, заверив его, что мы вернемся за ним через каких-нибудь несколько часов. Но ведь бывают же такие люди, которые вечно всем на свете недовольны! Немудрено, что та девчонка предпочла ему кого-то другого. Мальчишка отреагировал на мои слова самым непристойным образом: он чихвостил нас троих и растак, и разэдак. Кое-какие его выражения я вообще слышал впервые в жизни! Клянусь честью, если б малый находился в здравом уме, я попросту прибил бы его на месте. Или я не Брекенридж Элкинс!
А так мы просто пропустили его высказывания мимо ушей, привязали Джекову лошадку к тому же дереву, поспешили по тропе вниз и вскоре выбрались на дорогу из Орлиного Пера в Жеваное Ухо. Тут нам навстречу попалась первая живая душа — какой-то парень на пегой кобылке. Но, едва глянув на нас, он почему-то издал поистине душераздирающий вопль, поднял свою лошадку на дыбы, развернул ее на месте и помчался по дороге назад, в Жеваное Ухо, погоняя так, будто его черти хватали за пятки.
— Давайте спросим у него, не приехала ли уже учительница, — находчиво предложил я, и мы помчались вслед за парнем, громко выкрикивая нашу нижайшую просьбу, чтобы он погодил полминутки.
Но в ответ малый лишь сильнее пришпорил свою бедную кобылку. Вдобавок, прежде чем нам удалось отыграть у него хоть полшага, дурацкий мерин Джошуа запутался под ногами у Кэпа Кидда, а Кэп, вновь унюхав ненавистный запах кугуарьей шкуры, сперва откусил от нее здоровенный кусок, а затем добрых три мили гнался за Джошуа и мерином по густым зарослям, пока мне наконец не удалось остановить его своим обычным методом. Билл из любопытства и за компанию последовал за нами. А когда нам удалось опять выбраться на дорогу, того малого на пегой лошадке конечно же давным-давно след простыл.
Ладно. Мы снова двинулись в сторону Жеваного Уха, но люди, чьи дома стояли недалеко от дороги, при виде нашей компании почему-то сломя голову бросались в свои лачуги, захлопывали двери, задвигали все засовы, а потом тут же открывали по нас бешеную пальбу из окон.
— Твою мать! — несколько раздраженно сказал Билл после того, как пулей, пущенной из винтовки для охоты на бизонов, ему начисто снесло мочку левого уха. — Не иначе как паразиты уже прознали, что мы намерены слямзить у них училку!
— Это вряд ли, — заметил я. — Откуда им знать? Нет, тут другое. Готов побиться об заклад, тут попахивает самой настоящей войной. Между Жеваным Ухом и Орлиным Пером.
— Пускай, — встрял Джошуа, — но в меня-то они зачем стреляют?
— Сам же говорил, что в таких лохмотьях тебя ни одна живая душа не признает, — отрезал я. — Вот и не признали. Глянь-ка, а это еще что такое?
По дороге в нашу сторону быстро катилось громадное облако пыли. Когда оно приблизилось, мы разглядели толпу верховых, которые самым гнусным и угрожающим образом вопили, потрясая над головой ружьями.
— В чем бы ни заключалась причина подобных странностей, — мудро заметил Билл, — по-моему, нам не стоит задерживаться здесь для ее выяснения! Не иначе как эти джентльмены жаждут крови, — добавил он, когда пули начали вздымать вокруг нас маленькие облачка пыли. — И очень похоже на то, что именно нашей крови!
— Тогда — в кусты! — скомандовал я. — В самую чащу! Я твердо намерен пробиться в Жеваное Ухо сквозь огонь, воду и медные трубы! То есть, невзирая на всех этих вооруженных шутов гороховых, сколько бы их там ни было!
Мы рванули в заросли, а погоня — человек сорок, наверное, а может, пятьдесят — устремилась за нами следом. Но мы рыскали из стороны в сторону, петляли, а кое-где, наоборот, срезали углы, поскольку старый Джошуа, скрываясь от очередных домогательств, частенько ударялся в бега и знал эту местность от и до. А потому, когда мы вихрем ворвались в Жеваное Ухо, преследователей не было видно даже на горизонте. Улицы городка были пустынными, все двери заперты, а окна домов, салунов и лавчонок наглухо закрыты ставнями. Странное дело!
