Жаждой мщенья ослепленный,
Взвыл косматый в тишину
И когтистой лапой страшной
Искалечил он луну.
Песнь прервалась. Элойн примолкла, глядя на толпу.
Я проследил за ее взглядом, пытаясь понять, что могло разрушить магические чары, которыми певица опутала зал. И заметил я лорда Умбразио, который стоял в отдалении, разговаривая с человеком, одетым в струящуюся белую хламиду. Судя по всему, сам понтифик. Впрочем, священнослужитель не слишком обращал внимание на своего собеседника, все смотрел в потолок, на небо.
Элойн шагнула вперед, прижалась ко мне и сдвинула мою маску.
– Что ты…
Она прильнула еще плотнее и погладила меня по щеке, а затем сделала то, что, видимо, и задумала.
Сорвала маску и уставилась прямо в лицо – я даже дернуться не успел. Прижала свои горячие губы к моим. Поцелуй был глубоким, теплым и сладким. Сказать, что я испытал блаженство, – значит умалить достоинства подобного поцелуя. Утверждать, мол, именно этого я и хотел, – слишком слабо. Какую же силу обретает сокровенное желание, когда оно настолько внезапно и с такой полнотой сбывается… Однако не стану утверждать, что мы стояли так целую вечность.
Сверху ударил раскат грома, и у меня клацнули зубы. Лунный свет померк, над куполом поплыли тучи. А потом разразилась буря.
Элойн отодвинулась. Я попытался взглянуть ей в глаза, но, увы, поздно: певица уже протискивалась сквозь толпу. Я остался один в полной темноте.
Я ждал.
Она не вернулась.
Вечер я покинул в дурном настроении, а вскоре в душе воцарилась пустота. Маскарад продолжался, однако я предпочел веселью теплую постель.
Утром меня разбудил сильный стук в дверь. Раз, другой, третий – удары сотрясали комнату, словно вчерашний гром. Я застонал, проклиная все на свете, и поднялся с кровати.
На пороге стоял Маркос с подушечкой в руке. На меня он упорно не смотрел.
Я взял записку. Снова приглашение, на сей раз – от принца Артуро. Перечитав письмо, я нахмурился:
– Похоже, мне следует вернуть ему брошь и булавку?
Мальчик кивнул.
– А могу ли я поинтересоваться, почему ты, гонец леди Селены и лорда Эмериса, доставляешь послание от принца?
– Лорд Умбразио сейчас изволит завтракать с принцем Артуро.
Вроде прямо и не ответил, однако, судя по тону Маркоса, иных объяснений не последует.
Я приколол к груди брошь, приличествующую подобному визиту, и прихватил врученную мне принцем булавку с синим камнем. Деловой визит – вот что она означала. Скоро увидим, что там за дело у принца.
Я поблагодарил мальчика, но тот мрачно отвернулся. Опять его кто-то обидел. Пришлось сделать мысленную заметку: разобраться в причинах угрюмости Маркоса после беседы с Артуро.
Выйдя из комнаты, я спросил у слуги, в какую сторону двигаться, и тот предложил меня проводить. Через некоторое время мы подошли к деревянным дверям с той же резьбой, что я видел у входа во дворец. Слуга ретировался, я постучал, и открыл мне сам лорд Умбразио.
К его лицу снова прилипла натянутая неискренняя улыбочка:
– А, наш сказитель. Вот так феерию ты устроил вчера вечером! Недурной фокус со свечами и лунным светом. – Его восторг также выглядел поддельным. – Настоящее чудо! Впрочем, я удивлен, что ты рискнул применить магию. В Этайнии на подобные трюки смотрят косо, считают их едва ли не дьявольщиной.
Не задержав взгляд на его лице, я посмотрел на принца:
– Меня и раньше величали дьяволом. Надеюсь, принц так не думает и вряд ли убоится небольшой толики волшебства, тем более что используется оно для невинного представления.
Принц Артуро лениво усмехнулся, не проявив особого интереса к перепалке между мной и лордом Умбразио, и поманил меня к себе:
– Чай по утрам пьешь, сказитель?
– Пью, – ответил я и, отстранив плечом лорда, подошел к столику.
Умбразио, к моему неудовольствию, занял соседний стул, и я подавил готовый вырваться стон.
Принц налил мне чашечку жидкости, напоминающей цветом воду, пропущенную через богатый чернозем, – темно-коричневую, почти черную. Чашечка была сделана из тончайшего материала типа кости, более походившего на хрупкое стекло.
– Фарфор?
– О да, – кивнул принц. – Подарок торговцев из далекой Лаксины. По правде говоря, мы с ними ведем не такую уж большую торговлю – все же разные концы Золотого Пути. Однако мне нравится, как выглядит это изделие, как ощущается в руке. Впрочем, я нахожу несколько странным использовать фарфор в качестве денег.
Я тонко улыбнулся:
– В нашем мире украшений из золота ничуть не меньше, чем золотых монет.
Принц бодро ткнул ложкой в мою сторону, признавая весомость аргумента:
– Сахар, мед, молоко?
– Мед и молоко, если можно.
Он добавил и того, и другого, после чего передал мне чашку. Мы одновременно сделали по глотку. На вкус напиток был столь же крепок, как и на вид, однако толика молока его смягчила. Я ощутил сдобренную медом нотку солода – словно в легком эле. Прекрасный чай!
– Итак, приступим к делу? – Принц поставил чашку, и я последовал его примеру. – Слышал, ты ищешь особенные истории?
Я хотел было спросить, откуда ему известны такие подробности, однако принц предупредил мой вопрос:
– Мы ведь общаемся с братьями, пусть у нас и не самые лучшие отношения. Разговариваем и с придворными, разумеется. Я ведь сам собираю истории, хотя один из моих братьев посещает библиотеку куда чаще меня.
Я отхлебнул еще чая, внимательно прислушиваясь к его речам.
– Знаешь, что меня больше всего завораживает?
Я почтительно промолчал, ожидая продолжения.
– Вероятно, интересы можно посчитать извращенными. Например, я разработал теорию, которая не слишком хорошо согласуется с церковным учением, поэтому стараюсь не рассказывать о ней каждому встречному.
Принц пробудил во мне любопытство, ничего не скажешь. С другой стороны, возможно, он всего лишь предпринял легкую попытку бунта против церковной власти, и ничего в том особенного нет.
– Можете поведать теорию, принц Артуро?
– Я прочел немало легенд, и определенное их количество собрал в виде книг. Во многих из них неуловимо прослеживается нечто общее, и этот вопрос интересует меня чрезвычайно. Схожий сюжет, повторяющиеся имена – хотя предания родились в разных частях света… Есть и отличия, но герои легенд до странности напоминают друг друга. Нередко их подвиги и рассказанные ими истории совпадают. Здесь брошен намек, там ложное утверждение. А выглядит все так, словно за ними скрыта одна и та же истина.
Мы снова подняли чашки. Смаковали чай в тишине, а я тем временем обдумывал теорию. Принц явно ждал ответа. Отставив чашку в сторону, он сплел пальцы:
