Но кто сказал, что я собиралась объявлять это общественности?
Женщины, безусловно, умеют хранить любые смертельные тайны. Но сообща.
И поэтому, в две руки варганя обед на троих, мы с Гридой сплетничали безо всякого зазрения совести. Картошка быстро белела, освобождаясь от кожицы, мясо послушно обваливалось в муке, а разговор, разумеется, крутился вокруг ушедшего к колодцу виттара. Хвала Хранящим (или уже Змию?), колодец был далеко.
– Давно ты его знаешь? – невинно обронила я, кладя очередную очищенную картошку в миску к остальным. Прищурилась, прикидывая, хватит ли нам этого или спуститься в подпол и принести еще. А леший с ней, если что – урежем порцию Арлиррига. Под предлогом его повышенной вредности.
– Давно, – усмехнулась вельда. – Уж всяко дольше, чем ты.
– И как?
Вельда неопределенно пожала плечами:
– Да так… Скептик, насмешник, шутник. И просто хороший вельд. Сейчас таких немного. А тебе как?
Я тяжело вздохнула. «Как» он мне, очень хотелось бы знать самой. Но то, что лезло в голову, признавать правдой категорически не хотелось, а ничего больше не придумывалось. И голос разума, как назло, куда-то запропастился…
– Не знаю пока, – уклончиво ответила я и перевела тему. – Грида, если не секрет, а сколько тебе лет?
– Много. И сама не упомню, – отшутилась та.
– Но уж не больше, чем мне!
– А тебе сколько? – удивилась вельда.
– Восемьдесят два… нет, уже три!
Грида удивленно захлопала красивыми, ярко-васильковыми глазами с длинными пушистыми ресницами.
– То есть?
– Я же ведьма, – беспечно пояснила я. – А маги – и те живут никак не меньше трехсот лет. Хотя редко какая бесь им позволит столько прожить, конечно, но в теории…
– А, – понятливо протянула вельда. – Ты не удивляйся, что я так спрашиваю: я же не витта, чтобы про другие Ветки много знать. Так что, где услышу… А мне двадцать три года.
– Ско-о-олько?! – удивленное словцо сорвалось с губ прежде, чем я подумала, что произносить его, пожалуй, все же не стоило. Даже несмотря на то, что выглядела вельда в два с лишним раза старше. Но каким образом, леший побери?!
– Двадцать три, – не обижаясь, повторила вельда, и с таким видом, как будто мне это должно все объяснить, обронила: – Я ведь ара.
– Ну и что? – тупо спросила я, машинально нарезая картошку соломкой и отправляя в большой казан с шипящим на дне маслом, сыто булькавшим с каждой новой порцией. Раскаленная печь пыхала жаром, но не было ни видно привычных сполохов пламени за неплотно притворенной заслонкой, ни слышно уютного потрескивания поленьев. Да и не пахло огнем, если уж честно.
– Как что?
Я отодвинула подальше разделочную доску, чтобы не порезаться в запале, и повернулась к вельде лицом. Хватит, дальше терпеть этот идиотизм я не намерена.
– Грида, я понятия не имею ни о том, кто такие ары, ни о том, кто такие витты, вельды, кощунцы, жрецы и все остальные! Я в принципе оказалась на Авалоре сегодня ночью, а этот наглый тип, – раздраженный кивок в стороны открытой входной двери не дал посомневаться, о ком это я, – и не подумал что-нибудь мне объяснить!
Вельда пораженно всплеснула руками:
– Да как же жрецы тебя выпустили, ничего не объяснив?!
– Встреча с ними была далека от теплой и дружественной, – угрюмо буркнула я.
Вельда тяжело вздохнула, вывалила мясо на сковороду, размешала и накрыла крышкой, чтобы не так сильно брызгалось масло.
– Ладно, сядь. О Змий, и как же мне объяснить все так, чтоб ты поняла?
– Начни с главного, – посоветовала я.
Вельда по-кухарочьи вытерла руки о передник и села за стол напротив меня. Задумчиво переплела тонкие пальцы рук в замок.
– Прежде всего: на Авалоре живут вельды. Только вельды. От людей они отличаются рядом… немного необычных на первый взгляд особенностей.
– Так, – я торопливо укладывала информацию по полочкам памяти. – А какими конкретно особенностями наделены вельды?
– Хм… Разными. В зависимости от того, какой путь они избрали. Понимаешь. – Вельда запнулась, подбирая слова. Мясо глухо шкворчало под крышкой. – С самого начала жизни каждого вельда заставляют выбрать то, как он будет жить. На Авалоре очень мало энергии. Не знаю, какой: магической, жизненной или еще какой-нибудь – я не философ и не жрец, пусть они там пустословят. Но витты говорят, что на других Ветках просто… дышится легче, что ли…
Я поднялась помешать наш обед, чтоб не пригорел, стараясь не пропустить ни слова Гриды и быстро соображая.
Итак, о какой энергии идет речь, я очень даже понимала. Неважно, как ее назвать: элементарной, ментальной, магической или еще какой-нибудь. Любая энергия может преобразоваться в другой ее вид. Правда, с помощью этакого «проводника», которым обычно выступают маги, жрецы или представители магических рас, но это уже не суть как важно. На Авалоре же энергии в принципе было катастрофически мало: над ней не летал ни один Храм, орошая землю своей силой. Храмы словно в принципе вычеркнули эту Ветку из Древа, забыв про нее раз и навсегда. Только с чего бы? И как тогда вообще живет эта Авалора, если запасы ее энергии не пополняются, а жить-то надо, и соответственно тратить ее приходится?!
– А поэтому жить здесь всем вельдам нельзя, – продолжала тем временем Грида. – И мы делимся как бы на три «лагеря». Одни из нас – кощунцы – в принципе уходят на другие Ветки и никогда сюда уже не возвращаются. Они живут обычную человеческую жизнь – довольно долгую по нашим меркам, – но, как выяснилось, теряя связь с Авалорой, они теряют и все способности вельдов. Становятся просто людьми. Это словно плата за лишние годы жизни.
Хм, интересно, а какие же конкретно способности они теряют? И стоит ли овчинка выделки?
Масло на сковороде с треском брызнуло, осев на руке вельды. Та вскрикнула от неожиданности, накрыв предплечье второй ладонью.
– Ох, прости, – покаянно пролепетала я, спешно накрывая сковороду позабытой на столе крышкой.
– Прощает тот, кто исправил, – отмахнулась вельда и продолжила: – Так вот, когда мы поняли это, появились витты. Они живут жизнь «пополам»: полгода здесь – полгода в другом мире, глубоко вдыхая насыщенный жизненной силой воздух прочих Веток. От них мы, по сути, и знаем все то немногое о Древе, что записано в наши книги. Они живут около пятидесяти лет – тоже немало – и платят за это половиной своих способностей. Кощунцы не могут ничего. Витты остаются универсальными оборотнями, продолжают не ощущать боли, регенерировать – хотя и не так хорошо, как раньше, – и умеют безо всякой магии переноситься с Ветки на Ветку.
