На следующее утро они опять занялись упаковкой оставшегося имущества еще на одну повозку. На ней вместе с Фетти (Фрекогаром Болдером) выехал Мерри.
— Кто-то должен быть там и согреть дом к вашему приезду, — сказал Мерри. — Ну, пока. Увидимся послезавтра, если не уснете в пути.
После завтрака ушел домой Фродо, но Пин остался. Фродо беспокоился, напрасно ожидая шагов Гэндальфа. Он решил ждать до ночи. В конце концов, если он срочно понадобится Гэндальфу, тот может прийти и в Крикхэллоу. Может, он уже там и поджидает их. Фродо собирался уйти пешком из Хоббитона в Баклбери, притом среди многих причин было и желание в последний раз взглянуть на Удел.
— К тому же мне надо потренироваться, — сказал он, глядя на себя в пыльное зеркало в полупустом зале. Он уже давно не предпринимал длительных прогулок, и ему показалось, что отражение выглядит вялым.
После завтрака, к большому неудовольствию Фродо, прибыли Лякошель-Торбинсы: Любелия и ее старший сын Лото.
— Наконец наше! — сказала Любелия, входя. Это было невежливо и не совсем правильно: договор о продаже Торбы-на-Круче вступал в силу в полночь. Но, наверно, Любелию можно было простить: ей пришлось ждать этого момента на 77 лет дольше, чем она рассчитывала, и сейчас ей было 100 лет. Она пришла проследить, чтобы ничто из оплаченного ею не пропало, и хотела получить ключи. Потребовалось немало времени, чтобы удовлетворить ее, так как она принесла с собой длинные списки и хотела удостовериться, что все на месте. В конце концов, она в сопровождении Лото удалилась, унося ключ и получив обещание, что второй ключ, запасной, будет оставлен у Скромби в Бэгшот-Роу. Она фыркала и ясно показывала, что считает Скромби способным ограбит нору до полуночи. Фродо не предложил ей даже чаю.
Он пил чай с Пином и Сэмом Скромби на кухне. Было официально объявлено, что Сэм отправляется в Бакленд вместе с мастером Фродо и будет там присматривать за его садом: соглашение подписал Гаффор, который, впрочем, был очень недоволен будущим соседством Любелии.
— Наш последний ужин в Торбе, — сказал Фродо, откидываясь в кресле. Они оставили немытую посуду Любелии. Пин и Сэм захватили три дорожных мешка и вынесли их к порогу. Пин решил в последний раз прогуляться по саду. Сэм исчез.
Солнце зашло. Торба казалась печальной, мрачной и какой-то взъерошенной. Фродо бродил по знакомым комнатам и видел, как тускнеет свет на стенах и из углов выползают тени. На улице становилось все темнее. Фродо вышел и прошел к садовой калитке, а затем немного вниз по дороге. Он все надеялся, что навстречу ему в сумерках покажется Гэндальф.
Небо было ясным, звезды светили все ярче.
— Будет прекрасная ночь, — громко сказал он. — Хорошая ночь для начала. Мне нравится бродить. Не могу больше ждать. Я пойду, а Гэндальф сможет догнать меня.
Он повернулся, чтобы вернуться, потом остановился, так как услышал голоса, доносившиеся из-за угла на Бэгшот-Роу. Из голосов один, несомненно, принадлежал старику, другой был незнакомым и чем-то неприятным для Фродо. Он не слышал, что сказал незнакомец, но разобрал ответ старика, голос у которого был резкий и пронзительный. Старик казался раздраженным.
— Нет, мастер Торбинс ушел. Отправился сегодня утром, и мой Сэм пошел с ним. И все его вещи отправлены. Да, продал и сам ушел, говорю вам. Почему? А это не мое дело и не ваше. Куда? Это не секрет. Он отправился в Баклбери или еще куда-нибудь. Да, туда. Я никогда еще так далеко не был… Странный народ там, в Бакленде. Нет, я не могу ничего передать. Доброй ночи вам!
Вниз по холму простучали шаги. Фродо смутно удивился, почему тот факт, что шаги не приближаются, а удаляются, принес ему облегчение. «Вероятно, я заболел от вопросов и любопытства о моих делах, — подумал он. — Что за любопытный народ!» Он собирался подойти и спросить у старика, кто это о нем расспрашивал, но потом решил отказаться и быстро пошел обратно в Торбу.
Пин сидел на своем мешке у порога. А Сэма не было. Фродо вошел в темную дверь.
— Сэм! — позвал он. — Сэм, время!
— Иду, сэр! — воскликнул откуда-то издалека голос, а вскоре появился и сам Сэм, вытирая рот. Он прощался с пивным бочонком в погребе.
— Все готово, Сэм? — спросил Фродо.
— Да, сэр.
Фродо закрыл круглую дверь и отдал ключ Сэму.
— Беги домой, Сэм! — сказал он. — Потом как можно быстрее пойдешь по Роу и встретишься с нами у луговой калитки. Мы не пойдем ночью через поселок. Слишком много ушей и глаз…
Сэм побежал изо всех сил.
— Вот и все! — сказал Фродо. Они надели на плечи мешки, взяли в руки дорожные палки и обогнули западную сторону Торбы. — Прощай! — сказал Фродо, глядя на темные окна. Он помахал рукой, затем повернулся и пошел (следуя путем Бильбо, хотя он и не знал этого) вслед за Перегрином по садовой тропе. Они перепрыгнули в низком месте через живую изгородь и вышли в поле, утонув во тьме, как шум травы.
У подножия холма на его западной стороне они подошли к калитке, открывающейся на узкую дорогу. Здесь они остановились и отрегулировали лямки своих дорожных мешков. Вскоре появился и Сэм. Он шел торопливо и тяжело дышал: тяжелый мешок лежал на его плечах, и на голове у него было бесформенное фетровое ведро, которое он называл шляпой. В полутьме он очень походил на гнома.
— Я уверен, ты отдал мне самые тяжелые вещи, — сказал Фродо. — Сочувствую улиткам, которые носят свой дом на спине.
— Я могу взять себе больше, сэр. Мой мешок легкий, — ответил Сэм упрямо и неправдиво.
— Нет, не нужно, Сэм! — сказал Пин. — Для него и так хорошо. У него нет ничего, кроме того, что он сам приказал взять. Ничего, пройдется немного и не почувствует веса.
— Пожалейте бедного старого хоббита! — засмеялся Фродо. — Я уверен, что прежде чем мы доберемся до Бакленда, я буду тонок, как ивовая ветвь. Подозреваю, что ты взял себе большую часть, Сэм, и на следующем привале я пересмотрю наши мешки. — Он снова подобрал свою палку. — Ну, выступаем во тьму, — сказал он, — и давайте пройдем несколько миль до ночлега.
Некоторое время они двигались по дороге на запад. Затем, оставив дорогу, свернули в поле. Они шли друг за другом вдоль рядов живых изгородей и по краям рощиц, и ночь смыкалась над ними. В своих темных плащах они были невидимы, как будто все носили волшебные Кольца. Поскольку все они были хоббиты и старались не шуметь, то они не производили ни малейшего шума. Даже дикие звери в полях и лесах вряд ли заметили их.
