скрыть это, закрыв лицо руками.
Нона стиснула зубы и, найдя свободное место на длинной скамье, начала стаскивать с себя незнакомую рясу, бросая ее на колышки наверху, как это делали другие девочки. В комнате пахло застарелым потом и тесно прижатыми телами — это чувствовалось и в главном зале, слабый, но всепроникающий запах. Он напомнил ей о деревне.
— Поторопитесь! — Клера извиняющимся тоном дала совет и вышла, в боевой одежде, талия затянута тугим поясом, волосы зачесаны назад, и ни один локон не выбился.
— Давай! Ну же! — Джула стояла в дверях, лихорадочно оглядывая коридор. — Арабелла!
Арабелла бросилась к двери, и они обе помчались прочь. Нона и Генна вышли из раздевалки последними.
— Давай! — Генна пустилась бежать.
Нона бросилась было в погоню, но в дверях заметила один из темных льняных поясов, брошенный на полу. Не раздумывая, она схватила его и взяла с собой, чтобы вернуть владельцу, засунув за пазуху, чтобы освободить руки. Через несколько мгновений она уже бежала по туннелю к ярко освещенному коридору. Ослепленная солнечным светом, Нона не могла разглядеть, кто пробежал мимо нее в противоположном направлении.
— В последнюю секунду, послушница. — Сестра Сало повернулась, чтобы посмотреть, как запыхавшаяся Нона идет по пятам за Генной.
Нона склонила голову и подошла к Генне, стоявшей в конце второго ряда. Она огляделась вокруг... один человек пропал. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но Генна быстро и резко ткнула ее локтем в ребра.
Прошло мгновение тишины. Другое. Целую минуту одиннадцать послушниц смотрели на песчаный пол под ногами, и вокруг них нарастало напряжение.
— А вот и она. — Сестра Сало произнесла эти слова с той же силой, с какой судья вынес смертный приговор Ноне.
Арабелла выбежала из туннеля, крепко прижимая к груди свою боевую тунику.
— Я не могла его найти! Его нигде нет! — Она остановилась, задыхаясь и чуть не плача.
— Изобретательный ребенок взял бы на складе замену и заявил бы, что он принадлежит ему. Внимательный ребенок не потерял бы свой пояс сразу же после того, как получил его. — Сестра Сало снова посмотрела на класс. — В монастыре правила распространяются как на короля, так и на простолюдина. Как только урок будет закончен, послушница Джула побреет голову послушницы Арабеллы, а затем Арабелла выполнит ту же обязанность для нее.
Нона поняла свою ошибку. Она помедлила, потом сунула руку под тунику и вытащила пояс Арабеллы:
— Сестра...
— А! — У госпожи Меч оказался острый глаз. — Я вижу, что Нона продемонстрировала непреходящую и ценную истину. Мы можем сражаться здесь, в этом зале, и думать, что, поскольку наши битвы не ограничены правилами, мы действительно понимаем, что такое война. — Сестра Сало прошла по всей длине первой шеренги. — Не обманывайте себя. Ни один настоящий бой не связан четырьмя стенами. Ни один настоящий бой не заканчивается в определенном дверном проеме или когда мы смываем пот и кровь. Бои заканчиваются поражением. И смерть — единственное поражение, которое понимает воин. Пока мы дышим, мы воюем с нашими врагами, а они с нами. — Монахиня повернулась в конце очереди и подошла к Ноне, забирая у нее пояс. — На будущее, Нона, прибереги такие демонстрации тайной войны для класса Госпожи Тень, где они будут оценены по достоинству. Хотя… постарайся не раздражать ее. Наша сестра тени гораздо менее... добра... чем я. — Она бросила пояс Арабелле. — Круги! Шарлот, веди.
Самая высокая девочка в Красном Классе, стройная и рыжеволосая, бросилась бежать, остальные последовали за ней.
Нона привыкла к кругам от Калтесса и легко вошла в ритм. Она чувствовала Арабеллу позади себя, последнюю среди бегущих, которая, несомненно, смотрела кинжалами ей в затылок. На каждом углу Клера оглядывалась и улыбалась. После первых нескольких кругов по залу Нона забыла обо всем, кроме того, что надо ударять ногами по посыпанному песком полу. Она отпустила историю, которую рассказала у провала, позволила ускользнуть беспокойству по поводу ее платы за конфирмацию, позволила Арабелле Йотсис и ее мести исчезнуть; даже мысли о Раймеле Таксисе и его мести терялись, пока она ставила одну ногу перед другой. Осталась только линия, яркая и горящая, как во сне.
— Я повторю для новых девочек, — сказала Сестра Сало, когда они снова выстроились в два ряда, обливаясь потом и с трудом переводя дыхание. — Это послание многим из вас не помешает услышать снова. Возможно, после стольких уроков в этом зале, вы поймете его лучше.
Мы не созданы для войны. Мы не быстры — почти каждое животное может обогнать или ускользнуть от нас, будь то собака, кошка, крыса или воробей. Мы не сильны — мул, хула, медведь, все они в три, а то и в пять раз сильнее мужчины. И вы не мужчины.
Но мы очень умны и точны. Это наше оружие. Ум и точность. Я учу вас сражаться без оружия по двум причинам. Во-первых, потому, что бывают мгновения, когда вы останетесь без оружия. Во-вторых, потому, что во время такой тренировки вы узнаете о боли, не будучи сломленным, и вы узнаете о ярости, не убивая. — Она подняла руки вверх. — Это плохое оружие. Когда мы сражаемся, мы сражаемся, чтобы победить. Это... — из ниоткуда в ее руке появилось шесть дюймов сверкающей стали. — Это оружие получше. Однако я могу ударить тебя кулаком, и ты получишь хороший урок. Урок ножа короток и окончателен.
Сестра Сало согнула запястье, и лезвие исчезло в рукаве:
— В историях говорится, что битвы бывают о добре и зле. Что победа требует сердца и страсти. Что Предок обратится к тем, кто верит, и даст силу их руке. Истина заключается в том, что Предок соберет вашу сущность в целое, когда вы умрете. Я уверена, что вам больше рассказывают об этом на уроках Духа, но здесь, на уроках Меча, просто знайте, что, пока вы не умрете, Предок будет только наблюдать.
