Лютава почти не помнила, где она сейчас, не чувствовала ни прежнего страха и негодования, не ощущала даже жестких досок, в которые упиралась спиной и боком. Из-под пелены обыденного проступили иные образы, вокруг зазвучали иные голоса.
– Ты звала меня, сестра? – шепнул бесплотный голос.
Это не была обычная человеческая речь, но Лютава легко понимала голос из Нави. Совсем рядом находилась вила Угрянка, дух и хозяйка родной реки племени угрян.
У всякого волхва имеются в Нави собственные друзья и помощники. Как без проводника из местных жителей чужой не найдет дороги, так и в Нави волхву нет пути без помощи дружественного духа. Чем больше таких помощников раздобудет себе волхв и чем сильнее они, тем сильнее он сам и тем шире его возможности. У Лютавы их было пока только двое: Радомир и Угрянка.
С берегиней Угрянкой Лютава встретилась на следующее лето после того, как переселилась в Остров. Весной, на русальной неделе, она однажды водила хоровод с другими девушками на берегу Угры. Это место так и называлось – Русалица. Именно здесь каждый год девушки чествовали вил песнями, хороводами, оставляли им свои дары – новые белые рубашки, рушники, угощения. На прибрежной поляне росло несколько старых ив, на которых так любят сидеть и качаться вилы. Огромные, со множеством переплетенных стволов, часть из которых лежала на земле, оставаясь живыми, с ветками, свесившими узкие листья в воду и на песок, ивы напоминали старых бабок-простоволосок, собравшихся тут на тайную ворожбу.
Лютава не заметила, откуда взялась в их кругу эта странная, незнакомая девушка. Просто она вдруг появилась, и Лютава обнаружила, что ее руку сжимает прохладная, влажная, легкая рука. Сорочка на незнакомке была в мокрых пятнах и сидела неловко, будто чужая, и подпоясалась та жгутом из осоки. Длинные, спутанные, тоже влажные волосы окутывали ее до колен, а лица было почти не видно из-под пышного венка.
Да это же вила, дочь леса и воды! В этот срок им разрешено выходить на землю и даже встречаться с людьми. А надета на ней одна из тех новых сорочек без вышивки, которые весной именно для этого развешивают на деревьях у воды.
Никто, кроме Лютавы, ее не замечал, а вила кружилась вместе со всеми, пела звонким красивым голосом, нежным и протяжным, как летняя чистая речка, прогретая солнцем. Ведь весной, когда все сущее расцветает и тянется к солнцу, бессмертным и вечно юным вилам тоже хочется веселья!
Изредка поглядывая на нее, Лютава не могла разобрать лица: под зеленью венка лишь что-то поблескивало и переливалось, будто солнечная рябь на поверхности воды. И все же ей казалось, что вила отвечает ей улыбкой и даже подмигивает. Когда пришла пора обмениваться подарками, Лютава подарила Угрянке гребень, а та подала ей мокрый венок. Так Лютава приобрела второго духа-покровителя. Раз в год она приносила Угрянке сорочку, ленты, бусы, гребни, угощала ее пирогами, яйцами и кашей, плясала с ней в хороводе, и вила веселилась в теплом человеческом кругу, где никто ее не видел. Это веселье, правда, продолжалось недолго – дней двадцать, от Ярилы Сильного до Купалы. Зимой, когда реку сковывал лед, Угрянка спала, но в остальное время ее можно было позвать, и она быстро оказывалась рядом.
– Что с тобой, сестра? – шептал нежный и мягкий, как теплые струи летней реки, голос, не слышный никому, кроме Лютавы. – Везут тебя чужие люди, а ты молчишь, не зовешь, помощи не просишь. Хочешь, помогу тебе? Хочешь, лодьи опрокину, всех перетоплю, тебя только вынесу, на крутой бережок, на зеленую траву-мураву положу?
– Со мной сестра моя, – мысленно ответила Лютава. – Ты, сестра милая, ступай-ка лучше к моему брату Лютомеру, расскажи ему, где я. А попросит он – помоги его лодьям, понеси их побыстрее.
– Хорошо, сестра. Все исполню.
И только Лютава услышала, как слегка колыхнулась тихая вода под самым берегом. Хозяйке реки не надо и плыть – как пожелает, так и выйдет из воды в любом месте на всем протяжении реки, от истока до устья, где сливается она с Окой, своей матерью.
Немного успокоившись, Лютава задремала. А на рассвете ее вдруг словно толкнуло изнутри – Лютомер стал искать ее. И к ней вернулась уверенность: брат уже шел к ней, а значит, был все равно что уже здесь.
Утром над рекой висел туман, от воды веяло холодом. Кто-то, пока она спала, набросил на нее теплый шерстяной сукман. В этой же лодье она обнаружила Доброслава. Молинки не было – видимо, ее везли на другой.
Часть утра тоже прошла в дороге. Иногда Лютава ворочалась, отлежав бока, и тогда чей-нибудь сердитый голос приказывал:
– Не дергайся, краса ненаглядная! Пошевельнешься – зарежу!
Надо думать, до вятичей дошла ее слава волхвы, и они опасались ворожбы. Но Лютава шевелилась: авось не зарежут.
– Да ладно, что ты! – возразил однажды кто-то. – Не будет же она из лодьи в воду прыгать со связанными руками!
– А чего ей не прыгнуть? – отозвался сердитый голос. – Она же ведьма – не утонет!
Лютава и правда знала, что Угрянка не даст ей утонуть даже со связанными руками. Но тогда им пришлось бы расстаться с Молинкой.
Ближе к полудню вятичи пристали и выбрались на берег – размяться и приготовить поесть. Припасов у них с собой почти не имелось, но по пути, уже на рассвете, они не постеснялись вынуть чью-то чужую сеть, поставленную с вечера. Улова хватило на уху, и вскоре огонь уже облизывал днище большого черного котла.
Девушек тоже вынесли из лодей и положили на траву. К ним подошел Доброслав и остановился, рассматривая сверху свою добычу, будто увидел впервые.
– Хоть бы поздоровался, Святомерович! – заметила Лютава.
– Здравствуй, коли не шутишь! – приветливо ответил Доброслав. – Как спалось?
– Хуже некуда. Все бока отлежала, да еще дрянь такая снилась, не поверишь. Будто украл нас с сестрой из отчего дома гость, которого мы со всей лаской принимали. Ни богов не побоялся, ни чуров, ни совести. Приснится же такое!
– Мне тоже не сон виделся, а одно огорчение. Будто хозяин ласковый, к которому я с открытым сердцем приехал, меня погубить задумал, корнями обвести. И пришлось будто мне ночью из чужого дома бежать.
– Это ты съел на ночь что-нибудь не то! – язвительно ответила на это Молинка.
– Пирожок нашептанный? – Доброслав выразительно посмотрел на Лютаву.
А она удивилась: ему-то откуда знать про нашептанные пироги?
– Кто же тебя угощал – ты ведь не красна девица!
– Да видно, и моя любовь понадобилась кому.
– Мне она понадобится, когда мерин мерина родит! – Лютава рассердилась. – Вели развязать. Нам отойти надо.
