- Расскажи Тельме, как тебе понравилось, - сказал он Джофу, - ей будет приятно.
- Обязательно, - пообещал парнишка, собирая по тарелке последние капли. - Вот это объедение, - он сыто отвалился назад, похлопывая по животу и осматриваясь. - Ты родом отсюда? Тельма приняла тебя как родного. Ты ее родственник? И этот... - Джоф поежился, произнося имя крестьянина, - Сэм, казалось, искренне рад тебя видеть.
- Да нет, - признался Гэбриэл, - так, иногда заскакиваю. Мы все старые знакомые и только.
- Ты притягиваешь к себе людей, - сказал Генти с необычной для себя серьезностью.
Гэбриэл фыркнул. Он терпеть не мог серьезные разговоры, тем более о своей персоне.
- Не придумывай.
- Нет, ну, правда, - не унимался Джоф, - мы с тобой знакомы всего ничего, а я сам обрадовался тебе, как родному. И Эрилин тоже. Ведь правда, принцесса?
Эрилин впервые после случившегося подняла на него глаза.
- Ты нас очень выручил, - признала она, - спасибо.
- Эй, - Гэбриэлу не нравился ее подавленный вид и тон, - выше нос, все хорошо. Я помогу вам добраться до Сараны.
Глаза принцессы вспыхнули.
- Правда? - не поверила она. - Но ведь ты...
- Немного откорректировал планы, - просто ответил Гэбриэл, не вдаваясь в подробности. - Кроме того, должен же я защитить общество от идей этого парня, - он кивнул в сторону Генти.
Его шутка была вознаграждена вымученной улыбкой.
"Ну же, принцесса, оживай, еще не все потеряно".
Он не смог бы ответить и сам себе, какое ему дело до состояния принцессы, но ее подавленность угнетала.
***
Гэбриэл проснулся среди ночи и не сразу понял, что его разбудило - сдавленные всхлипы.
Тельма уложила их троих в одной комнате с единственной односпальной кроватью. Постель, естественно, досталась принцессе, а они с Генти расположились на полу на щедро пожертвованных старушкой одеялах.
Гэбриэл перевернулся набок, подпер голову рукой и всмотрелся в темноту. Ночь была безлунной, и был виден лишь темный силуэт девушки, забившейся в угол кровати. Он обвила ноги руками и спрятала лицо в коленях. Ее плечи подрагивали.
Гэбриэл иногда завидовал людям, умеющим плакать. Говорят, когда выплачешься, становится легче. Сам он разучился плакать еще в пятилетнем возрасте, с тех пор, как попал в школу сатанидов, там за слезы были очень жестокие наказания.
Гэбриэл почувствовал себя неловко. Эрилин явно не хотела никого разбудить, ей не требовалось утешение посторонних людей. Она плакала по своей семье, и именно в них она сейчас нуждалась.
Он снова лег на спину и закрыл глаза. Но уснуть не получалось. Девушка никак не успокаивалась, и это не давало расслабиться. Гэбриэл с уважением отмечал, как она держалась с тех пор, как вся ее жизнь пошла кувырком, но сейчас, ее нервы, похоже, наконец, не выдержали.
- Иногда жизнь преподносит нам такие сюрпризы, которые нелегко вынести, - сказал он в темноту.
Всхлипы на мгновение прекратились, кажется, Эрилин растерялась, она не хотела никого разбудить, и не ее вина, что у него чуткий сон.
Она все же ответила.
- У тебя тоже были такие сюрпризы? - робко спросила она.
"Да миллион раз!"
- Иногда мне кажется, что вся моя жизнь один такой "сюрприз", - признался Гэбриэл неожиданно искренне даже для самого себя.
- Ты терял близких?
Родителей, друзей, самого себя... Если бы Гэбриэл принялся вспоминать и перечислять все, что в свое время потерял, этой ночи бы явно не хватило. Но он не привык жаловаться и больше всего ненавидел жалеть сам себя.
- Да, - коротко ответил он.
Слава богу, Эрилин не стала просить подробностей, которые он бы все равно ей не рассказал. Она спросила другое:
- Как ты это пережил?
Пережил ли? Прямо какая-то ночь самопознания. Он чуть не умер в попытке начать новую жизнь и оставить за плечами прошлое и сейчас изо дня в день не жалел пота и крови, чтобы доказать самому себе, что не зря живет на этом свете.
- Я выжил, - ответил Гэбриэл. - Просто выжил, когда это казалось почти невозможным.
Эрилин надолго замолчала, наверное, задумалась над вопросом своего собственного выживания. Гэбриэл уже думал, что она уснула, когда со стороны кровати опять раздались всхлипывания.
- Почему ты плачешь? - спросил он, снова перекатываясь набок.
- Что?
- Я спросил, почему ты плачешь? - терпеливо объяснил Гэбриэл. - Один мой... друг, человек, который очень многому меня научил, когда я совсем запутался, как-то сказал: везде ищи причину, ничего не бывает просто так.
- Я... - начала принцесса и осеклась. - Я... - начала она снова. - Мне жаль отца.
Гэбриэл скептически хмыкнул.
- Что значит "хм"? - ее голос стал немного резким.
- А то. Твой отец мертв, и не нуждается в твоих слезах. Тебе жалко саму себя, и чем скорее ты признаешь это, тем быстрее высохнут твои слезы.
- Это звучит...
- Цинично? - услужливо подсказал Гэбриэл.
- Ужасно, - выдохнула Эрилин, но она больше не плакала.
Гэбриэл пожал плечами, хотя в темноте она и не могла видеть его жеста.
- Как бы это ни звучало, это правда. Люди плачут от жалости к самим себе.
- А слезами горю не поможешь? Ты это хочешь сказать?
- Ну, что-то вроде. Разве у тебя сейчас нет четко поставленной цели?
- Найти и спасти Эмира, - тут же ответила Эрилин.
- Ну, вот видишь, - Гэбриэл остался доволен, что она плавно подходила сама к правильным выводам. - Мы выяснили причину и цель.
- Осталось найти средства, - хмыкнула девушка.
- Одним из средств является приложение максимальных усилий, - подсказал Гэбриэл. - Провести ночь без сна не лучший выбор перед долгой изнурительной дорогой. Тебе понадобятся силы. И если мы отправимся в путь вместе, предупреждаю, поблажек не жди. Мы будем останавливаться на привал только в безопасных местах, когда и где решу я.
- Не в моем положении диктовать свои условия, - признала Эрилин.
Гэбриэл тоже не любил диктовать условия. Он привык путешествовать один и отвечать только за себя. Не подчиняться никому и никем не командовать. Это было не просто привычкой, это стало образом жизни.
- Я просто предупредил, - ответил Гэбриэл и повернулся на бок, спиной к принцессе.
Эрилин не ответила, но Гэбриэл с удовлетворением отметил, что слез со стороны кровати было больше не слышно.
Утро выдалось по-летнему солнечным. Слышался шум листвы, жужжание насекомых, говор крестьян, собирающихся на поле...
