– Стоит, на тебе лица нет, будем его возвращать! И не спорь.
– Мне бы только домой позвонить, - сдалась Ленка, ее слабый голос пугал, казалось, если я сейчас отойду, она свалилась без чувств.
– Отлично, - кивнула ба. - Денис, проводи к телефону, а я займусь ванной.
– Пошли, - позвал я.
Писа присела и принялась развязывать шнурки на своих кроссовках. Руки ее тряслись, и шнурки не поддавались. Прошло несколько минут, я уже успел залезть в тапки, а Ленка все возилась с кроссовками.
– Давай, - вздохнул я и присел рядом с ней на корточки.
– Не надо! - она испугалась чего-то и схватила меня за руку, когда я взялся за ее шнурки. Я, не понимая, посмотрел на нее. - Не надо, я сама.
– Молчать, - строго сказал я и, наконец, высвободил Пису из кроссовок. - Держи, - и всучил ей Светкины домашние тапочки. - Пойдем?
Она слабо кивнула и пошла за мной, придерживаясь рукой за стенку. Я хотел ее поддержать, но не решился: Ленка вздрагивала от каждого касания, и я не хотел еще травмировать ее.
– Вот телефон. Можешь говорить? Может, мне позвонить?
– Нет, - она замотала головой. - У меня родители… строгие. По какой бы причине я не ночевала у парня дома, они не поймут. Еще их будоражить, а то примчатся сюда среди ночи.
– Ясно, - протянул я и остался рядом, привалившись плечом к стене, а то еще дрожащие Ленкины ноги решат подогнуться, тогда придется ловить.
Дрожащими пальцами Писарева набрала номер.
– Мам, это я, - заговорила она, когда на другом конце провода ответили. - Все нормально, прости, что поздно звоню… Нет… Нет, все в порядке. Я у Маши, мы заработались, я переночую у нее… Хорошо… Хорошо. Пока.
– Ну вот, - произнесла Ленка через некоторое время, - теперь и Машке звонить. Надеюсь, она не спит.
Я участливо пожал плечами:
– Если и спит, проснется.
Писа набрала новый номер. На этот раз она говорила дольше. Простой фразы: "Маш, скажи моим родителям, если позвонят, что я сегодня ночую у тебя" - Машке явно не хватило, и она начала прикапываться, что да как и где это ее подруженька проводит ночь.
– Нет, Маш, никого я не подцепила, - зачем-то оправдывалась Писарева, - ты же знаешь, ко мне не цепляются…
Меня почему-то разозлили и Ленкина недооценка себя, и Машкино любопытство. Что ж это за подруга такая, которая не может просто выучить, когда ее об этом просят? Если бы меня приперло, и я позвонил бы Сашке с просьбой наврать чего-нибудь моей бабульке, он бы не отказал и спрашивать бы ничего не стал, потом, конечно, при встрече, засыпал бы вопросами, но, когда дела срочные, лезть бы даже не подумал. Сашка… Впрочем, сейчас речь не о Сашке.
Итак, Машкина дотошность меня разозлила. Писа попала в переделку из-за меня и… Короче, я решил, что Ленке не плохо бы улучшить репутацию. Ее все считают заучкой и чуть ли не старой девой, меня же слухи только приукрашивают (право слово, не было у меня столько девчонок, как все почему-то считают). Итак, забрать немного популярности у меня, прибавить ей - и всем будет хорошо.
– Послушай, ничего такого… - продолжала оправдываться Писа.
Я не выдержал и вырвал у нее трубку.
– Привет, Машик, узнаешь голос или песенку тебе спеть?
В трубке помолчали, а потом неуверенно раздалось:
– Денис?
– Ага, - подтвердил я, - собственной персоной.
– Денис Ветров?! - Я готов был поклясться, что у Писиной подружки челюсть отвалилась от изумления, но ничего, иногда шок даже полезен. - А ты что там делаешь? Ты… Ты же не с Ленкой, да?
– С ней, с ней, - успокоил я, чувствуя, что ко мне возвращается хорошее настроение. Эх, люблю дурить людям головы! - А ты не беспокойся, ну, подцепила меня Ленка, ну и что? Нам нужна свободная ночь, и третий тут лишний. Ясно?
– Чего не ясного-то? - ошалело откликнулась Машка. - Прикрою.
– Спасибочки, - и я повесил трубку и… чуть не превратился в факел под горящим взглядом Писы.
– Ты зачем это сделал? - выдохнула Ленка. - Она же невесть что подумает!
Я расплылся в улыбке:
– Именно.
Ленка, не понимая, продолжала на меня смотреть.
– Завтра об этом будет знать весь универ! Уж о подобном Машка не умолчит.
– Тем лучше. Разве ты не любишь быть в центре внимания?
Она покачала головой.
– Зря, - прокомментировал я.
Тут из ванной появилась бабушка.
– Все готово, Леночка, заходи. Сейчас принесу полотенце.
– Спасибо, - промолвила девчонка и скрылась за дверью.
Зато теперь на меня уставилась новая пара глаз.
– Рассказывай! - пригвоздила меня бабушка к стене.
– Ее пытались изнасиловать, - коротко пояснил я, подражая Захаровой манере изъясняться. - Я ее отбил. К нам было ближе, и мы пришли. Я что, не прав?
– Ну что за глупости! - фыркнула бабушка. - Все, конечно, правильно. Сейчас постельное белье приготовлю, и уложим ее к тебе на кровать, а ты…
– На кухню, - закончил я за нее.
Ба улыбнулась:
– Молодец, верно мыслишь.
– Стараюсь.
Бабуля ушла искать для Писы полотенце и постель, а я направился в свою, пока еще не оккупированную, комнату.
– Привет, - поздоровался я с встретившим меня Иосифом Емельяновичем.
– Чужого в дом привел,- укоризненно сказал он мне.
– Этот "чужой" пострадал из-за меня, - сообщил я. - И я ни перед кем не собираюсь оправдываться.
– А стоило бы, - открыл глаз развалившийся на кровати Пурген. - А вообще, ладно, - разрешил он. - Черной магией от нее не прет, так что можно.
– Да неужели? - съязвил я. - Спасибо за позволение, ваше интеллигентное величество.
Но Пурген ответил совершенно серьезно:
– Пожалуйста.
– Наглец, - покачал головой Емельяныч.
– Она будет спать в этой комнате, - продолжил я рассказ о Писе. - Так что, Пургенное высочество, не вздумай на нее кидаться, как на своих прежних хозяек.
– Я?! Я кидаюсь?! - распахнул свои наглые глаза котище.
– Ты, - ответил я голосом, не терпящим отговорок. Пурген сник, но все же высказался:
– Вот сейчас кидаешься ты.
– И что?
– И то.
– Что?
– То.
– Хватит! - прервал наш очередной спор Емельянович. - Не станет Пурген кидаться, что ж, у него души нет, что ли. А ты, - он посмотрел на меня, - будь спокоен, присмотрю за девчонкой.
– Спасибо, - поблагодарил я.
– Да чего уж там, - отмахнулся домовой, - мы ж друзья.
Ох и тягостно мне стало от этого слова. Друзья… Друг нужен каждому. Как же Писарева живет без друзей? А ведь Машка ее лучшая подруга. Только разве друзья так себя ведут? За друга можно в огонь и в воду, за друга и умереть не страшно…
Да, мне не хватало Уха, но мириться с ним значит подвергнуть его опасности.
