Что-то невидимое и грозное глядело на Курта из начинающегося утра, что-то похожее на тот давний звон клинка. Словно сквозь яркие глаза рассвета медленно и недобро смотрел кто-то другой.
Конница появилась неожиданно, причем со всех сторон. Отступать было поздно, да и некуда.
— Старею, — вздохнул отшельник. — Просмотрел…
— Так. И что теперь? — прошептал Курт.
— Сейчас посмотрим… — отозвался отшельник.
— А ну стой! — заорали конные. — Кто такие?!
— Прохожие, — ответил отшельник густым сильным голосом. — Приятеля моего Куртом Путешественником величают, а меня люди Горным Старцем кличут.
— Это не имена, — брезгливо бросил кто-то из конников.
— Да вы сами-то кто такие будете? — прокричал отшельник.
— Мы не обязаны отвечать! — долетело до них.
— На такой вопрос только воры и разбойники не отвечают, — рассмеялся отшельник. — Потому что им самих себя стыдно!
— Закрой свою поганую пасть, пока ее стрелой не заткнули! — заорал начальник отряда всадников и, пришпорив коня, ринулся к ним. Однако отшельник стоял как скала, и конь, внезапно заупрямившись, как перед чересчур высоким препятствием, остановился шагах в трех от него.
— Так кто же вы все-таки? — мягко спросил отшельник. — Как я уже сказал, на этот вопрос не отвечают только воры и разбойники. Если вы и сейчас промолчите, я буду считать что ваше молчание мне уже ответило.
— Мы — новые хозяева этой земли! — грозно ответил начальник всадников, понукая коня. — А ты, старик, нарвался!
— У земли не может быть хозяев, — сказал отшельник. — Только друзья или враги.
— Надо же, какие мы ученые… — насмешливо произнес начальник всадников. — А я тебя чуть было не зарубил сдуру. Похоже, тебе есть о чем порассказать, а?!
— Возможно, — в голосе отшельника была неприкрытая издевка. — Возможно, но вот сумеешь ли ты меня упросить? Ворам и разбойникам я сказок не рассказываю.
— Не беспокойся, сумею, — тон, которым начальник всадников произнес эти слова, был страшен.
— Да неужели?! — расхохотался отшельник.
Начальник всадников выхватил меч; лицо его исказила гневная гримаса.
— Человек, впервые заявивший что у земли не может быть хозяев, великий Санга Аланда Линард — давно мертв, — прошипел он. — Не знаю, кто ты, правнук или просто последователь — но ты безумец. Твой путь обречен, потому что все идеи твоего учителя рухнули, а сам он был изгнан королем после своей знаменитой речи, и теперь, когда от Оннерского Союза остался жалкий прах — теперь мое время. Мое!!! Потому что я принадлежу к младшей ветви правителей Голорской Империи, и в отличии от Линарда — я жив.
— Это поправимо, — усмехнулся отшельник, но начальник всадников, казалось, перестал его замечать: собственная речь пьянила его похлеще вина, приводя в неистовство. Он словно позабыл, где он и что с ним.
— …от имени королевства Рон, представляющего здесь тень Голорской Империи!.. — вещал он. — Мы пришли, чтобы окончательно втоптать в грязь все, что когда-то звалось Оннерским Союзом, все, что осталось от Джанхара — и тогда из возросшего королевства Рон возродится то, что дремлет веками укрывшись собственной тенью.
— Вынужден тебя разочаровать, красавчик, — негромко проговорил отшельник — но Курт вздрогнул от звуков его голоса.
Мельком взглянув на него, Курт вздрогнул еще раз и поспешил отодвинуться от своего попутчика. Линард был страшен. Казалось, до этого мига он сберегал себя и свой гнев в неких невидимых ножнах. Теперь он сдернул эти ножны единым движением — и Курт с трудом боролся с желанием завопить от ужаса и сбежать под защиту всадников. "Так вот как выглядит ярость настоящего воина, " — отрешенно подумал он. Враги казались желанным прибежищем — а ведь ярость была направлена не на него…
— Вынужден тебя разочаровать, красавчик, — медленно и со вкусом повторил отшельник. — Санга Аланда Линард жив. Я — Санга Аланда Линард!
И такая сокрушительная сила была в его словах, что грозный начальник всадников сломался в одну минуту. Он весь поблек, как бы выцвел, в его глазах метнулся страх. Он старался не смотреть на стоящего перед ним отшельника.
— Этого не может быть… — прохрипел он; на лбу его вздулись вены, лицо, казавшееся совершенно белым, вдруг пошло багровыми пятнами, потом на него опять возвратилась безжизненная белизна. — Не может быть… время… не…
— Может! — яростно возразил отшельник — и начальник всадников поверил. А поверив, умер. Совершенно самостоятельно.
— Ты… он… — прохрипел он с вытаращенными от ужаса глазами. — Зачем ты… явился…
Прохрипев свой заключительный монолог, он рухнул с коня и больше не поднялся.
— Магия! — заорал кто-то из всадников. — Чародейство! Колдун! — дружным хором поддержали его остальные.
Они натянули луки, и на Курта с отшельником обрушился дождь стрел. Впрочем, отшельник знал свое дело. Так что Курт мог спокойно стоять под смертоносным дождем и задумчиво наблюдать, как превратившийся в белое пламя меч в руках отшельника вершит невероятное чудо, сохраняя их жизни в целости и неоцарапанности.
Наконец стрелы перестали падать. Всадники опустошили свои колчаны. Пустить в ход мечи они не осмелились и растерянно топтались на месте. Сомнения и страх ясно читались на их обескураженных лицах. Человек, в одиночку отбивший такой ливень стрел — полно, человек ли он? И если с ним не справились стрелы, справятся ли мечи? Не лучше ли попросту отступить, сбежать… кому пользы будет от их бессмысленной гибели? Конечно, если бы командир был жив и приказал атаковать… они бы подчинились не задумываясь. Подчинились — и погибли бы, исполняя свой долг. Но командир убит, и некому отдать приказ к атаке. Командир убит — и некому повести их за собой. Командир убит… так может быть лучше… Но и на бегство не могли решиться эти бедняги: ведь командир убит… и некому отдать приказ к отступлению.
Приказ отдал Курт. К тому моменту его мирное существо до отказа переполнилось военными ощущениями, а крыша, которой у него отродясь не было над головой, уехала и не желала возвращаться обратно. Кажется, она эмигрировала. Так что теперь Курту было все равно — и при этом чудовищно свербело отколоть что-нибудь эдакое. Просто, чтобы было. Поэтому он выскочил из-за спины отшельника, выхватил из мешка посох и воздев его над головой громко рявкнул: «Бу-у-у!!!»
Посох выкрикнул какое-то заковыристое стародавнее ругательство на древнеоннерском языке, а конники, завопив от ужаса, побросали оружие и, не разбирая дороги, стремглав кинулись прочь, дико шпоря коней. С двух сторон огибали они Курта и отшельника, стараясь быть как можно от них дальше, ехать как можно быстрее, ломая кусты, они стремились туда, откуда их прислала наступающая победоносная армия королевства Рон, впервые потерпевшая пусть маленькое, но все же поражение. Один бедолага-конник до того перепугался, что порвав стремена, слетел со своего коня и бросился прочь пешком. Наверно, ему так показалось быстрее. Его еще долго было слышно. Топот остальных уже затих, а его сапоги все еще бухали в дорожную пыль, да ярко звенели колокольчиками застрявшие на ногах порванные стремена.
