'Почему бы и нет? — подумал Шут. — Зайду. В 'Гусе' завсегда душевно. Опять же слухи там самые отборные' — он приветливо махнул рукой хозяину, за что тут же был награжден лучезарнейшей из улыбок. Да, Альмер очень любил визиты господина Патрика. Еще бы! Неизвестно, кому удавалось получить больше новой вкусной информации — любопытному трактирщику или его гостю из Солнечного Чертога.
Обычно Альмер усаживал Шута на самое почетное место, откуда тот был виден — а главное слышен! — всем остальным посетителям. И щедро наливал самых добрых напитков. В этот раз он не отступился от своего правила. Сначала Шут хотел воспротивиться, ведь он теперь не был придворным дураком, да, по сути, и просто придворным-то почти уже не был.
А как бывало раньше потешал почтенную публику!..
Теперь Шуту больше хотелось спрятаться под стол и оставаться незаметным, как серая мышь.
Господин Альмер это живо учуял и накатил своему любимому завсегдатаю такую здоровую кружку эля, что Шуту сразу вспомнилось, как с трудом он покидал сие заведение в прошлый раз… Но от угощения отказываться не стал, ибо эль из 'Гуся' недаром считался одним из лучших в Золотой. Его иногда даже для королевского двора заказывали, правда небольшими партиями — все же Альмер владел не винодельней, а обычной таверной.
Когда кружка опустела примерно наполовину, Шут почувствовал, что ему и в самом деле становится легче. По крайней мере, под столом отсиживаться уже не хотелось.
Хотелось попросить у Альмера что-нибудь вроде яблок и закрутить их в стремительном каскаде…
Ничего такого он, конечно, делать не стал. Вместо этого плавно ввязался в беседу двух парней, которые выглядели как классические наемники — все рожи в шрамах, руки в чернильных узорах, головы бритые… Беседа оказалась очень даже полезной — вскоре Шут знал с десяток слухов и сплетен. А потом она и вовсе обернулась жарким спором, в котором почти каждый посетитель таверны счел за долг принять участие. Не без помощи Шута, конечно… Счастливый хозяин 'Гуся' не скрывал своего восторга, подавая господину Патрику очередную кружку своего знаменитого эля. Шут, однако, цели захмелеть не имел. Он уже понял, что это лекарство от тоски ему не подходит. И пытаться больше не хотел.
А гости, между тем, перешли на другую тему, потом на третью. Слухи и сплетни сыпались как горох из драного мешка. И к величайшей радости Шута в них не было и слова о наследнике короля. Или даже о том, что брат Его Величества на самом деле жив. Людей занимало совсем другое… война, рекрутирование, грядущие невзгоды. Боялись голода, опасались капитуляции, злословили в адрес Шаниэра и возлагали надежды на Руальда… Все же верили в своего короля. От осознания, что это действительно так, Шуту даже стало немного легче на душе.
А потом вдруг на него накатила тревога. Необъяснимая, резкая до тошноты. Шут не понимал, откуда она и что означает, но тут же встал и, ничего не объясняя, покинул таверну. На улице он остановил первую попавшуюся повозку и велел гнать во дворец. Больше всего Шут боялся, что беда опять явилась за королем или его маленьким наследником…
Пока старый экипаж громыхал своими несмазанными колесами по мостовой, Шут десять раз обозвал себя глупцом — ведь мог же отправиться на прогулку верхом! И в два раза быстрее добрался бы до Чертога. Он не смотрел по сторонам, не замечал ничего. Тревога пульсировала в затылке, не давала свободно вдохнуть.
'Ну быстрее же! Быстрей! — мысленно торопил Шут коня. И отчаянно ругался про себя на каждого нерасторопного горожанина, который преграждал дорогу, вынуждая возницу придерживать повозку.
А во дворце все было на редкость спокойно. Шут даже не поверил сначала, но потом увидел Руальда собственной персоной, идущего по направлению к конюшне, и окончательно уверился, что с королем все в порядке. Не желая попадаться Его Величеству на глаза, Шут быстро свернул в соседний коридор и тихо стоял там, пока шаги монарха не стихли в отдалении.
Прятаться так было ужас до чего противно, но встречаться с королем еще хуже…
А тревога, между тем, не стала меньше. И Шут уже совсем было решил догнать-таки Руальда и упросить никуда не ехать… но внезапно осознал со всей ясностью, что эта опасность грозит не королю. И даже не Фарру.
Шут нервно сглотнул, пытаясь прогнать озноб, который покрыл все тело мурашками.
'Ну что со мной может случиться? — попытался он вернуть себе самообладание. Тем колдунам не достать меня, Кайзина защита сильней… и Торья уже наверняка в паре дней пути от Золотой… — но он прекрасно понимал, что все это очень слабые утешения. Если кто и надумает поквитаться с бывшим любимчиком короля, то уж точно найдет для этого как минимум десяток не самых сложных способов.
Одно было хорошо — Элея теперь находилась вне досягаемости всех этих опасностей. И если какая беда Шуту и грозила, она предназначалась только ему одному… Прошлой ночью он все-таки пришел наконец в сон своей любимой королевы и убедился, что все с ней хорошо. Эта беседа мало походила на встречу с Ваэльей, когда мир вокруг был совсем, как наяву… Во сне Элеи Шут видел бескрайнее море, больше походившее на степь. По крайней мере, по нему можно было гулять, не замочив ног… И они гуляли. Бродили по синим волнам, почти ничего не говоря, но зато не разнимая сплетенных рук. Элея лишь сказала Шуту, что уже дня через три их корабль достигнет Белого архипелага…
В своей комнате Шут сразу же запер дверь на засов и только тогда понял, как сильно на самом деле боится. До мокрых ладоней. До горячего стука в висках.
'Неужели я такой трус? — подумал он, плеская в лицо холодной водой из умывальной чаши. — Неужели так боюсь за свою жизнь… Как это глупо…
Но глупо или нет, а Шут впервые пожалел о том, что так и не нашел времени поучиться у Руальда или Дени хотя бы самым простым приемам защиты. Ведь хотел же… А все не до того было. Все казалось — лишнее, неглавное…
'Надо уходить', - решил он вдруг.
Уходить прямо сейчас.
Не ждать, пока вернется Руальд. Не надеяться, что все как-нибудь решится само собой. Не искать поводов еще денек, а потом и другой подзадержаться при дворе. Хватит.
Все.
'Снова бежать… — Шут уже привычно стал перебирать содержимое своего походного мешка. — Снова все терять, все сжигать за собой…
А ведь он мог бы вернуться в Тауру. Мог бы. Шут понял, что на самом деле никому не нужен, если не находится рядом с Руальдом. И никто не поспешил бы его догонять…
Мысль эта была настолько малодушна, что Шуту стало противно, и он обозвал себя самым неприятным словом из всех, что знал (а знал он немало).
