— Я стала жертвой.
— Жертвой?!
— Даром. — В голосе Мериам слышался южный акцент, смягченный годами жизни в чужой стране. Он придавал ее речи какую-то изысканную экзотичность, как пряности придают необычный вкус знакомому блюду. — Кхшайя-тийя прислал меня в дар вендийскому королю, но ему я оказалась не нужна, и он отдал меня одному из своих герцогов. В то время мне было лет десять, а когда я превратилась в девушку, он приказал привести меня в его опочивальню. Вскоре я родила ему сына.
— Вы хотите сказать, — ошеломленно произнесла Лиат, — что вы — мать Конрада Черного, герцога Вейланда?
— Так и есть.
Лиат казалось невозможным, что эта маленькая хрупкая женщина вообще могла родить, не говоря уже о том, что она была матерью самого герцога Конрада.
— Но это значит, у вас есть поместья! Вы можете поехать к сыну! Увидеть внуков! Почему же вы до сих пор здесь?
— То, что я дала жизнь ребенку и потеряла еще троих после рождения, не изменило мою судьбу, а всего лишь отсрочило предначертанное. Как только мой сын повзрослел, женился и стал герцогом, я посчитала нужным удалиться. Он больше не нуждался в моей опеке.
Лиат едва не фыркнула, представив герцога Конрада, которого кто-то взялся опекать.
— Тебе доводилось с ним встречаться? — спросила Мериам. Видно было, что она гордится своим сыном.
— Да, и он не из тех, кого можно забыть, — подумав, ответила Лиат.
— Ты не похожа ни на кого из них, — произнесла Мериам, проведя пальцами по руке Лиат. В отличие от рук самой Лиат, на ладонях у Мериам не было мозолей — с самого детства она жила окруженная слугами, выполнявшими любое ее желание. А Лиат приходилось трудиться и когда она жила с отцом, и тем более когда стала рабыней Хью. — Но в тебе нет джиннийской крови. Откуда твой отец? Почему у тебя тоже темная кожа?
— Все, что я знаю о его семье, это то, что леди Ботфельд — его кузина. Может, цвет кожи мне достался от маминой семьи? — предположила Лиат.
— Разве Анна не говорила с тобой об этом? — удивленно спросила Мериам.
— О чем?
— Ну если не говорила, то и я не стану вмешиваться. Это не мое дело.
Лиат уже знала, что, когда Мериам говорит таким тоном, бесполезно пытаться что-то выяснить — она все равно ничего не скажет. Даже брат Северус при всем своем умении убеждать не мог повлиять на старуху. Но Лиат не могла удержаться и решилась спросить:
— Вы сказали, что последовали по предназначенному вам пути, но так и не ответили на мой вопрос — почему вы здесь, сестра Мериам?
Дэймон стоял у двери и слушал, а может, и не слушал вовсе, а просто спал, если эти создания вообще спят. В полутьме легко можно было принять Мериам за молодую девушку — таким сильным был ее голос:
— Меня взяли из храма Астареоса, бога огня. Я должна была стать жрицей Священного Пламени и остаться при храме. Я уже знала о своем пути, потому что многие жрицы наделены даром провидения. То, что судьба на какое-то время привела меня сюда, не означает, что мне уготовано нечто иное. Это всего лишь еще один узел на нити моей жизни.
— Значит, вас всегда подозревали в колдовстве, как и меня?
Мериам усмехнулась:
— Нет, не как тебя. Я пришла сюда, чтобы спасти то, что могла.
— Спасти от чего?
— Когда на небе появится Корона… Впрочем, ты еще не закончила вычисления.
Лиат снова вспомнила о вращении Земли. Проклятые вычисления. Что же она упустила?
— Когда придет время, ты все поймешь, — ответила Мериам на невысказанный вопрос.
— Почему вы все говорите загадками? — возмутилась Лиат. — Почему бы просто не сказать, что именно я ищу?
— Потому что пока ты не поймешь этого сама, любые объяснения бесполезны.
Лиат начала было возражать, но Мериам подняла руку, и ей пришлось умолкнуть.
— Ты думаешь, что если видела лошадь, то сможешь держаться в седле? Но на самом деле пока ты на нее не сядешь, никто не сможет тебя научить ездить верхом. Верно?
— При чем тут это? Я не вижу связи…
— Не видишь, потому что считаешь, что искусство математики подобно простому описанию, и не важно, читают ли его тебе или ты читаешь сама. Но это искусство сродни умению ездить верхом или управлять государством, оно требует определенного навыка. Изучение математики требует времени и огромных усилий. Разве можно доверить обычному ткачу ткать одежду для короля? Или позволить новичку, который едва научился читать, петь псалмы во время церковной службы? Кто доверит свою жизнь неопытному капитану, который ни разу не выходил из гавани? Ты должна все понять сама.
— Почему? — Лиат рассмеялась, переняв эту привычку от Сангланта, — раньше она бы обиделась на такие слова. — Не обращайте внимания, сестра. Я знаю, что вы сейчас скажете. Вы скажете, что, если я пойму все сама, я узнаю, почему все должно быть именно так, а не иначе.
— Ты уже начинаешь понимать.
Неужели Мериам удивилась? Трудно сказать. Она слишком долго прожила на свете, чтобы можно было легко догадаться, о чем она в действительности думает. Как и все математики, она отлично умела скрывать свои мысли и чувства.
— И поэтому вы пришли сюда? Чтобы научиться понимать?
— Нет, — ответила Мериам так тихо, что в сердце Лиат зародилось ужасное предчувствие. — Я здесь, чтобы спасти мое дитя и детей его детей от того, что на нас надвигается.
Санглант проснулся, ему опять снилась собачья стая, и он должен был снова драться за свою жизнь. Прошло несколько минут, прежде чем он сообразил, что это всего лишь сон, а разбудил его холод — уходя, Лиат неплотно закрыла дверь.
Иногда ему казалось, что сны о Кровавом Сердце никогда не перестанут мучить его. Впрочем, теперь кошмары не возвращались по несколько ночей подряд, хотя раньше они не давали ему спать вообще.
Второй раз он проснулся, когда вернулась Лиат, и они долго о чем-то говорили. Он не мог точно сказать, о чем именно, — наверное, так и не проснулся до конца. Вроде бы речь шла о том, что она не доверяет людям, к которым их забросила судьба. Иногда он не знал, когда предчувствия Лиат были лишь отражением ее страхов, а когда действительно предвещали опасность. Он и сам не знал, можно ли доверять колдунам, особенно таким опасным, как те, что собрались здесь. Тем более что один из них хотел его убить. Лиат страдает, поскольку хочет им доверять, хочет понимания и возможности спокойно учиться тому, что ей так необходимо знать.
Но сам Санглант долго жил при дворе и знал, как трудно бывает найти общий язык с окружающими. Он принимал участие в стольких битвах, что и сам уже сбился со счета. Ему доводилось видеть павших на поле боя. Но, зная людей, лишь немногим он мог доверять так, как когда-то доверял своим верным «драконам». Может, только старый Гельмут Виллам не предал бы его. Во всяком случае, немного на свете таких чистых душ, как он.
