Мечты оставались мечтами, а пока что требовалось как-то переправить двадцатидвухтысячную армию на северный берег. Или хотя бы продержаться до ночи; ночью пескоеды не сражаются.
Легионеры тем временем принялись за дело. Замелькали лопаты, послышались слова команды, но люди гнули спины без понуканий, прекрасно понимая: чем глубже окажутся рвы и чем выше валы, тем больше живых вернется домой.
Им не удалось завершить эту работу; из пустыни вновь надвигалась орда. Эту новую атаку уставшие солдаты встретили молча, прикрывшись щитами и выставив частокол копий. Снова лязгнул металл, мертвые тела одно за другим покатились с вала вниз, но, несмотря на все старания пескоедов, имперские шеренги стояли неколебимо. Лишь раздвигались на миг щиты, пропуская молнии клинков и жала копий, да шуршала ссыпающаяся с валов земля. Атакующие падали; Пятнадцатый Легион держался.
Восьмой и Одиннадцатый, прикрывавшие фланги, действовали не так удачно; шаг за шагом их оттеснили от первого рва. На помощь двинулась одна из резервных когорт, потом другая, но отступление не прекращалось. Наконец Одиннадцатый легион не выдержал: стена щитов рухнула, строй был прорван, и песчаные твари с диким воем устремились к реке, отрезая от спасительной водной глади имперское войско.
— Шестая когорта, за мной! — проревел Блейд, выхватывая меч.
Это был последний резерв; самый лучший, самый обученный из всех отрядов. Его оставили в запасе на крайний случай — и этот случай, похоже, наступил. Если не закрыть прорыв, вся армия поляжет тут, на южном берегу, в гиблой пустыне.
Когорта с грохотом сдвинула щиты, переходя на бег, удар ее был стремителен и страшен. Словно тяжелый молот, она обрушилась на врагов, разрезав надвое и раскромсав их рыхлую толпу. Бегущие солдаты Одиннадцатого Легиона поспешно поворачивали, примыкая с боков к отряду, и первые попавшиеся на дороге твари исчезли, не успев взмахнуть ятаганами. Их проткнули копьями. Со следующими расправлялись мечами…
Сам же Ричард Блейд первым сшибся с торжествующими врагами. Песьеглавец успел лишь замахнуться своим кривым черным клинком, но, не замедляя шага и даже не повернув головы, Блейд снес ему уродливую башку одним ударом.
Вокруг странника тотчас вскипела дикая, беспорядочная схватка. Пескоеды на удивление быстро опознали в нем самого страшного противника и, не щадя себя, навалились всем скопом. Подоспевший сзади строй шестой когорты смел нестройную толпу, но Блейд не собирался прятаться за надежной стеной легионерских щитов; он ринулся в самую гущу боя, увлекая за собой товарищей. Сейчас они верили в него, как в бога, и готовы были идти за ним хоть в самое пекло.
Разрыв в строю начал затягиваться; под прикрытием когорты Блейда приводил себя в порядок растрепанный Одиннадцатый легион. Казалось, им удалось совершить невозможное — отбросить песчаных тварей обратно, ко рву, прорвавшихся дорезали пришедшие в себя легионеры Одиннадцатого. Фронт был восстановлен, и теперь шестая когорта вновь могла отойти назад, в резерв армии…
И она отошла. Только без своего неуязвимого предводителя.
Блейд первым оказался на краю вала. Прямо перед ним был ров, наполовину заваленный мертвыми телами пескоедов. Последний противник поднял ятаган в тщетной попытке защититься. Напрасно! Острие меча странника вошло ему в живот; тварь судорожно дернулась, умирая, и внезапно обеими руками вцепилась в покрытый кровью клинок Блейда. Глаза пескоеда закатились, но с последним проблеском угасающего сознания он резко откинулся, увлекая Блейда за собой вниз, в полный трупов ров.
На него тотчас же навалились со всех сторон. Пескоедов было слишком много, они мешали друг другу, и Блейд, пожалуй, сумел бы управиться с ними, если б речь шла о честной рукопашной. Однако они и не пытались драться; они просто повисали на руках и плечах странника, падая, вцеплялись в ноги… Он попросту оказался погребенным под этой неподъемной массой тел; кто-то ударил его по шлему, в глазах взорвался многоцветный фейерверк, и Блейд потерял сознание.
Он пришел в себя от холода. И еще — от лютой боли, раскалывавшей голову. Застонав, странник приподнялся. Тусклая масляная лампа едва освещала каменные стены и железную дверь с круглым глазком.
Несмотря на боль, он заставил себя осмотреть камеру. Нары, покрытые каким-то тряпьем, дыра в полу, откуда разило нечистотами, глиняный кувшин с водой и краюха неровно отрезанного черного хлеба… Все!
Мало-помалу гудение и боль в голове отступили, и Блейд смог наконец нормально рассуждать. Что с ним? Может, он был-таки послан Дж. с заданием в Россию, провалился и теперь в подземной лубянской камере ждет, пока его обменяют на попавшегося в Соединенном Королевстве русского разведчика? А всякие Айдены, Заркии и все прочее — не более, чем сон, морок, навеянный введеной ему «сывороткой правды»?
А телепортатор? Малыш Тил? Это все тоже сон и морок? Блейд вскочил на ноги, разом забыв про боль. Для начала что-нибудь попроще… вот этот кувшин, к примеру. Узник на всякий случай выпил из сосуда воду и сосредоточился.
Спустя миг кувшина не стало.
Блейд вытер обильно проступившую испарину. Он не бредит! Это хорошо. Раз Малыш Тил в порядке, он сейчас покажет этим тупым тюремным крысам…
Правда, дверь на вид казалась довольно тяжелой, но едва ли она весила больше двух сотен фунтов. Блейд мысленно приподнял железную створку, как бы снимая ее с петель, напрягся, и… Странник почувствовал, что ему в макушку вонзается раскаленный бурав. Тем не менее сил хватило; дверь исчезла без следа.
Открылся полутемный, кое-как освещаемый редкими масляными лампами проход, упиравшийся в камеру. Странник поискал что-нибудь, напоминающее оружие; ничего не нашел и, вздохнув, зашагал по коридору навстречу судьбе.
Тюрьма оказалась довольно странной — этот длиннющий коридор и не думал кончаться. Блейд шел и шел, считая шаги. И лишь когда перевалило на третью тысячу, дорогу ему преградила еще одна стальная дверь. Без долгих рассуждений, поднапрягшись, странник при помощи Малыша Тила отправил и ее в подарок Хейджу.
За дверью оказалась стража — четверо пескоедов с мордами рысей, только лишенных шерсти. В лапах они сжимали обычные свои ятаганы; увидев странника, все четверо тотчас вскочили на ноги, не выказав ни малейшего удивления. Охранники-люди, несомненно, поразевали бы рты, что сделало бы их более легкой добычей; пескоеды же и бровью не повели.
Блейду пришлось несладко. Он едва уклонился от первого же выпада; черный клинок со скрежетом врезался в стену, и странник, чтобы не тратить времени, отправил оружие к Хейджу. Ошеломленная тварь уставилась на свою пустую ладонь, и в тот же миг Блейд со всей силы двинул противнику ногой в пах.
