— Договор, — ответил Магон, медленно, словно сомневаясь. — Договор, который подписан им и Ойнасом. Мануил никогда не разорвёт его. Потому чёрные никого и не боятся. Я слышал, что старый король был мудрым человеком. Как он мог пойти на это?
— Сынок, — с непонятным сожалением сказал старый коген. — Ну, откуда тебе знать, что было тридцать лет назад? Тебя тогда и на свете-то не было. Ты бы лучше поведал мне о том, кто купил воров. Всё равно сегодня было сказано слишком много. Уже поздно выходить из-за стола.
— Вы и мысли мои читаете, что ли? — Магон нервно облизал пересохшие губы. — Хорошо, Валидат. Всё равно я не могу придумать, куда применить эту информацию. Золото ворам привезли гвардейцы. Мой человек клянётся, что под их плащами блестели доспехи Святого Отряда. Их и не скрывали.
— А к чему? — хмыкнул Валидат. — Всем известно, что наследник терпеть не может чёрных. А уж сейчас, после смерти матери… О какой сумме идёт речь?
— Мне её не озвучили, но намекнули, что золота довольно для того, чтобы развязать небольшую войну. — На этом месте Магон не выдержал, снова скосил глаза в сторону неподвижного пустынника. — И это пугает меня, Валидат. Деньги любят тишину, а я чувствую, что приближается гроза.
— Все грозы на свете подчиняются богу Решефу. Я буду молить его, чтобы не посылал молнии в нас. — Валидат вздохнул и заметно расслабился. Магон, не отрываясь, смотрел на него, ожидая чего угодно. Именно это и произошло.
— Сынок, не кори себя, что сглупил, открывшись. Всё это давно мне известно. Зато теперь я знаю, что могу тебе доверять.
— Что? — скривился Кормчий, отодвинувшись от стола вместе с креслом. Теперь на паркете навсегда останутся глубокие борозды. — Как это понимать?
— Ворам заплатил я, — ответил старик. — Никаких гвардейцев не было — только люди, сыгравшие роль. Не скрипи зубами, сынок, а то сотрёшь раньше времени. Разумеется, я никогда не пошёл бы на такой риск просто так. Помнишь о доказательствах, которые требовал повелитель? Они существуют.
Тут хвалёная невозмутимость Магона дала трещину и он замер, переваривая услышанное. Валидат тоже молчал. Вот так и пришло время для реплики персонажа, оседлавшего сундук.
— Ну, наконец-то! — В голосе переводчика отчётливо слышалась нечеловеческая усталость. — Я уж думал, что это никогда не кончится, и чуть было не заснул. Трое суток в седле, друзья — это убьёт любого.
— Мне знаком этот акцент, — прошептал вышедший из ступора Магон. — Да и голос, клянусь Гаалом! Валидат?
— Спокойно, сынок, — попросил старик. Не слушая его, Магон запустил руку под стол. Что-то негромко щёлкнуло, и рука показалась снова, но уже с зажатым в ней кинжалом. Узкое лезвие, хищно изогнутое на конце, качалось и дрожало, указывая то на загадочного пустынника, то на Валидата, словно сомневалось, и никак не могло выбрать жертву.
— Сними платок, — хрипло приказал Магон. — Быстро, ну!
— Стоит ли? — Лицо переводчика было закрыто, но Кормчий был почти уверен, что тот улыбается. — Думаю, ты и так уже догадался.
Тут в горле вспух вязкий ком, проглотить который не получилось. Магону оставалось лишь покрутить ножом: давай, делай. Валидат был спокоен и казался умиротворённым — значит, не ждал сюрпризов. Пустынник потянул за торчащий кончик, и платок свалился, открывая скуластое лицо и тонкие губы.
— Накарреец, — не скрывая отвращения, процедил Магон и попятился к двери, выставив кинжал перед собой. — Да не простой, а племянник старого Раззы! А я ведь почти поверил!
— И правильно сделал, — устало ответил Верховный коген.
— На палубе двадцать человек, — предупредил Магон. Да где же эта ручка? Боги, до чего неудобно шарить по двери вслепую!
— Сынок…
— Даже, если вы убьёте меня, мимо моих людей вам не прорваться. На что ты рассчитываешь, Валидат?
— На твоё благоразумие! — рявкнул старик, и скрытый за стенкой Немой зашуршал, забеспокоился. — Вместо того чтобы размахивать железкой, послушай хотя бы минуту! А потом зови сюда свою охрану с Мануилом в придачу!
— Я постою тут, — сказал опомнившийся Магон, с неохотой выпуская из вспотевших пальцев пойманную ручку. — Говори, Элато, и побыстрее. Я дам тебе твою минуту, но не больше.
— Минута — это почти вечность, — весело ответил Элато и с наслаждением выгнул хрустящую спину. — Да, вот так… Да, боги! До чего же хорошо! О чём это я? Ах, да… Минута — это так долго. Часто бывает довольно всего пары слов. И вот они: у меня есть доказательства, которые требовал Мануил. Интересно?
— Да, — признался Магон, не опуская кинжала. — Что это?
— Это не что, а кто. Лекарь, смотревший за Гевой. Он покажет, что передал лекарю Тамилы некие корешки, или порошок. Или жидкость — я ещё не решил.
— Вот как… Передал по приказу Раззы, я полагаю?
Элато слегка улыбнулся, и ничего не ответил.
— Допустим, — произнёс Магон, опустив кинжал и нервно потирая лоб. — Лекарь даст показания и твоему дяде будет непросто оправдаться. Ведь тот, кто получил корешки, уже замучен им. Но, если б Разза был так прост…
— Он сейчас в Накарре, и вряд ли сможет помешать.
— Допустим, — повторил Магон. — Однако, он храбрый человек, этот твой лекарь… Когда я думаю о том, что сделает с ним Мануил…
— Лекарь обязан мне слишком многим. — В глазах Элато плескались океаны усталости. — Я уверен, что он отыграет свою роль до конца, каким бы тот ни был.
— Он будет вести себя достойно, — подтвердил заскучавший Валидат. — Этого желают боги. Они помогут ему.
Да этот Элато сейчас свалится с сундука, внезапно понял Кормчий. Сколько же он не спал? Говорил, что трое суток, вроде? Похоже на то. Значит, и всё остальное может быть правдой.
— И что дальше? — спросил он, отбрасывая кинжал на стол, где тот зарылся в бумаги и замер, высунув наружу только часть рукоятки. Валидат одобрительно кивнул. — Дальше-то что? Твой народ станут рвать на клочки, как волки рвут заплутавшего путника. Ты же понимаешь это, накарреец?
— Некоторые, и впрямь пострадают, — согласился тот. — Нельзя зарезать козу, не пролив крови.
— Не просто — некоторые. Очень и очень многие.
— Да и плевать, — пожал плечами Элато. — Это не мой народ: я родился уже в королевстве Ойнаса. Для меня Накарра — лишь одна из его провинций. И что тебе за дело до моего народа, Кормчий? Тебя всегда интересовало лишь золото. Ты получишь его столько, что это навсегда насытит твою жажду.
— Славно… — Магон сладко зажмурился. — Ну, теперь начинает проясняться. А то я уж было решил, что схожу с ума. У меня есть к тебе вопросы, Элато, и вот первый из них: отчего ты решил, что Тайным Советником сделают тебя?
