– «Ух-х-х-х! Эти кексики такие аппетитные, и я сделала их сама, специально для них!» – похоже, розовая была не в духе, если это определение было вообще применимо к Пинки Пай – «Я даже спела им песенку! И почему они никак не хотят улыбнуться?».
– «Знаешь, Пинки, я думаю, что это неспроста!» – смотреть на приунывшую Пинки было так же грустно, как на обкусанный торт – «Помнишь, год назад, ты нашла у себя на крыльце загадочную записку? Так вот, я считаю, что эта парочка как-то связана с ней!».
– «Да-а-а-а-а-а-а?! А почему это?».
– «Посуди сама – они зашли именно в твой магазин и наверняка долго смотрели на тебя. Уходя, коричневый проболтался, что он едет в Кантерлот и что он будет редактором какой-то газеты. Значит, он умеет читать и писать» – я с самым серьезным видом грузила приунывшую знакомую этой пургой, стараясь придать себе самый озабоченный вид – «А кем может быть тот, кто умеет писать, знает твою лавку и подкидывает загадочные записки, а?».
– «Он… Это… Это же ШПИОН! Так, кобылки, берите что хотите, биты оставляйте на прилавке или отдайте мисс Кейк. У меня появилось важное де-е-е-ел-о-о-о!».
– «Признайся, ты сделала это нарочно!» – обвиняющее покосилась на меня Эпплджек, отводя взгляд от окна, за которым исчезла развеселившаяся Пинки, уже облаченная в черный диверсионный костюм. Грива розовой земнопони вновь топорщилась сотнями кудряшек, прижимаемая к голове странным механическим устройством, напоминающим помесь бинокля с микроскопом – «Она ж теперь устроит им веселую поездочку до столицы!».
– «А нефево быво хамить. Тофе мне, фвефда фурналифтики!» – невнятно пробубнила я, набивая рот вкусным миндальным кексом. Обильно сдобренное цукатами тесто просто таяло во рту, и я не заметила, как умяла три штуки за раз, не пожалев и отвалив за них последние восемь битов, позванивающих в моем шарфе.
– «Кстати, че эт за странный конверт, который ты таскаешь с собой весь день, а?» – заинтересовалась ковбойша, бредя со мной в сторону городской площади – «Письмо от какого-нибудь родственника, а?».
– «Нет, сестры пока не в курсе, что мы собираемся устроить помолвку» – я пожала плечами, покосившись на здоровенный конверт, который Бабуля вновь сунула мне под шарф перед уходом – «Так что, думаю, это от начальства. Я ж теперь армейская скотинка… вроде как. Но раз уж меня выперли из учебки, то я даже не собираюсь читать эти важные написания и предписания, ведь у меня сегодня и так куча новостей».
– «Эй, не смей называть себя «скотинкой», Скрапс!» – нахмурившись, подруга толкнула меня крупом, едва не спихнув в весело блестевший ручеек, бежавший между уличных камней – «Служба принцессам очень почетна. И почему ты говоришь, что тебя выперли откуда-то?».
– «Это долгая история» – я была намерена не портить себе настроение в этот сумасшедший день, но Эпплджек была права – стоило вскрыть конверт и избавиться от этой неопределенности. Однако кому бы доверить это деликатное поручение? – «Слушай, если уж мы идем мимо библиотеки – давай заскочим к Твайлайт? Уверена, она с легкостью прочтет нам это письмо, и уж точно не будет болтать лишнего. Судя по надписи на конверте, оно написано частью чьего-то тела, а ты ведь знаешь, я совсем не дружу с ротописным или копытописным почерком…».
– «Конечно, Скраппи, я с радостью прочитаю тебе это письмо. Только знаешь…» – единорожка замялась, но затем твердо взглянула мне в глаза – «Думаю, тебе самой стоит научиться читать и писать. Поверь, это совсем не сложно!».
– «Угу. Спасибо, Твай» – не удержавшись, саркастически заявила я – «Знаешь, высшее образование даже в те древние времена как бы подразумевало под собой, что его носитель умеет читать буковки и даже их писать, представляешь?».
– «Да, но вы же не могли знать язык, который появится тысячи лет спустя!» – не сдавалась единорожка, совершенно забыв о присутствующей с нами Эпплджек и воинственно наступая на меня – «Иначе зачем бы ты пришла ко мне с этим вопросом, правда ведь?».
– «Ну да, давай, дави меня интеллектом» – в шутку обиделась я, стоя очередную уморительную рожицу – «Все бы тебе поиздеваться над наивной маленькой пегаской! Видишь, какая она, Эпплджек?».
– «Я нич-че не поняла из ваших заумных разговоров, сахарок» – заявила ковбойша, упрямо встряхивая головой – «Твай, ты нам поможешь, или так и будешь разводить тут свою хитрую математику?».
– «Конечно. Но только если она согласиться брать у меня уроки чтения и письма!».
– «Шантажистка!».
– «А как по мне, так все честно, сахарок. Давай, доставай эту писульку».
– «И ты шантажистка! Все негодяи и эксплуататоры! Свободу угнетенным пегасам!».
– «Ну, вот и отлично!» – обрадовалась фиолетовая заучка, стаскивая меня со стульчика, на который я уже успела взгромоздиться с целью произнесения пламенного спича – «Давай уже посмотрим, что это за письмо».
– «Твай, я надеюсь, то, что ты узнаешь, останется в секрете» – передав единорожке конверт, я прошлась по библиотеке, рассматривая корешки книг в поисках чего-нибудь о свадьбах – «Просто, мои не совсем в курсе моего рода службы, и я хотела бы, чтобы все оставалось так, как есть. Эм-м… Твай?».
Обернувшись, я увидела большие и очень круглые глаза единорожки, смотрящей на меня поверх длинного листа бумаги.
– «Хоули-шмоули!» – Присоединившаяся к ней Эпплджек явно не утерпела, сунув свой нос в этот длинный «проскрипционный список», и теперь имела очень удивленное выражение на морде – «Обмажьте меня дегтем и вываляйте в перьях, но я хочу знать, как попасть в это заведение!»
– «Это счет… Счет для тебя, Скраппи» – опомнившись, единорожка отлевитировала мне список, который я, не глядя, положила на стол – «Но почему так много?».
– «А, счет…» – вздохнув, я продолжила свой путь мимо маленьких, уютных полочек, врезанных в стены библиотеки заподлицо, отчего казалось, что дуб так и вырос, с удобными нишами для расстановки книг – «Похоже, мне придется продаться в сексуальное рабство, чтобы его оплатить, судя по длине этой бумаги. Большая сумма, да?».
– «Довольно большая» – медленно кивнула головой Твайлайт. Меня насторожило выражение ее морды, и, пересилив себя и задвинув в дальний угол свое нежелание портить себе настроение, я уселась за стол, подтягивая к себе список. Вскоре, подруги присоединились ко мне, присоединяясь к рассматриванию сложенного в несколько раз листа бумаги.
– «Ух б…. б-богини!» – едва сдержавшись, брякнула я, увидев стоявшую в самом низу цифру. Длинное письмо, написанное красивым, наклонным, но нечитабельным для меня почерком, оказалось списком, перечислявшим какие-то пункты, напротив которых стояла сумма в битах и время – весь год. Заглянув под суммирующую черту, я едва не обматерила весь белый свет, увидев сумму с тремя круглыми нолями, каждый из которых был снабжен красивой точкой в серединке.
