— Вы, кажется, забыли, что он уже успел наделать. Его следовало бы раз и навсегда вывести из игры. Не вмешайся он тогда, Обманщик не обрел бы силу.
У меня перехватило дыхание. Это они про Гарретта? В желудке неприятно запульсировало и на мгновение я забыл про боль от скорченного состояния. Что у него общего с Обманщиком, который принес столько несчастий моей семье?
По всей видимости женщине не понравились подобные рассуждения.
— Вы же знаете, что так было предначертано. Только таким способом можно было навечно устранить Обманщика. И кроме того, он не ведал, какие последствия повлекут за собой его поступки.
— Он слишком часто вмешивается в разные дела и этим угрожает Равновесию.
— До сих пор он был именно тем, кто удерживал его, хотя сам и неподвластен Равновесию. Вам известно, что имя его фигурирует во многих пророчествах.
Мужчина вздохнул, тем самым признавая свое поражение в споре.
— Именно это меня и беспокоит.
Когда стража делала новый круг мимо моего убежища, эти двое тоже пошли дальше и я, измученный, смог наконец передохнуть. Гаррет, оказывается, все время был здесь. Когда лестница опустела, он выступил из тени и я на дрожащих ногах послушно поплелся вниз. До двора оставалось уже недалеко, но здесь патрулировали двое стражников, от которых мой спутник сумел искусно уклониться, так что мы незамеченными выскользнули во тьму. Навстречу сразу же ринулся холодный воздух. Вроде бы во дворе никого не было, но Гарретт не доверял тишине. Целую вечность мы стояли, прижавшись к холодной мрачной стене и выжидая, а потом он, все время находясь в тени (совсем как Артемус при нашей первой встрече), проскочил за массивную деревянную перегородку. Я, стараясь быть как можно тише, крался по пятам. Достигнув двери, он знаками велел мне спрятаться в темном углу и не спускать со двора глаз, а сам, опустившись на колени, орудовал в замке каким-то причудливо выглядящим инструментом. Через секунду послышался щелчок и дверь сама собой отворилась.
Я было вытаращил глаза, но вор не дал времени на удивление, потащил за собой через дверь и запер ее. Внутри было еще темнее чем во дворе и мертвая тишина как бы напоминала о нашей цели. Маленькая заледеневшая кладовка не имела окон, в ней стояли только носилки с покойным. Гарретт зажег стоящую у изголовья свечку и я содрогнулся, потому что никогда еще не видел такой кошмарной раны. Грудная клетка мужчины, с тела которого Гарретт без проволочек стянул покрывало, была вся изодрана в клочья, словно тогда на кладбище на него напала свирепая хищная тварь. Даже мне было видно, что внутри кое-чего не хватало. Это не было похоже на работу клинка, скорее на воздействие некой невообразимой силы. Гарретт лишь коротко взглянул на весь этот ужас, снова подтянул покрывало и оценивающе посмотрел на меня. Удостоверившись, что я не падаю в обморок, снова повернулся к мертвецу. Лицо мужчины было искажено гримасой агонии, помутневшие глаза полуоткрыты, однако на пепельной коже нигде не было заметно обычных в этом случае трупных пятен, которые мне за свою короткую жизнь слишком часто довелось увидеть. Труп выглядел полностью обескровленным, что нисколько не удивляло. Внезапно насторожившись, Гарретт нагнулся к мертвенно-бледному лицу. Казалось, он что-то обнаружил на лбу под волосами, потому что откинул их в сторону. Борясь с отвращением и одновременно сгорая от любопытства, я подступил ближе.
То был очень странный знак, напоминавший какую-то букву, но ни мне, ни Гарретту она была неизвестна. Нечто вроде косо стоящей «V», при этом у одного из ответвлений примерно посередине под прямым углом отходил короткий штрих, так что получился неправильный зигзаг.[9] Знак размером с ноготь моего мизинца казался выжженным на коже, находился высоко на лбу и был почти скрыт волосами.
Труп промерз насквозь и его конечности заледенели, поэтому Гарретту пришлось сесть на корточки, чтобы изучить его руки. Здесь снова было кое-что необычное — кончики пальцев и часть кожи ладоней почернели, как будто Горан уперся руками во что-то пылающе-раскаленное или пытался от этого защититься. Он осмотрел весь труп, но не нашел новых ран.
В конце концов вор загасил свечу и глаза долго привыкали к разлившейся чернильной темноте. Гарретт, чуть приоткрыв дверь, через щель выглядывал наружу. Лишь спустя несколько минут он счел ситуацию подходящей для обратного пути к входной двери. Прежде чем осторожно открыть ее, он долго прислушивался к звукам с той стороны. Комната позади была пуста, мы торопливо пересекли ее и, миновав лестницу, оказались в коридоре, ведущем к вестибюлю. Заслышав встречные шаги, я инстинктивно попытался шмыгнуть в темный угол, но вор с легкостью пресек эту попытку и абсолютно спокойно направился к выходу мимо стражника. Тот не уделил нам особого внимания, решив, что мы спустились по ступенькам, выйдя из кабинета Артемуса, после этого можно было беспрепятственно покинуть дом.
На обратном пути я все думал о подслушанном разговоре, от которого становилось тяжело на душе. Каким образом Гарретт, вольно или невольно, помог обрести силу Обманщику? Хотя Хранители не называли имени, я был почти уверен, что речь шла о нем. Неужто он тоже виноват в смерти моих родных и всех других людей?
Как обычно труся следом, я опустил глаза, не желая на него смотреть, зная, что вор заметил мою подавленность. Он также знал, что меня тяготит, хотя находился намного дальше от Хранителей во время беседы.
В каморке Гарретта я рассеянно принялся заниматься ставшим уже обязанностью делом — разжиганием огня в камине из гаснущих углей, потом мы молча поели. Кстати, съестные припасы уже заканчивались.
Когда он позже лег на кровать, устало закрыв на минуту глаза, я увидел, что повязка на плече вся пропиталась кровью. Поднявшись, я начал собирать принадлежности для обработки раны, затем без слов уселся на край кровати и стал снимать старые бинты. Он было дернулся от неожиданности, но затем без обычного сопротивления позволил себя осмотреть, наблюдая. Рана выглядела отвратительно — опять воспалилась и даже частично открылась. Когда я ее очистил и наложил остатки мази, Гарретт вдруг произнес:
— Они говорили обо мне, ты ведь из-за этого такой понурый, верно?
Я поднял глаза и посмотрел ему прямо в лицо. Казалось, он ждет от меня чего-то, проявления каких-то эмоций. Мне было страшно задавать вопросы, но еще больше ужасали возможные ответы.
Не дожидаясь слов (потому что опять все понял), он промолвил:
— Это правда. Он уже почти набрался сил, но именно я стал тем, кто принес ему нечто, окончательно восстановившее его былую мощь.
