Фердинанд полностью пожертвовал вкусом, а потому, на мой взгляд, было жестоко вливать эту дрянь в рот находящемуся без сознания ребёнку. Фердинанд вновь доказал, что ставит эффективность превыше всего. Бедная девочка.
— Фран, отнеси её в комнату и уложи в постель. Я приду завтра днём, чтобы объяснить, что всех вас ждёт в будущем, а потому к этому времени собери всех её слуг.
— Понял.
Подняв безвольное тело потерявшей сознание Розмайн, Фран покинул комнату. Это напомнило мне одну сцену из прошлого.
— Арно, принеси чаю. После этого покинь комнату.
— Как прикажете.
Наблюдая за тем, как Фердинанд отдаёт указания своему доверенному, но скучному слуге, я негромко спросил Карстеда.
— Эй, Карстед, тебе не кажется, что Розмайн очень уж похожа на Блау?
— Блау? А-а, это тот шмил, которого ты когда-то держал в качестве домашнего любимца.
Шмилы были легко приручаемыми магическими зверьми, которые издавали милые звуки «Пью». Многие дворяне держали их как домашних питомцев, включая меня, но Блау была самым слабым существом, которое я когда-либо видел. У неё был лоснящийся тёмно-синий мех и большие золотые глаза. Она была очень слабой и, похоже, любила Карстеда больше меня. Другими словами, она была почти как Розмайн, только зверушка. Я думал, что Карстед согласится со мной, но он лишь недовольно хмыкнул.
— Пусть ты и говоришь, что я нравился ей больше, но это целиком твоя вина. Из-за того, что ты не знал меры, она постоянно была на грани смерти. Можно сказать, что она привязалась ко мне лишь потому, что хотела выжить.
— Эй, не говори так. Я любил её.
— В детстве ты совсем не понимал, когда стоит остановиться. Любое маленькое животное рискует преждевременно умереть, если постоянно гоняться за ним, обнимать и гладить.
Карстед вздохнул и потёр виски.
Не может быть? Так это моя вина, что Блау так быстро уставала, когда мы играли вместе, а вовсе не её слабость?
— На этот раз научись сдерживаться. Если я правильно понял из отчётов Фердинанда, Розмайн намного слабее того шмила.
— Слабее Блау? Быть того не может.
Я думал, что Блау сбежала от меня, потому что, будучи магическим зверем, боялась моей огромной силы, а она, оказывается, просто испугалась за свою жизнь?
— Ну-у… я уверен, что Розмайн уже простила меня за все те насмешки. Всё-таки я спас ей жизнь.
— При первой встрече ты всячески докучал ей, чтобы увидеть, насколько она терпелива к незнакомым ей людям, верно? Что ж, это её не позабавило. А сейчас ты ещё и разлучил её с семьёй.
— Кхм-м-м…
Я замолчал, заметив, что слуга Фердинанда толкает сюда тележку с напитками. С тихим звоном он расставил чашки на столе, на что я разочарованно покачал головой. Никогда в жизни не видел более скучного парня.
Все слуги Фердинанда были мужчинами, и, вероятно, из-за его строгого обучения, они всегда выполняли свою работу без каких-либо лишних движений. И пусть со своей работой они справлялись хорошо, вот только в них не было ничего забавного и интересного.
— Фердинанд, как насчёт того, чтобы взять себе в слуги служительницу?
— Мне не нужны женщины, мечтающие стать моими любовницами. Да и наличие даже одной женщины создаст атмосферу мешающую работе.
Фердинанд сразу же отверг моё предложение, словно говоря, что совершенно не заинтересован наблюдать за чем-то миленьким.
— Арно, покинь комнату. Никого сюда не впускай.
— Как прикажете.
Появление дворянина из другого герцогства, смещение главы храма, изменение имени Розмайн и её удочерение — всё это произошло так внезапно, что нам требовалось время, чтобы это обсудить, прежде чем Фердинанд объяснит ситуацию её слугам и другим священникам.
***
После того, как за дверью перестало ощущаться присутствие людей, Фердинанд медленно вздохнул.
— Каким-то образом у нас получилось достичь наших целей.
— Ну да…
Нам удалось защитить Майн, которая не хотела заключать договор с дворянином и до последнего момента старалась избежать этого. Мы нашли вескую причину казнить главу храма, который всё более явно нарушал закон, а также заключить мою мать, защищавшую его, в её особняке. Вдобавок, мы взяли под стражу связанного с главой храма дворянина, который послужит мощным козырем против герцога Аренсбаха. Это также поможет надавить на фракцию дворян, что поддерживают мою мать.
— Пусть результат и не плох… но вот послевкусие отвратительное.
Если проигнорировать неприятные чувства от того, что удалось поймать с поличным моих родных, а затем разорвать на части любящую друг друга семью, то, можно сказать, что сегодня был вполне удачный день.
— Сильвестр, не нужно так расстраиваться. Это был наилучший исход.
— Просто ты всегда считаешь, что цель оправдывает средства.
За большинство случаев, когда происходило что-то такое, из-за чего меня называли чёрствым или расчетливым, вина лежала на заговорах Фердинанда.
— Мне не нравился ни глава храма, ни твоя мать, — ответил Фердинанд, поморщившись.
Для меня они были семьёй, но для Фердинанда они были лишь помехами. Пусть я и знал это, но все равно мне было неприятно слышать, как он говорит мне это в лицо.
— А что насчёт Розмайн? Ты ничего не чувствуешь по поводу того, чтобы стереть существование Майн и превратить её в Розмайн?
— Я думаю, это самый быстрый и эффективный способ дать ей лучшее будущее, — ответил Фердинанд.
Вот только я заметил, что при этом его выражение лица потемнело. Для дворян, ставивших на первое место выживание и процветание их дома, подобная теплота и любовь, что была в семье Майн, казалась немыслимой. Похоже, что даже Фердинанд чувствовал некоторую вину за то, что разрушил семью, искренне заботившуюся друг о друге.
— Я думаю, что какое-то время её эмоции будут нестабильны, — обеспокоенно сказал Фердинанд.
По его словам, даже простое пребывание в храме в течении зимы привело к тому, что она стала настолько нестабильной, что он мог видеть колебания её магической силы, отчего ему пришлось не спускать с неё глаз. Для столь отстраненного Фердинанда было необычно проявлять заботу о других. Возможно, присутствие Розмайн могло благотворно сказаться на
